Прощался посол самым, что ни на есть, доброжелательным тоном.

О, ролик — это скромно сказано! Оч-ч-чень скромно! Им предлагалось просмотреть не выжимки, не короткие клипы выборочных съемок, а видеоархивы целиком. Объемные, многочасовые. Скрытое наблюдение Катафалка-Призрака за уличными операциями. Без купюр.

Ох-хо-хо… После разговора с Кожиным Денис чувствовал себя неважно и потому, запуская запись, отключил звук. Голова болеть меньше будет. Наверное.

Первым на экране появился его собственный «рабочий материал». В работе. Своего мертвяка Денис узнал сразу. По манере боя. Снимали жмура издалека и сзади, но через приличную оптику, так что схватку с оргами камеры зафиксировали в мельчайших подробностях. Просматривать драку, впрочем, Денис не стал. Свои стычки он и так помнил прекрасно. Он был уверен и в себе, и в своем мертвом бойце. От которого никто еще не уходил.

Денис передвинул скроллер воспроизведения вперед. Далеко вперед.

Ага, теперь, демонстрировался Юлькин трек. Тоже — ничего нового: Денис частенько охотился в паре с Юлой и достаточно насмотрелся на работу ее жмура. Грамотная работа. Живых свидетелей среди оргов после такой не остается.

Снова скроллер вперед — ближе к концовке трека. Просмотр.

Это была их последняя операция. Провальная. По всем статьям.

Денис неодобрительно покачал головой. Было от чего. Эх, Юла, Юла… Ты ведь тоже в тот раз не блестала. Бессмысленное метание Юлькиного «рабочего материала» перед захлопнувшейся подъездной дверью. Истерические удары о железо. Разбитые в кровь кулаки жмура… Полная утрата самоконтроля, в общем. Вряд ли Юлька вставляла в свой отчет такие подробности. А поди ж ты, вот они — на экране.

Федерал еще раз давал понять: скрыть или хотя бы отретушировать свои ошибки — не удастся. «Мертвый рай» — это не наружка. Здесь глаза Кожина повсюду.

Ладно, впереди самое интересное. Денис поймал начало Славкиного трека.

И с первых же кадров понял, почему Ткач так упорно избегал командной работы. Наверное, Славка просто не хотел шокировать коллег. А эту звериную, ничем не оправданную жестокость надо было видеть. Надо было видеть, как снова и снова мертвый гвардеец, повинуясь командам спятившего оператора, добивает агонизирующих и неподвижных уже противников. Как размазывает по асфальту и бетонным стенам неподатливое человеческое тело. Как рвет то, что осталось от врага на части. Как ломает, мнет, кромсает, топчет. Заточка, руки, ноги — в дело шло все. И главным в этом деле был не результат — процесс.

Да, все это надо было видеть. Раньше надо было.

Денис устало прикрыл глаза. Перед мысленным взором возник образ Славки, с остервенением лупящего по несчастному «Делиту». Глаза пришлось открыть. А на экране — очередная сцена уличной бойни. Славик отрывался на полную катушку.

Он еще не опустошился, не выплеснул все свою ненависть, как Денис и Юлька. Наоборот, Ткач, казалось, заводился все сильнее с каждым разом. Ну, кто бы мог подумать, что робкому Славке так не хватает адреналинчика. Хотя, только ли в адреналине дело?

Денис помотал головой — болела-таки зараза.

Включил ускоренный просмотр. Если Кожин думает, что он, как прилежный школьник, изучит каждый кадр предложенного «учебного пособия», то пошел тогда этот Кожин куда подальше…

На экране убийства и кровь слились в одно сплошное мельтешение. Денис снова закрыл глаза. Так кино шло быстрее. И легче.

Иногда он все же смотрел. Пытался смотреть. Иногда, наобум, останавливал жуткий калейдоскоп. Потом гнал видео дальше. На максимальной скорости.

Стоп! Вот оно! Славкин «рабочий материал», кровь на асфальте и двенадцать трупов! Отмотав запись чуть назад, Денис пересчитал группу Волков. Так и есть: в начале схватки было пятнадцать оргов. Пят-над-цать! Ушло сразу три свидетеля. Проморгал Славик. Нездоровая страсть к убийствам оказалась сильнее осторожности.

Денис закрыл файл. Все, что нужно было знать, он уже знал. Три Волка собственными глазами видели в деле неуязвимого убийцу-зомби. И наверняка, не только эти трое. Наверняка, спятивший от вида крови Славка, упускал и других свидетелей. Нужно только внимательно просмотреть запись на третьем треке. Но такого желания у Дениса не возникало.

Он включил голосовую коммуникационную программу.

— Славка, ты ублюдок и идиот!

Дипломатическая связь работала как часы.

— Мне жаль, День. Правда… — ответ прозвучал не сразу.

Чувство вины? Нет, скорее имитация. И не самая убедительная. Голос у Ткача глухой. Речь — заторможенная. Как у наркомана. Наслаждается записью! Кайфует, гад! Сейчас говорить с ним — без толку!

— Проспись, — посоветовал Денис. — Потом пообщаемся. Больше нам твои ошибки не нужны.

— Считай, что уже сплю.

Как же! Спит он! Пока не досмотрит кино до конца — не ляжет.

Зато Юла задремала прямо перед включенным компьютером. Так она сама сказала. И, судя по сонному голосу, — не врала.

— …Извини, что разбудил.

— Ничего, День, все равно надо как-то доползти до кровати.

— Ну, счастливого пути. Кстати, рад, что ты так быстро просмотрела запись.

— Да ни хрена я не смотрела — сил нет. Понадеялась, что ты свяжешься и все объяснишь.

Дениса всегда умиляло умение Юлы ненавязчиво перекладывать свою работу на чужие плечи. Ладно, плевать. Главное, он сам сможет, наконец, спокойно уснуть. И будет спать много-много часов подряд. Столько, сколько позволит им Кожин.

Головная боль постепенно отпускала. И отпустила в конце концов…

Денису снились мельтешащие кровавые пятна в ускоренном просмотре. Очень необычный, очень странный сон.

Бросок. Мимо. И эта заточка тоже ударившись о стену, скатилась в яму. Хлюпнула, сгинула в черной жиже. Вроде бы запас железных прутьев у оргов иссяк. Но вот ненависти хватит еще надолго. Ненависти и тупого злого ерничества.

— Ими-ими, татор-татор…, — голос в наушниках звучал мерзопакостный, насмешливый.

Денис приглушил звук.

В последние дни он слышал от оргов только предсмертные вопли и хрипы. Правда, реже, чем раньше. Группировщики осторожничали: они не шатаются больше по ночному городу в открытую пьяными обколотыми ватагами. Теперь приходится выслеживать и уничтожать немногочисленные шустрые отряды. Вот как этот, например…

Гоняться за мелкими стайками Волков втроем — все равно, что палить из гаубицы по воробьям. Вот и уходили в свободный поиск по соседним секторам. Каждый — сам по себе. Каждый вкалывал на износ и, как правило, за ночь удача улыбалась хоть кому-то из операторов.

«Рабочий материал» шел в атаку. Клацала «Делитом» клавиатура. Динамики взрывались криком умирающего. Если орг, попавший в зону поражения, успевал вскрикнуть. Новые баллы потихоньку капали в общий актив операторской группы. Кожин пока не высказывал недовольства.

Этой ночью удача улыбнулась Юльке. Так ей казалось, когда Юла гнала своего жмура за пятеркой нарушителей. Дело происходило в запутанном лабиринте многоэтажных трущоб. Возле Трассы. Неподалеку от новой служебной квартиры Дениса. Моросил ленивый осенний дождик.

«Рабочий материал», преследуя беглецов, вбежал в узкую арку с обшарпанными стенами и…

И с вскрытым асфальтом.

И после этого Юла обратилась за помощью. Воззвала. На грани истерики.

— … Ими-ими, татор-татор, — человек в маске и камуфляже паясничал буквально в нескольких шагах от Денисового мертвеца. Еще четверо прохаживались под аркой. Дразнили!

Пустячок: всего пять человек. «Делит», «Делит», «Делит», «Делит» и еще раз «Делит». И все. И грозные группировщики станут мертвыми группировщиками. Так бы оно и было, вне всякого сомнения. Если бы не одно обстоятельство. Замаскированная яма, с водицей на дне и оплывшими, осыпающимися отвесными стенками. Яма, в которую уже ухнул Юлькин жмур.

Волчья яма — тупой, но безотказный со времен охоты на мамонтов прием. Только эта — по-особому волчья. Не потому что для волков, а потому что вырыли ее Волки. Орги Ростовска. Грамотно вырыли и хорошо прикрыли.