Борис поднял копье. Повесил на плечо. Ничего, сойдет. В конце концов, с похожим оружием он уже имел дело. Заточенным арматурным прутом он возле хутора завалил охранника тресовозки. А арматурина — то же копье.

Обрез взял себе Гарик. Гайку — один из арбалетчиков. Видимо, дикари ценили любое оружие и не привыкли им разбрасываться.

— Тебя, Берест, наверное, многому учить придется, — задумчиво проговорил старшой. — Переучивать вернее.

— Вообще-то знаешь, Корень, — неожиданно встряла Наташка, — я, честно сказать, тоже кое-чего не понимаю. Введешь в курс дела по старой дружбе?

— Легко, — пожал плечами дикарь. — Спрашивай, Натаха.

— Почему вы отошли так далеко от буферки?

— Вообще-то не далеко, — пожал плечами Корень. — Мы сейчас находимся возле ее границы.

— То есть как это? — ошалело пробормотала Наташка.

Борис тоже вытаращил глаза. По его прикидкам, буферная зона между «цивильными» и дикими землями должна начинаться далеко южнее.

— С тех пор как столичные хэды вычистили город и хутора, буферка расширилась, — объяснил Корень. — Некоторые егерские группы уже доходят до окрестностей Ставродара, а кое-кто даже проникает в пригороды.

Наташка присвистнула. Видимо, это было неожиданной новостью не только для Бориса.

— Так… а это… А ваши женщины? Дети? Где сейчас они? — спросила чернявая.

Пару секунд Корень непонимающе и даже немного настороженно смотрел на нее.

— Они далеко отсюда, — наконец сказал он как о чем-то само собой разумеющемся. — Кочуют по ту сторону буферки.

— То есть вы сами по себе, они — сами по себе.

Вообще-то это было странно. Члены любого дикарского клана обычно держались сообща.

— Они — балласт. Здесь они нам мешают. Поэтому они находятся там. — Корень махнул куда-то себе за спину. — Их снабжают всем необходимым из зачищенных хэдами хуторов, их охраняют.

— А вдруг рейд? — не унималась Наташка. — Разве пятнистые больше не выходят за буферку?

— Выходят, — вздохнул Корень. — Еще как выходят. Если возникает опасность, женщин и детей уводят.

— А если увести невозможно? — спросил Борис.

— Ну, тогда… — Корень смутился, но лишь на краткий миг. — В общем, охрана приставлена не только для того, чтобы защищать.

— Чтобы убивать — тоже?

— Тех, кого нельзя спасти, мы избавляем от участи тресов.

— Ну, это мы уже поняли, — скривилась Наташка.

Корень нахмурился.

— Смерть лучше, чем рабство.

— Возможно. — И не понять, то ли соглашается чернявая, то ли нет. — Звучит, по крайней мере, красиво. Хотя, на мой взгляд, все же слишком пафосно. — Как есть, так и звучит.

— Слушай, Корень, а ведь ты говоришь сейчас о людях своего клана. И говоришь так спокойно!

— Кланов больше нет, Натаха.

— Что? — Наташка аж изменилась в лице.

— Кланов как таковых… отдельных, разрозненных кланов теперь не существует. А если что-то и осталось, то это так, мелочь. — Корень пренебрежительно махнул рукой.

Мелочь, значит? Борис был ошарашен не меньше своей спутницы. Раньше клановая система представлялась ему единственно возможным способом выживания в диких землях. Видимо, он ошибался.

— Кланов больше нет, — повторил Корень. И после короткой паузы добавил: — Есть Союз.

— Союз? — Наташка растерянно захлопала глазами.

Борис тоже чем больше слушал, тем меньше понимал.

— Какой еще Союз? — Он снова вмешался в разговор. — Чего Союз? Кого Союз?

— Наш Союз, — ответил дикарь. Типа, ответил. Вроде бы даже с гордостью.

— Союз нерушимых?

— Ага, — хмыкнул Корень, — республик свободных.

Потом убрал ухмылку с лица и заговорил серьезно.

— Союз кланов. Вот какой Союз. Вот чего Союз. Это больше чем просто кланы. Это по-настоящему мощная структура. От нее мы и действуем.

На этот раз Наташку прорвало. Вопросы посыпались градом:

— Кто «мы»? Как действуем? Кто такие егеря? Что такое мобильные охотничьи группы? На кого вы охотитесь — на хэдов или на трупожоров? Почему под носом у пятнистых шастаете? С каких пор на них нападаете? Зачем вешаете? Что делаете с их головами? Что вообще происходит?

Корень уставился на Наташку словно на какую-то диковинку. Дикарь по кличке Гарик тоже изумленно смотрел на чернявую.

— Слушай, Натаха, вы откуда взялись такие? — произнес наконец Корень. — С луны свалились, что ли? Вы ж ни хрена не знаете.

— Не знаем, — согласилась Наташка. — Вот и просвети.

Корень смотрел на них с подозрением.

— Где вы пропадали после того, как федеральные хэды захватили Ставродар?

— Отсиживались на хуторе.

— В каком хуторе?

— Какая разница? В зачищенном пятнистыми хуторе. На том берегу. Тут река есть…

— Знаю. И что вы делали в хуторе все это время?

— Зализывали раны. Уж извини, пришлось залечь на дно.

Оттянув майку, Наташка показала на плече свежий, только-только затянувшийся шрам от пулевого ранения.

Дикарь кивнул:

— Понятно.

Задумался. Заговорил снова:

— Значит, так. Объяснять придется много и долго. Отложим это на потом. А пока сами расскажите, что видели.

— А чего рассказывать-то? — Наташка пожала плечами. — Попали в облаву на том берегу. Еле-еле унесли ноги. Переплыли реку, ушли от хэдов. Шли два дня. Пришли сюда. — Хм, тогда скоро здесь могут появиться и пятнистые, — задумчиво пробормотал Корень. — Облавы всегда начинаются на той стороне, а потом перебираются сюда.

— Хочешь организовать нападение? — спросил Борис.

— Почему бы и нет? — скользнул по нему взглядом старшой диких егерей. — Если хэдов не очень много…

— А если много?

Корень нахмурился. Повернулся к Наташке:

— Сколько пятнистых было на хуторе? Больше трех машин?

У Наташки вырвался нервный смешок.

— Вообще-то машин там было никак не меньше полутора десятков.

— Сколько-сколько?!

— Это не считая вертушки и тресовозки. Но о тресовозке мы позаботились.

— Молодцы, — угрюмо произнес Корень. — Вообще-то надо было начинать с того, сколько хэдов участвовало в облаве.

— Надо было спрашивать о том, с чего надо было начинать, — огрызнулась Наташка.

— А что? — усмехнулся Борис. — В чем проблема-то? У вас вон, я смотрю, самострелы и даже автомат есть. Гранаты опять-таки…

Корень шутки не поддержал. Или не понял. Его чувство юмора куда-то испарилось.

— Арбалетчиков в группе только двое, — на полном серьезе ответил он. — У меня в магазине всего три боевых патрона. Гранат нет.

— А там что? — Борис кивнул на пухлую гранатную сумку. Неужели Корень тоже таскает с собой булыжники, как пращники-трупожоры. Корень открыл сумку.

— Ты, кажется, спрашивала, что мы делаем с головами хэдов? — повернулся он к Наташке.

И вытащил из сумки… Что-то круглое, темное.

Борис присмотрелся. Тихонько выматерился. Охнула Наташка.

Голова это была. Натурально человеческая голова. Правда, маленькая очень. Неестественно маленькая. Не больше кошачьей. С кулак всего голова…

Так не бывает! Не должно быть, и все тут! Но что-то подсказывало Борису: это не какая-нибудь поделка. Не кусок куклы. Настоящая голова. Только… Размеры вот только…

Может, голова ребенка? Нет, не может. Даже у новорожденных головы больше.

— Ё-о-о-о! — выдавила из себя Наташка. Она была в шоке.

— Что? — усмехнулся Корень. — Не видели еще такого?

— Такого — нет, — признался Борис.

Корень хмыкнул. Подкинул миниатюрную человеческую голову. Ловко поймал. Жонглер хренов!

— Ну и как? Нравится?

Хвастается он, что ли? Чем больше Борис смотрел на голову в руках дикаря, тем больше удивлялся. Точно — голова лилипута! Сама — махонькая. Но все пропорции соблюдены. Лишь ресницы кажутся неестественно длинными. И жесткий ежик волос топорщится, как иглы дикобраза. А так… Черты лица — вполне себе нормальные. Лицо вообще как живое. Только сероватого какого-то цвета. Темно-серого, если быть точнее. Глаза, рот, нос — все на месте. Правда, веки и губы зашиты. А еще…