Гарик вырвался вперед. Теперь бежит не оглядываясь. Оторвался от Наташки. Бросил! Оставил! Если что — уже не поможет. Вот ублюдок! Но бегает, гад, действительно быстро. Красная майка лидера, мать твою!

Чернявая сильно, очень сильно отставала.

Последний рывок до спасительной хуторской стены! Тут уж каждый сам за себя.

Борис хорошо знал тактику хэдов. Скорее всего, патрульные устроят сафари — охоту с брони. Так и есть! Из люков лезут пятнистые фигуры. Одна, две, три… Негусто. Но больше сейчас и не надо.

Броневик быстро приближался. Вот когда пригодилась маскировка, на которую потрачена уйма времени. Борис вспомнил придирчивость старшого и неторопливую аккуратность стрелков, заживо хоронивших соратников-рукопашников в неглубоких окопах-могилках, вынесенных за хуторскую ограду и тщательно обложенных свежесрезанным дерном.

Патрульный бронемобиль прыгал по кочкам за спиной Наташки. Амортизаторы не могли полностью погасить толчки, и пятнистые пока не стреляли. Хэды не хотели понапрасну тратить боеприпасы. Но они не могли и не понимать также, что на хуторе охота за двуногой дичью усложнится.

Бронемобиль почти нагнал Наташку. Хэды подняли автоматы с подствольными ампулометами. Начать решили с отставшей беглянки.

Стрельбы Борис не услышал: пневматические подствольники производят мало шума.

Чуть заметно дернулся «калаш» в руках одного хэда.

Мимо.

В руках другого…

Опять — «молоко».

Наташка метнулась в сторону, и…

В руках третьего…

И словно наткнулась на проволоку, натянутую над землей. Упала, перекатилась через спину. Замерла в траве — скрюченная, с поджатыми коленями и согнутыми в локтях руками, скованная параличом.

Поза зародыша… Поза боксера…

Борис видел такое не раз. Мгновенное действие хэдхантерского парализатора надолго превращает человека в тугой комок напряженных мышц и жуткой боли.

Суки! Борису пришлось подавить желание вскочить и броситься со своим копьецом на броневик и автоматчиков. Нельзя. Рано. Пока еще рано.

Хэдхантерская машина не остановилась и не сбавила ход. Зачем? Добычу можно подобрать и позже, а пока… Пока машина гналась за Гариком. Хэды на броне что-то кричали. И кажется, снова стреляли.

Но на этот раз шприц-ампулы пролетели мимо. Гарик оказался более удачливым.

Он успел. По скрытым от глаза и подпертым снизу дощатым мосткам парень перебежал через небольшой, но довольно широкий и глубокий ровик перед проломом в хуторской стене. Ров был вырыт за одну ночь и хорошо замаскирован. Вынутая из него земля лежала по ту сторону ограды, так что с этой стороны ничего и не заподозришь. Сверху ров, как и засадные лежбища рукопашников, прикрывали куски дерна, наложенные на решетку из прочных ветвей. Узкий проход-мостик обозначали неприметные прутики.

Нужно было знать, где и как пробежать, чтобы не провалиться. Гарик знал. И Наташка тоже знала. Хэды не знали.

По сути, это была добрая старая волчья яма. Когда-то с их помощью охотились наши далекие предки. Причем охотились не только на волков, но и на зверюг покрупнее. Теперь же, когда время повернулось вспять и охоту устраивали дикари нового века, жертвами ее становились хэдхантерские бронированные мамонты на колесах.

Собственно, у водителя броневика не было выбора. Вроде бы разбросанные в беспорядке, а на самом деле продуманно разложенные куски бетона и груды кирпичей из разбитой ограды препятствовали движению машины. Самый легкий и простой путь к пролому в хуторской стене лежал через замаскированный ров, по которому только что пробежал Гарик.

Бронемобиль пронесся в каких-то паре метров от Бориса. Наложенные сверху куски дерна чуть сползли. Но даже если под зеленым холмиком и обнажилась часть его спины, это уже не имело значения. Скорость и азарт погони были слишком велики. Хэды ничего не заметили.

Не успели заметить.

Броневик на полном ходу влетел в приготовленную для него ловушку. Замаскированные доски и настил из ветвей, поддерживавших слой дерна, с хрустом подломились под колесами и днищем машины.

Миг — и приземистый броневичок словно утонул в земле.

Сильный глухой удар бронированным рылом о плотную земляную стенку. Фонтан сырой глины, взметнувшийся из ямы. Раскатистый гул из чрева машины. Оглушительный рев захлебывающегося двигателя. Звон железа и крики слетевших с брони людей. Густое облако выхлопов…

Борис, вскочивший из-под травяного одеяла, успел и увидеть, и услышать все это.

Можно было представить, что творилось в броневике после такого удара. Пока хэды не опомнились, нужно было атаковать и добивать гадов.

Рядом, будто мертвецы из могил, поднимались из своих холмиков дикие егеря. Корень не случайно расположил замаскированные окопчики охотников-рукопашников возле самой ямы-ловушки, а не за хуторской стеной, где укрывались стрелки. Атака должна быть стремительной, а от стены пока еще добежишь…

Когда хэдхантерская машина ухнула под землю, двое из трех человек, сидевших на броне, по инерции перелетели через разверзшийся провал и не попали в земляную ловушку. Однако прежде чем кто-нибудь из них успел что-либо предпринять, обоих расстреляли из-за хуторской ограды.

Одиночный автоматный выстрел. Пробитый броник… Корень не промазал: хэд, лежавший возле ямы, так и не поднялся. Второго, отлетевшего чуть дальше и потянувшегося к выроненному «калашу», свалили две короткие арбалетные стрелы. Первая попала в правую руку. Вторая навылет пробила ногу.

До своего оружия хэдхантер доползти не успел: на раненого навалился Гарик. Можно считать, один пленник есть. А больше, в общем-то, и не надо.

— К яме! Быстро! — Крик Корня был обращен к кому-то из замешкавшихся рукопашников, но явно не к Борису.

Борис уже стоял на краю провала. Он оказался там первым.

Двигатель бронемобиля заглох. Сизая дымка густого выхлопа постепенно рассеивалась.

На скошенном капоте в выковырнутом глиняном пласте рычал и копошился словно навозный жук третий хэд — тот, что удержался на броне и не вылетел с машины, подобно пушечному ядру. Каску свою, правда, пятнистый потерял. Оружие — нет. На кулак правой руки был намотан автоматный ремень. Левая вывернута так, что понятно сразу: или разрыв связок, или закрытый перелом. На разбитой голове видна кровь.

Многослойные лобовые триплексы броневика были присыпаны влажной землей. Из двух открытых верхних люков будто из преисподней доносились усиленные эхом стоны.

Только бы не закрыли люки, ублюдки пятнистые! Только бы не закрыли!

Борис прыгнул в яму. Под ногами громыхнула броня. Хэд, лежавший на капоте, поднял автомат здоровой рукой. Направил оружие на Бориса. Причем держал за рукоять подствольника. И палец — на спуске ампуломета.

Вот сволочь! Еле дышит, а туда же! Нелеталкой собрался стрелять. Казалось бы, в такой ситуации уж можно бы и боевыми шмальнуть. Ан нет… Охотничек, мать твою!

Борис отбил копьем автоматный ствол в сторону.

Хлопнул подствольник. Шприц-ампула разбился о броню. Еще хлопок. Второй шприц вонзился в земляную стенку. Третьего выстрела Борис ждать не стал. Наконечник копья ударил в разинутый рот хэда.

Это за Наташку!

Пятнистый захрипел, задергался. Готов…

Автомат вывалился из руки хэда. Соскользнул с капота, упал куда-то под колеса броневика. Эх, как неудачно! Надо было сразу хватать оружие.

Что-то лязгнуло сзади. И — щелчок.

Люк! Захлопнут. Задраен. Изнутри…

На крышу броневика спрыгнули еще двое диких. Оба ломанулись ко второму — открытому еще люку. И оба наткнулись на шприц-ампулы.

Два негромких хлопка. Два скрюченных тела сползают с брони. У одного шприц-ампула — в груди. У второго — в плече.

Да что же они из подствольников-то только лупят! Борис на месте хэдов давно бы поливал врага очередями из боевого рожка. Неужели пятнистые сдвинулись уже настолько, что добыть живого треса для них важнее, чем выжить самим?