Через двадцать минут поспешного шага мы, ведомые Мором, вышли к небольшой речушке, определяющей границы владений вожака стаи Сикрела. В ширину эта река была всего метра четыре, в глубину полтора, и что-то подсказывало мне, что вброд ее переходить нам совсем не стоило. Так и сделали. Без труда ее перепрыгнули и, сверяясь со своими биорадарами, пошли дальше.

Эту часть леса мы прошли спокойно, не встретив на своем пути ни одного монстра. Либо мы совсем недавно на лысой горе основательно переполовинили их стаю, либо прошли на безопасном удалении от их стойбища. И, если это так, то я подозреваю, что это только благодаря нашему пушистому проводнику Лукко.

Подумалось, что надо бы дать ему какое-нибудь имя, но по законам Нариха это должен был сделать только Мор.

За всё время пути лишь только один раз наш зверек напрягся и, что-то тренькнув Мору, ненадолго исчез в густом кустарнике.

Воспользовавшись коротким привалом, мне пришлось отсоединить все навесные части на РШ-12 и засунуть полегчавший револьвер обратно в кобуру на портупее. Так намного удобнее! И за ветки не цепляется, и применять в таком непроходимом лесу сподручнее. А то продираться сквозь бурелом, через который нас тащил Лукко, становилось с такой конструкцией очень уж затруднительно!

Ближе к полудню дорогу нам преградила уже настоящая река. Не та речушка, через которую мы без труда перепрыгнули, покидая негостеприимную часть леса, а самая настоящая река шириной метров в семьдесят и с чуть заметным течением у самого берега.

Я вопросительно посмотрел на Мора.

Тот, правильно поняв мой взгляд, указал рукой куда-то левее, где в километрах тридцати над лесом возвышался гигантский горный хребет, тянущийся далеко за горизонт.

— Нам надо туда, к тем горам!

— А как тут с обитателями, — я кивнул на реку, — сильно агрессивные?

Мор к чему-то прислушался и мотнул головой.

— Когда я рядом, нет! Но лучше мне не отходить от вас с Хатом!

В памяти сразу всплыли слова Фроси на этот счет, и я понимающе кивнул.

Я посмотрел на нашего пилота.

— Предлагаю в таком случае соорудить плот и спуститься на нём вниз по реке, а там и до тех гор будет совсем рукой подать.

— Что такое плот? — заинтересованно спросил у меня Хат.

После объяснения своим спутникам, что такое плот, мы активно принялись за работу.

Пошарив по округе, нашли десятка три толстых сухих веток метра по три-четыре длиной каждая. Выбрали из них те, что попрочнее, и связали их между собой лианами особым способом. Сначала я хотел достать из рюкзака свою веревку, прихваченную из Рыбачьего, но, проверив на прочность местные лианы, решил сэкономить.

Не скажу, что плот получился у нас идеальным, но думаю, что на нём мы уверенно сможем сплавиться вниз по реке без особых проблем. Не хватало только одной детали, и тут передо мною встал непростой выбор. Дело в том, что для рулевого весла сухостой, из которого мы соорудили наш плот, совсем не подходил, и мне, для того чтобы управлять этой конструкцией, необходимо было срубить подходящую для этого живую ветку, да еще и рогатину для уключины вдобавок.

Зная отношение Мора к живым деревьям, я спросил его, как мне поступить. На мое предложение наставник скривился и отрицательно замотал головой. Затем немного подумав, он предложил найти нам подходящую ветку из сухостоя, а дальше, как он выразился — уже не наша забота.

Так и поступили.

Выбрали подходящую ветвь с рогатиной на конце, плотно оплели ее крепкой и гибкой лианой и получили импровизированное весло.

Затем с Хатом выбрали ветку покороче и потолще, и я попросил его обрубить на ней всё лишнее. Три удара секирой и рядом с веслом легла на вид надежная и прочная рогатина, из которой должна была получиться неплохая уключина.

Мор попросил положить их рядом с плотом и, встряхнув кистями рук, подошел к нашей конструкции. Я уже догадался, что он хочет сделать, и попросил его немного подождать. Вставил рогатину в кормовую часть плота между веток и постарался хорошенько закрепить ее там лианами. По идее эта рогатина должна была выполнять роль уключины, но если честно, конструкция получилась так себе, не очень!

Отойдя чуть в сторону, я кивнул наставнику и стал наблюдать за его действиями. Мор, еще раз встряхнув руками, поднял их кверху и запел знакомую мне песнь о твердости и несгибаемости Духа. Песня лилась из него легко и свободно как ручеек, но в какой-то момент я заметил, что он еще не совсем полностью восстановился после недавней масштабной волшбы, и вот-вот собьется с необходимого ему ритма. Если это случится, тогда придется начинать всё сначала, но на это у него уже может не хватить сил.

Я и сам не понял, как пришел к нему на помощь, затянув песнь жизни, этим самым наполняя себя в избытке разлитой вокруг нас жизненной энергией и силой.

Быстро создав энергетический щуп, я пустил по нему накопленную энергию и начал щедро делиться ею со своим наставником, наполняя красками его уже начинавшую тускнеть ауру.

Мор почувствовал подпитку извне и тут же ускорил свой ритм. Он активнее становился на носки и в конце каждого предложения, с силой ударял пятками о землю.

Воздух вокруг сразу же загустел и стал почти осязаем.

Над нашим плотом начало формироваться голубое искрящееся сияние, которое постепенно стало обретать форму, уплотняться и затем медленно опускаться на наше сооружение, застелив его плотным магическим одеялом. Коснувшись дерева, оно ярко вспыхнуло и без остатка впиталось в сухую древесину плота.

Мор, встряхнув кистями рук, благодарно посмотрел на меня.

— С твоей помощью заклинание крепости продержится не меньше двух нарихатианских суток! Теперь мы можем смело грузиться на плот и отправляться в путь…

— И я бы на нашем месте, поторопился! — голос Хата звучал спокойно, но чувствовались в нём еле заметные тревожные нотки.

Я глянул на свой внутренний биорадар и чуть не сплюнул от досады. Из глубины леса к нам направлялось множество меток, и до ближайшей было всего-то метров триста.

— Сталкиваем плот в воду, быстрее! Мор первый, за ним Хат, потом я! Лучше сесть на колени...

Мы успели вовремя!

Только я успел пару раз мощно оттолкнуться веслом от дна, отгоняя плот подальше от берега, как заросли прибрежного кустарника с треском раздались в стороны, и на берег выскочил хищник. Задрав гривастую голову к небу, он издал душераздирающий вой, оглашая округу о том, что он первым настиг добычу.

Вслед за шустрой тварью на берег выскочили еще два огромных кармина и застыли у самой кромки воды, вперив в нас свои злые многочисленные глаза. Вой разъяренных зверей зазвучал с утроенной силой, и я поморщился, подавив в себе желание — выхватить из кобуры свой слонобой и продырявить им всем башку. Кармины продолжали прибывать, и на берегу стали появляться все новые и новые хищники.

Я что есть силы постарался оттолкнуться от дна, чтобы как можно быстрее вывести наш плот поближе к середине реки. Хат выхватил из петли секиру и стал помогать мне, загребая ей как веслом то справа, то слева. Плот немного ускорился, и берег с беснующимися на нём карминами стал удаляться быстрее.

Когда я почувствовал, что наш плот начал разгоняться без моего участия, я облегченно выдохнул и вставил весло в уключину — мы добрались до стремнины! Теперь течение само тащило нас за собой.

Взглянув в сторону покинутого нами берега, я убедился, что кармины в воду не полезли, а бесились у самой кромки воды, провожая нас злобным рычанием и подвыванием.

Река лениво изогнулась, и вскоре покинутый нами берег скрылся за поворотом. Но разъяренных карминов это не успокоило. Продираясь сквозь прибрежный кустарник, они шумно ломанулись вдоль берега, не упуская нас из виду, но как бы они ни старались, всё равно безнадежно отставали.

Неожиданно бурное течение на середине реки понесло нас вперед гораздо быстрее, чем могли передвигаться эти твари по неровной суше. Так продолжалось минут пятнадцать, пока преследующие нас звери не совершили фатальную для себя ошибку. Ослепленные злобой и голодом они вторглись на территорию, принадлежавшую другому прайду, и тут же были атакованы выскочившей им на перерез многочисленной стаей соседей.