— Я ж уже говорил, устроишься, сейчас толковые ребята, да с таким приданным, по зарез нужны, — отмахнулся я, массируя грудь в области сердца. Правда, что-то покалывать стало. Как бы не хватануло чего. И ведь верно говорил, Андрей Сергеевич, не тот у меня уже возраст, чтобы горным сайгаком носиться, да и тот случай, на штурме спорткомплекса, это доказал. А я, все моложусь, в героя играю.

Попов моим словам внял. Он и сам понимал, что в сложившейся ситуации, его сводный взвод представлял из себя серьезную силу. А уж когда после завтрака к нам подъехал Федька Сапок со своей кодлой, то все и вовсе встало на свои места. Вот есть все-таки разница в разговоре простых солдат и офицеров. Офицеры ж, они как дети малые. Напыщенные, козыряют звездами, да кто что заканчивал. А сержант с прапорщиком, всегда договорятся. Все ж, оба были солдатами и к народу ближе.

Так и получилось. Федька даже особо не уговаривал. Просто, развернул карту района и схематично показал расстановку сил. Старшина втянулся быстро и главенствующее положение бывшего сержанта, не оспаривал. Поэтому, уже в обратный путь, в город, пошли колонной со старшим в лице Сапога. Он на своем командирском уазике гордо ехал впереди, чтоб никто шальной по танку не жахнул. Ну а я, на пару с Женьком, пристроился на задних сидениях бобика. Надеялся подремать по дороге, да не вышло.

— Старый, ты сейчас как, сильно занят? — негромко спросил Федька, оборачиваясь ко мне. — Скажу сразу, дело нарисовалось, специфичное, тут нужно офицерским мудреным взглядом все осмотреть и не менее ученым умом все обдумать.

— Какую операцию планируешь? — удивился я. — Я ж не штурмовик. Чисто так, не дальше боевых уставов ушел, да пару методичек почитал по тактической подготовке и действиям взвода в обороне.

— Не прибедняйся, — усмехнулся он. — Да и дело немного другого плана. Видишь ли, ты пока с рыночными нянчишься, да и чернушниками… Не отрицай, знаю я, что ты на бандитский рынок бродишь. Не подумай, я ничего против не имею, просто за тебя переживаю, чтоб тебя там какая шваль не прирезала. Так вот. Пока ты в городе крутишься, да склад ЖЭК дербанишь, чтоб людям добрым провести свет и воду, у нас тут начали потихоньку крысы заводиться. И чем ближе снега, тем крыс больше. И кажется мне, что главная крыса засела на вокзале и что-то сука мутит. Только вот что, я понять не могу. Так что, Старый, поможешь?

— В прошлый раз такое помогание обернулось простреленной ногой, ползанием в радиоактивной драни и пленом, — недовольно проворчав, поморщился.

— Тут стрелять не придется. Просто, сходить на вокзал, посмотреть, что там как, по электрике там поработать, да может водопровод, где поменять. А уж течь или коротун мы им обеспечим, — заверил меня Федька.

— С потолка медленно капала вода. «Дождь», подумал Гимлер. «Сосед мудак, затопил», подумал Штирлиц, — отчего-то вспомнилась одна из интерпретаций старой шутки про разведчика. Однако, в предложении Сапога был и рациональный корень. Я действительно давно не появлялся на железнодорожной станции. Пора бы сходить и прицениться. Там же, если не считать Киргизов, самый большой рынок. Да и люди тащат не ширпотреб, а действительно ценные вещи. Может что и удастся присмотреть. Ну а попутно, гляну, ублажу паранойю товарища. — Ладно, хрен с тобою. Вечером схожу, гляну, что к чему. Но с тебя барыш, что б я почем зря не ходил, а на месте закупился, хоть тем же чаем.

— Талонами обеспечу, — согласно кивнул Сапог и довольно хмыкнул. — И чаем тоже, вскрыли мы тут недавно один склад…

— Федь, ну будь ты человеком, а, я вообще-то подремать хотел. И так, Попов, ирод, в шесть утра разбудил, — недовольно проворчав, демонстративно отвернулся, прислонившись к дверце и кутаясь в ватник.

— Ну спи-спи, Старый, — негромко прошептал он. — Скоро все равно приедем, там уж я посмотрю, как ты поспишь, когда Миланка тебе разнос будет устраивать, за то что ночевал хрен пойми где.

— Да пошел ты, — фыркнув, попытался заснуть. И у меня это даже почти получилось. Уаз все равно полз черепашьим темпом, поскольку за ним следом катился танк, бэха и два грузовика, забитые не только бойцами, но и бабками с поселка, которым приспичило на рынок. Возвращаться они уже будут обозом с группой Хриплого. Впрочем, меня это уже никак не касается… А Миланка, кстати, все-таки не ругалась. Она у меня хорошенькая, понимающая. Прям золотко, а не женщина. Жаль только, что в дочки мне годится. Но ничего, чай не восемнадцать лет девке. После двадцати, возраст все равно уже практически ничего не значит. А уж сейчас, тем более.

Давненько я сюда не заглядывал. Народу явно прибавилось. Даже палаточный лагерь превратился в нечто вроде элитного района, поскольку всю чернь и штрафников переселили за стены и блокпост, расквартировав в ближайших зданиях и неясно откуда притащенных вагончиках. Да и от самого палаточного лагеря осталось одно лишь название. Палатки сменились на весьма комфортные бытовки. Вот только, душевая все так же представляла из себя одну большую банную палатку, в которой кое-как разместили резервуары с кранами. Воду в эти резервуары закачивали с пожарной машины. Так что, уже есть как минимум одно направление в котором я могу развернуться и подработать.

Однако, в палаточном лагере, я вряд ли смогу узнать необходимую информацию. Максимум различные слухи от работяг, коих тут собралось много. Все таки есть у Престнякова коммерческая жилка. Примерно три четверти бытовок сдаются разным барыгам, которые поняли, что на вокзале им места мало. Так что первые этажи бытовок представляют из себя мелкие лавки или складские помещения. На вторых же этажах живут владельцы лавок или же кто-то из местных высокопоставленных лиц.

— Сергей! — негромко окрикнули меня со стороны, заставив повернуться на окрик. Нынче мало кто зовет меня по имени. Обычно я «Старый» или «Дэдушка Ефимыч», на киргизский манер. Что кстати странно, ведь на их языке дедушка звучит как «атасы». Но кто я такой, чтобы спорить с носителями языка и культуры, пускай и сильно осовремененной. За последние двадцать лет, местные киргизы настолько обрусели, что начали забывать собственную историю и если бы не причастность к диаспоре и большие семьи, они бы полностью ассимилировались.

— Сергей Ефимович, — настойчиво повторил кто-то из лавки, мимо которой я только-что прошел. Пришлось вернуться.

— Ну здравствуй… Кто бы ты ни был, — я с непониманием уставился на ничем не приметного мужчину.

Такого в толпе не узнать. Особенно на каком курорте если. Чуть полноватый мужичок с аккуратно и гладко выбритой головой. Только брови густые, потихоньку срастающиеся в одну. Слегка припухший нос от подступающего мороза, а может и от алкоголя, учитывая, что у него в руке литровая баклаха пива. Весьма дорогого, стоит отметить, хотя одет мужик простенько. Синие джинсы, какие-то дешевые кроссовки с закосом на «абибас», да черная пуховая куртка. На руках обычные вязаные черные перчатки, так что не могу рассмотреть, может кто из «авторитетов». Те обычно разные перстни себе колют на пальцах.

— Шахматист, — он расплылся в довольной улыбке. — Шахматист я, Сергей Ефимович, мы с вами так толком и не побеседовали, ну, после той неразберихи в отделении и покатушек за вашей девкой. Как ее там… Милана, кажется?

Я с сомнением посмотрел на бутылку в его руках. Не люблю разговаривать с пьяными, особенно если тех развезло с пива. Самый неприятный вид хмеля. Пиво для быдла и гопников, алкоголь покрепче для эстетов, ну а чтобы сыграть в машину времени, хватит и водочки.

— Да не беспокойтесь, Сергей Ефимович, я всего половину бутылочки, — понимающе кивнул он. — Совсем немного, еще вполне трезво мыслю. У меня ж это, выходной. Ну а что еще в выходной делать? По бабам гулять? Так мне это, честь мундира не позволяет так пачкаться. Поэтому вот, приходится расслабляться вот так.

— Я сегодня не планировал пить, — спокойно ответил, разворачиваясь. — Приятно было повидаться, но у меня дела.