Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Немногим доводилось видеть лицо верховного магистра Святой Инквизиции. А Дипольду вот показали. То знак не столько вежливости, сколько высочайшего доверия. Отец и инквизитор дают понять: от него ждут того же.

Дипольд машинально отвесил магистру ответный поклон.

Разговор, судя по всему, будет непростой. Если Карл Осторожный вмешивает в дело самого отца Геберхольда. Если без имперской инквизиции, без высшего ее представителя никак не обойтись…

— Ваше высочество… — обратился Геберхольд к Дипольду непривычным еще титулованием.

Инквизитор ненадолго умолк, словно желая особо выделить два этих слова и придать им должный вес. Император тоже молчал. И ждал…

«Что ж, — мысленно усмехнулся гейнский пфальцграф, — раз уж сам верховный магистр Святой Инквизиции именует тебя высочеством и его величество не имеет ничего против, значит, отныне, действительно, можно считать себя полноправным кронпринцем».

— Убедительно прошу вас отнестись к предстоящей беседе с должной серьезностью и пониманием, — продолжил тем временем Геберхольд.

Голос магистра звучал тихо и вкрадчиво. В чем-то даже приятно. Как, впрочем, звучат все инквизиторские голоса. Поначалу…

— Поверьте, вам здесь никто не желает зла, ваше высочество.

Да, наверное, именно так — елейными голосами и кроткими взглядами — они начинают в своих подвалах душеспасительные беседы с еретиками и отступниками веры. В то время как палач уже калит щипцы на углях.

— Умоляю, давайте обойдемся без долгих вступлений, — вежливо, но твердо произнес Дипольд. — Что вам угодно услышать от меня, господин магистр?

Затем повернулся к отцу:

— И что желаете узнать вы, ваше величество?

Уголки рта на невозмутимом лице кайзера чуть дрогнули. Видимо, где-то в глубине души Карла Вассершлосского все же покоробил демонстративно-официальный тон, на который перешел Дипольд. Сам император решил, что настало время для иного — более доверительного и задушевного разговора.

— Дорогой мой сын… сынок…

«Сынок, значит?» — Дипольд насторожился.

— …успокойся, пожалуйста. И поведай нам все.

— Все? — Дипольд удивленно поднял брови.

— Все, как было, — кивнул кайзер. — Все, что было. Все, что тебе пришлось пережить.

— И, ваше высочество, — вставил свое слово Геберхольд, — очень вас прошу, постарайтесь ничего не…

— Не утаить? — криво усмехнулся Дипольд. Ну да, конечно! Настоящий инквизитор всегда остается дознавателем, даже занимая пост верховного магистра.

— Не забыть, ваше высочество, — с мягким укором поднял на него глаза Геберхольд. — Не упустить из виду. Не счесть незначительным. Мы будем крайне признательны, если вы расскажете о произошедшем с вами во всех подробностях и в самых мельчайших деталях.

— Вряд ли я смогу многое добавить к тому, что вы уже слышали от фон Швица, — пожал плечами Дипольд. — Ведь, полагаю, барона допросили самым тщательнейшим образом, как только он вернулся из Оберландмарки.

— Допросили, — не стал возражать инквизитор. — И получили от него немало ценных сведений. Но к фон Швицу мы еще вернемся. Возможно… Позже… Пока же нас интересует то, что можете рассказать вы.

«Нас» или «меня»? Дипольд постарался выдержать взгляд тусклых, таких ласковых и таких пытливых глаз церковника.

— А потом у вас будет, что сказать мне? Я правильно понимаю, святой отец?

— Все верно, ваше высочество.

То, как инквизитор вздохнул, и то, как отвел глаза отец, Дипольду не понравилось. Что-то им явно известно. Чего еще не знает он сам. Что-то очень важное и, похоже, не очень приятное.

Ладно… Ему хотелось только одного. Определенности. Так и быть, он расскажет о том, что жаждут услышать от него эти два отца — родной и святой. Он поведает им все, что узнал, испытал и запомнил. В деталях и подробностях. Без утайки. Но после пусть и они тоже выкладывают все начистоту.

— Мне скрывать нечего, — твердо произнес кронпринц, в упор глядя на Геберхольда.

Что-то подсказывало Дипольду: именно с магистром сейчас придется иметь дело в первую очередь. Именно к усердно внимавшему инквизитору будет обращена долгая исповедь-воспоминание.

— С чего начать, святой отец? С турнира в Нидербурге? («Проклятого позорного турнира!») Или эту часть моих злоключений, уже хорошо известную его величеству («и, несомненно, вам тоже»), можно опустить, а начать лучше с последней нашей… э-э-э размолвки («ссоры») с отцом?

— Если вам не трудно, все же начните сначала, ваше высочество, — с подкупающим участием попросил магистр. — С нидербургского турнира.

Ишь ты! «Если не трудно»! Да кого тут, собственно, интересует, насколько трудно Дипольду вспоминать о былом унижении! Ну, а впрочем… Говорить, так говорить. Но зато потом — спрашивать. Сполна. Со всех.

Внимательные немигающие глаза инквизитора словно вытягивали слова одно за другим. А Дипольд их и не удерживал. Ему, действительно, нечего было скрывать. Он не упрямился, он легко отпускал слова.

Отпускал, бросал в лицо магистру…

Он рассказывал… Заново переживая прошлое. Скрежеща зубами от улегшейся, но пробуждающейся заново и вспыхивающей с новой силой ярости. Сжимая кулаки до хруста в костяшках. Проклиная и лютуя. Не особенно стремясь скрывать свои чувства. Все равно не удалось бы скрыть такого бурления в душе. Он не Карл Осторожный. А эти проницательно-сочувствующие инквизиторские глаза… в первую очередь — проницательные. Нет, инквизиторские — в самую первую.

Он говорил…

О том, что уже рассказывал прежде.

О прерванном турнире. О своей первой встрече с оберландским маркграфом и прагсбургским магиером. О ристалищном сражении с боевым механическим големом. О позорном пленении. О долгой дороге в хмельном полузабытьи. О прибытии в Верхние Земли — на цепи, в одной повозке со стальным монстром и несчастной Гердой-Без-Изъяна. О жутких днях, проведенных в замке Чернокнижника. Об удачном бегстве. О неудачной встрече с отцом.

И о том, чего прежде не рассказывал.

Об убийстве Фридриха. О скором и самовольном сборе войск. О стремительном походе налегке. О нидербургских бомбардах, взятых силой и страхом. О магиерском вороне-лазутчике с человеческим глазом в птичьем черепе. О бесславном поражении под стенами оберландского замка. О повторном бегстве из Верхних Земель. О чужом инквизиторском плаще с капюшоном («точно таком же, как у вас, святой отец»), надежно укрывавшим лицо беглеца. О падении Нидербурга и избиении нидербуржцев. О своем очередном чудесном спасении. О встрече с фон Швицем и нападении на застрявший в грязи оберландский обоз…

Император и инквизитор слушали. Порой — переглядывались друг с другом. И взгляды те были многозначительны и печальны.

Император хранил скорбное (да, именно так: вселенская скорбь все явственнее проступала сквозь трескавшуюся броню спокойствия и величественности) молчание.

Инквизитор задавал вопросы. Часто. Разные. Но касавшиеся, как ни странно, не столько событий, участником которых пришлось стать кронпринцу, сколько внутренних переживаний и ощущений Дипольда.

Дипольд отвечал. Честно и зло.

Пока исчерпывающе не ответил на все вопросы магистра. Пока не рассказал обо всем.

В приемной зале снова воцарилась тягостная тишина. Дипольд, не выдержав, обратился поочередно к императору и инквизитору:

— Отец? Святой отец? Теперь ваша очередь говорить. Почему у вас такие постные лица, а глаза тоскливее, чем у смертников на эшафоте?

"Фантастика 2023-112". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - i_008.png

ГЛАВА 39

"Фантастика 2023-112". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - i_009.png

Как и ожидал Дипольд, Карл устранился от беседы.

Заговорил магистр. И начал издалека:

— Вам, вероятно, известно, ваше высочество, что Святая Инквизиция не просто ведет охоту за отступниками от веры и нечестивыми колдунами, но всячески искореняет запретные знания.

— Да, мне это известно, — нетерпеливо кивнул Дипольд. — И что с того?

712
{"b":"849570","o":1}