Великого воинства, что привел за собой в Верхние Земли гейнский пфальцграф, больше не существовало. От грозной армии осталась лишь небольшая кучка спешенных всадников, сгрудившихся под золотыми крыльями остландского грифона и не попавших под обстрел исключительно по воле стрелявших.

— Ваша светлость, големы, — осторожно напомнили Дипольду. — Прикажете отступать?

— Нет! — вскинулся Дипольд.

Такого приказа от него не дождутся. Отступать просто так он не станет. И другим не позволит. Отступить они всегда успеют. Но бежать сразу, даже не приняв боя, Дипольд Славный не станет. Сегодня он лишился войска. Так пусть и Альфред Оберландский понесет потери. Пусть хотя бы один из спускающихся по склону механических рыцарей не вернется обратно в замок.

Боум-ш-джз-з-зь! Боум-ш-джз-з-зь!

Зловещий лязг, знакомый еще по нидербургскому ристалищу, быстро приближался. Тяжелая поступь стальных ног сотрясала землю. Пять громадных фигур двигались меж разбитых обозных повозок, перешагивая через искореженные бомбардные стволы, рассыпанные каменные ядра, трупы людей и тягловой скотины.

Големы направлялись к остландскому штандарту, големы шли к последнему уцелевшему отряду противника. За Дипольдом Славным, которого оставили в живых оберландские бомбардиры, шли големы.

Из арбалета можно было бить. Механические рыцари уже достаточно близко. И еще… еще ближе — с каждой секундой. С каждым «Боум-ш-джз-з-зь! Боум-ш-джз-з-зь!» шагом.

Да, битва проиграна — чего уж там! Но эта схватка… ее исход еще не ясен, не предрешен. Дипольд ощерился. Этот бой он примет! Полдесятка ходячих железных болванов — с одной стороны.

А с другой? Пфальцграф обвел взглядом остававшихся при нем людей, прикинул… Полторы сотни отважных (не разбежались же, не покинули поле боя!) и опытных бойцов. Рыцари, оруженосцы, стрелки, ландскнехты, расположившиеся за повозками с бомбардами и между повозок, и справа, и слева от них.

Что ж, людей не так уж и мало. По три десятка человек на одного голема. Больше, чем на ристалище в Нидербурге. А еще — бомбарды. Какие-никакие, но все же… Есть чем встретить созданий Лебиуса.

— Будем драться, — тихо, но твердо сказал Дипольд. — Кто отступит — зарублю собственноручно. Стрелкам — приготовиться.

Стрелки были готовы давно. Стрелки только ждали команды. Заряженные арбалеты и ручные бомбарды, положенные на борта повозок, смотрели на цель. На пять крупных целей, которые чем ближе подходили, тем крупнее становились.

Да, пусть сначала будут болты и пули…

— Стрелять по смотровым щелям и в сочленения лат, — распорядился Дипольд. — Первый залп — арбалеты. Второй — хандканноны.

Выждал еще немного. Взмахнул мечом:

— Бе-е-ей!

Щелкнули мощные самострелы-армбрусты…

И — почти сразу же — звон металла о металл. Легкого — о тяжелый.

Но — только звон. Всего лишь…

Толстые короткие болты, выпущенные с убийственно малой дистанции, — эти смертоносные для любого латника оперенные снаряды, вобравшие в себя сокрушительную силу тугих арбалетных тетив и упругих стальных дуг, только царапали и бессильно скрежетали о броню големов. И — ломались. И — отскакивали в сторону, вверх, вниз…

— Бе-е-ей! — еще один крик Дипольда, еще взмах меча.

Грохнули ручницы…

Круглые свинцовые окатыши, выброшенные с дымом и искрами из коротких толстых стволов, ударили глуше, смачнее. Впечатались в клепаную сталь и, смятые в лепешку, отскочили безобидными горошинами от массивных нагрудников, от шипастых наплечников, от глухих шлемов, от широких створок поножей и наручей…

Секунду-другую трудно было что-либо разглядеть сквозь пороховой дым. Но едва порыв ветра отклонил клубящуюся пелену, стало ясно, что дружный залп хандканнонов тоже не принес результата.

Пули-бондоки, способные свалить тяжеловооруженного всадника вместе с конем, а если бить из нескольких ручных бомбард сразу, так и разнести в щепу небольшие воротца, тоже не причинили вреда наступающим монстрам. Ни один механический рыцарь даже не замедлил шага.

По смотровым щелям, видимо, не попал никто. А может, и попадали, но ни стрела, ни пуля не смогли пробиться сквозь узкую прорезь в толстом металле. И ни один наконечник, ни один свинцовый шарик не вошел меж подвижных сегментов темно-синих лат. Не застрял, не заклинил, не обездвижил. Ни руку, ни ногу голема. Хотя мелкую кольчужную сеть, прикрывавшую сочленения, стрелки потрепали изрядно. Возможно, следующий залп оказался бы более удачным?

— Перезарядить оружие! — приказал Дипольд.

Хотя едва ли теперь стрелки успеют сделать это: големы перешли на бег. Тяжелый, лязгающий.

Ох, и жуткое же это зрелище — бегущие стальные великаны. На тебя бегущие. Громыхающие, сотрясающие землю…

А за спиной — крики, ржание, удаляющийся топот копыт…

Проклятье! Дипольд выругался.

Боевые кони, не убоявшиеся стрельбы из хандканнонов, теперь прянули прочь. Кони чуяли тяжелую поступь смерти в облике оберландских монстров. Немудрено: к такому кони приучены не были. И вот… Перепуганные животные, связанные между собой поводьями, срывались с места, расшвыривали слуг, стоявших на пути, и неловко, опасно скакали рядом — мотая головами, валя и топча на ходу друг друга.

В повод ближайшего скакуна — вороного, огромного, сильного — вцепился чей-то отчаянный оруженосец. Судя по медвежьей морде, скалившейся со сбитой набок нагрудной коте, это был человек фон Швица. Вороной тоже принадлежал барону. Конь хрипел и приплясывал, волоча за собой оруженосца. Тот же повис на поводе всем телом, пытаясь пригнуть конскую голову к земле, задержать, остановить…

Вороной не покорялся и не останавливался. Сбив человека с ног, конь потащил его за собой — окольчуженным брюхом по камням. Упрямый оруженосец потерял и оружие, и шлем, однако повода не отпустил. Что-то проорал рядом фон Швиц. На помощь оруженосцу, наперерез вороному кинулись еще двое воинов с медвежьими гербами на груди. Догонят? Справятся? Остановят? Трудно сказать…

Тем временем с десяток самых крепких жеребцов избавились-таки от пут, стряхнули прочих — раненых, сбитых, потоптанных. И что было сил, в сумасшедшем галопе, понеслись вниз — в тесный распадок. Туда, где прежде готовилась к бою тяжелая остландская конница, где стоял лагерь. Куда сыпался убийственный дождь оберландских бомбард. И где теперь царила смерть.

Смерть?

Царила?

Вовсе нет! Обезумевшие кони уже мчались по дымящимся трупам меж чадящих огней и изрытой земли. Но ни один не пал, не издох по пути. Значит, там, внизу, теперь безопасно. Значит, никакой магиерской дряни там больше нет. Ну да, а зачем? Снаряды Лебиуса свое дело сделали. Остландские рыцари мертвы, и сплошная пелена смертного дыма, пара, жидкого огня и кислотной мороси рассеялась, утратив свои убийственные свойства. Должно быть, свойства эти имеют кратковременное действие. Да, именно так, ведь иначе самим оберландцам не спуститься из замка.

Там, за спиной, ад уже кончился.

А здесь, похоже, только начинается.

Боум-ш-джз-з-зь! Боум-ш-джз-з-зь!

Дипольд больше не смотрел на сбежавших коней. Не до того!

У повозок готовились к новому залпу стрелки. Скрипели зарядные вороты тяжелых арбалетов. Застрельщики с хандканнонами спешно прочищали стволы ручниц и засыпали порох.

Но големы — вот ведь они уже рядом совсем — менее чем в сотне шагов. Да нет, какая там сотня! Шагов семьдесят — восемьдесят до них! И големы бегут. Во весь свой чудовищный рост. Друг подле друга.

Приближающихся монстров можно теперь рассмотреть во всех деталях. Темная, отливающая синевой броня без привычных застежек и креплений, но посаженная на болты и заклепки надежно защищает внутренний каркас. Толстые пластины нагрудника, набрюшника и наплечников лежат внаслой — не подлезешь. На перчатках, налокотниках, наплечниках и наколенниках топорщатся устрашающие стальные шипы. Добротная двойная кольчуга закрывает подвижные сочленения, причем не изнутри — снаружи. Глухие шлемы с узкими прорезями, выступающими козырьками и защитными гребнями, расчерчены магическими бело-красными письменами.