Больше не говоря ни слова, я крепко обнял их, и направился прямиком к телепорту.

Ровно через пятнадцать минут после нашего расставания, они уже заходили в зал для церемоний в сопровождении Декара. Вместо своих водолазных костюмов, они уже были в легких серых комбинезонах, плотно облегавших подтянутые фигуры. Я в свое время точно в таком же разгуливал по Ковчегу, пока мне не установили бриал и не выдали Игму.

Декар подвел их к двум одиноко стоящим посреди церемониального зала установочным креслам. Кивком головы он показал, что они должны оставаться на месте, а сам, оставив их, переместился за наши спины.

Глядя на торжественность обстановки и сосредоточенные лица зотэрианцев, вспомнилась моя установка бриала. Она проходила совсем не так, как сейчас! Я хорошо помню какую-то серую невзрачную комнату, вокруг меня только одни Атами, а сейчас в этом зале всё пестрело от символик клана Кинхов и рода Стаат! Мы все были облачены поверх комбинезонов в нарядные церемониальные накидки, и выглядело всё это очень таинственно и величественно.

Церемония установки началась!

Вперед вышел Вик и произнес:

— Я, как временный глава, от имени всего нашего рода Стаат приветствую Илу ин Стаат и Ван ин Стаат как прямых потомков Великого Крона.

Дед с отцом синхронно поклонились, приложив руку к груди.

— Ила ин Стаат приветствует временного главу рода и всех присутствующих здесь представителей великого рода Стаат, — дед произносил слова твердо, и я с удовольствием отметил, что он уже совсем справился со своим недавним волнением.

— Ван ин Стаат приветствует временного главу рода и всех присутствующих представителей великого рода Стаат.

Отец выглядел невозмутимым, как и прежде.

Из-за наших спин вышел Декар и, держа в своих вытянутых руках две небольшие открытые коробочки, немного нараспев, с пафосом сказал:

— Подойдите поближе. Посмотрите на них. Что вы чувствуете?

Отец с дедом синхронно шагнули вперед и, не двигаясь дальше, заглянули каждый в свою коробочку. Прошло всего пару секунд, и нам всем стало хорошо заметно, как им сильно поплохело в этот момент.

Я хорошо помнил это ощущение — тошнота, сильное головокружение, потеря ориентации, было такое чувство, что тебя всего выворачивает наизнанку. Но мне в то же время было приятно наблюдать, как они стараются не показать нам виду, борясь со своим состоянием. Лицо отца стало серым, но он пока держался и не отводил взгляда от коробочки, а деда всё-таки повело немного в сторону и он, теряя ориентацию в пространстве, слегка присел, расставив руки в стороны. Ему понадобилось меньше секунды, чтобы справиться с приступом дурноты, и он, взяв себя в руки, снова встал ровно.

— Ваши бриалы зовут вас, — Декар убрал коробочки за спину и отошел с ними за конструкции установочных кресел.

Напряжение в воздухе сразу спало, и мои родичи как-то быстро начали приходить в себя. На щёки вернулся румянец, а взгляд прояснился и снова стал прежним.

— Готовы ли вы, приняв бриал, посвятить себя служению расе Зотов? — продолжил священный ритуал Вик.

— Готовы! — в один голос ответили они.

— Готовы ли вы, приняв бриал, не останавливаться на достигнутом, постоянно совершенствоваться на благо зотэрианской расы? — прозвучал звонкий голосок Илеи.

— Готовы!

— Готовы ли вы, приняв бриал, хранить тайны расы Зотов ценой своей жизни? — твердо произнес ритуальную фразу Пий.

— Готовы! — их слитный ответ прозвучал еще тверже.

— Готовы ли вы, приняв бриал, отдать свою жизнь, встав на защиту всей зотэрианской расы? — произнес я слова, положенные мне в этой церемонии.

— Готовы! — в их голосах непроизвольно начали прорезаться металлические нотки, совсем как когда-то у меня в такой же ситуации.

Из-за кресел прозвучал патетический голос Декара, который озвучил переход к следующему этапу этого древнего ритуала:

— Бриалы зовут вас!

Закончив с официальной частью, мы вчетвером встали по краям кресел.

Вик приглашающим жестом указал отцу и деду на пока еще закрытые коконы из паутины трубок. Быстро скинув свои комбинезоны, они подошли каждый к своему месту и замерли, как мне показалось — не дыша. Почти сразу трубчатая конструкция кресел, как какой-то футуристический цветок, начала раскрывать свои лепестки в разные стороны, постепенно обнажая какое-то подобие сидения внутри. Дождавшись, пока этот «цветок» раскроется полностью, отец с дедом полезли вовнутрь, стараясь примоститься на узких, неудобных сидениях. Как только они замерли внутри, гибкие трубки подголовников тут же плотно обхватили их головы, надежно фиксируя подбородки к груди, их руки и ноги притянуло к креслам так сильно и плотно, что при всём своем желании, они не могли бы сейчас пошевелить даже пальцем. Это ощущение бессилия и беспомощности я совсем недавно испытал на себе при такой же точно процедуре. Затем оба кресла вместе с ними бесшумно поднялись в воздух и плавно развернулись таким образом, что их лица оказались почти возле самого пола.

Прекрасно зная, что они сейчас чувствуют, я с тревожным волнением наблюдал за этим священным ритуалом со стороны. Сейчас начнется самая ответственная и… неприятная часть этого ритуала. Как только я об этом подумал, в обнаженные тела отца и деда, медленно протыкая их кожу, начали впиваться острые концы трубок, по которым тут же побежала какая-то светлая жидкость. Сначала эти трубки присосались к бокам, затем в районе позвоночника, потом в руки, ноги, копчик и голову. По каким-то трубкам бежала светлая жидкость, по каким-то — их кровь, где-то эта жидкость смешивалась с кровью и, приняв розовый цвет, опять устремлялась по трубкам к их телам. Экзекуция продолжалось уже несколько минут и, глядя на то, как отец с дедом стойко переносят мучения, меня распирала гордость за них.

Дед, не издав ни звука, терпел мучительную боль, плотно сжав зубы и закрыв глаза, а на лице отца совсем не было никаких эмоций. Только синева глаз сменилась чернотой, говорящей мне и всем окружающим о том, какие невыносимые муки он сейчас испытывал.

Тем временем на каждом кресле осталась незадействованной всего лишь одна единственная трубка. Она была значительно толще и длиннее, чем все остальные и, казалось, жила своей собственной жизнью. Она постоянно изгибалась и тыкалась, как слепой котенок, то в спину, то в голову, то, свернувшись кольцом, исчезала в хитрой паутине кресла, чтобы сразу же появиться с другой стороны, и опять начать слепо искать, куда-бы ей приткнуться. Но в какой-то момент эта трубка, как по команде, распрямилась и стала похожа на замершую дрессированную змею, застывшую в стойке перед заклинателем. Чуть покачиваясь, она приблизила свой кончик к стоявшему неподвижно за креслами Декару. Тот, казалось, только и ждал этого момента и быстрым точным движением прикрепил к ее концу темную жемчужину бриала. Получив в свои зажимы бриал, трубка по-змеиному изогнулась и тут же стремительно и точно ужалила отца в неприкрытый затылок. Его глаза от этого широко раскрылись, и в следующее мгновение он потерял сознание.

Настала очередь деда. Декар прикрепил к концу трубки его бриал, и она тут же ужалила деда в затылок. Между этими событиями прошло меньше секунды, но я успел заметить, что у отца зерно бриала оказалось темно-синего, почти черного цвета, а у деда ярко-зеленого с перламутровым оттенком. Если бы я точно не знал, что они живы, то можно было бы смело предположить, что эти кресла всё-таки окончательно доконали моих ближайших родственников. Нам оставалось только ждать.

Пару минут ничего не происходило, затем дед, первым придя в себя, медленно открыл глаза и уставился мутным, ничего не понимающим взглядом прямо в пол перед собой. Через несколько секунд очнулся отец, и установочные кресла, как бы почувствовав, что все уже пришли в себя, сразу же начали, жужжа сервоприводами, возвращаться в свое исходное положение. Одновременно с этим, наполненные светлой жидкостью гибкие прозрачные трубки, стали со смачным чавкающим звуком выстреливать одна за другой из их тел, не оставляя на коже ни малейшего следа. Но это было еще не всё!