– Нет, милый, в следующий раз ты отправишь к целителям вот этого! – закапризничала Лада, отрывавшаяся в моем же стиле, но с «зубастиком» и для полного счастья перебившая ему еще и позвоночник. – А того поломаю я.

– Как скажешь, дорогая! – великодушно согласился я, наклонился над воющим телом и ткнул в сенсор вызова Службы Спасения, зная, что здесь, на территории Академии, он будет автоматически переадресован к дежурным медикам. Потом галантно проводил свою даму к нашему столику, покосился на дуэт, продолжающий крайне немузыкальное выступление, и поморщился:

– Что-то тут стало шумно. Может, спустимся в продуктовый, наберем гору вкусняшек, оформим срочную доставку и вернемся домой?

…Вкусняшек мы набрали очень много. Для вечернего обжорства и пополнения истощившихся запасов в пространственном кармане. Потом неспешно прогулялись до коттеджа, отметили, что окнах первого этажа появился свет, поднялись к себе на второй и вызвали дроны службы доставки. «Птички» самых больших размеров прилетели целой стаей из шести особей, так что пришлось изобразить суету, затаскивая контейнера с балкона в гостиную. Как только последний оказался в квартире, Рыжая поляризовала стекла, а я проверил помещение чувством металла, сел на ковер и со спокойной душой принялся за сортировку «добычи». Само собой, на пару с помощницей. После завершения этого мероприятия убрал «стратегический запас» в карманное измерение, а остальное перетащил на кухню и распихал по шкафам и холодильникам. Затем отловил Ладу, успевшую включить музыку, усадил к себе на колено и устроил разбор полетов:- В общем и целом ты провела бой на твердую четверку. Но минусы все-таки были. Самый серьезный – ты добивала парня, стоя спиной к двери, а надо было развернуться вместе с его тушкой так, чтобы за тобой оказалась глухая стена. Далее, прыгая вокруг него, ты четырежды перекрыла мне возможность метнуться на помощь и не среагировала на появление официантки. – Я увидела ее лицо. – И? Прикрылась от дальнобойного навыка телом жертвы? – Нет. Осталась стоять к ней левым боком… – расстроенно вздохнула сестренка. Я потрепал ее по волосам и успокоил:- Не расстраивайся, для первого раза все просто прекрасно. Просто бои против Дичков и против людей имеют разную специфику. Кроме того, тут мы вынуждены прилично «падать» в рангах, не пользуемся оружием и земляным капканом, не накидываем на себя усиление и так далее, а ломать наработанные схемы последнее дело. – Ага… – вздохнула она. – Я раза четыре мысленно била себя по рукам, чтобы не кинуть капкан. Кстати, где ты раздобыл этот навык? – Прошлым летом получил заказ на одиннадцать средоточий одной крайне ядовитой и осторожной змеюки. Водится она во втором круге, любит погреться на солнышке, но чувствует приближение живых существ по тепловому излучению и запаху. Карауля очередную змейку под отводом глаз, зеркалом и отрицанием ветра, лежа на каменистом участке земли и греясь на солнышке, я вдруг заметил, как крошечный крот-Дичок прямо у меня перед носом проделал проход в тонком куске сланца: зверек просто раздвинул его посередине, пролез насквозь, и сдвинул за собой! Вот я и заинтересовался. Вернее, прикинул разницу в запасе Силы между нами и кротами, представил, что может устроить, к примеру, мастер-«троечка», влив в такой навык хотя бы треть имеющегося запаса, обалдел и устроил охоту еще и на них. – Много истребил? – полюбопытствовала сестренка. – Одиннадцать. Оставшиеся средоточия храню в пространственном кармане. На всякий случай. – Ты у меня запасливый. И это радует. Айда переодеваться в домашнее и мыть руки…«…а то матушка расстроится!» – «перевел» я вспышку ее эмоций, встал и послушно поплелся в гардеробную. А там Лада одновременно посмущала, повеселила и заставила погордиться – раздевшись до трусов, зависла перед зеркалом, потискала сиськи, заявила, что теперь им поддержка не нужна, чмокнула меня в щеку и натянула полупрозрачную футболку:- Любуйся – они красивые. И мне будет приятно. При этом не шутила, а просто говорила то, что думает. Увы, меньше, чем через минуту, услышав мелодичную трель дверного звонка, все-таки натянула на себя спортивную форму и вздохнула:- Эта красота не для посторонних. Ждать в гости нам было некого, поэтому я напрягся, в темпе накинул рубашку, обновил покров и все усиления, подошел ко входной двери, ткнул в нужный сенсор терминала системы контроля доступа и увидел на экране двух породистых аристократок нашего с Ладой возраста. Девушки пребывали в прекраснейшем настроении. При этом правая, темненькая, держала пластиковую упаковку с логотипом кондитерского дома Ефимовых, и я, чуть-чуть расслабившись, разблокировал замок. А через пару мгновений опешил от двух взглядов со смешинками, ослепительных улыбок и веселого щебета:- Привет, сосед! – Мы живем под вами. – Услышали музыку, немного подождали… – …и рванули знакомиться! – Кстати, мы тоже учимся… – …в группе один-четырнадцать, и Ольга Валерьевна Ухтомская… – …очень рекомендовала с вами подружиться! Вклиниться в их монолог удалось не сразу, но я справился. Пригласил «соседок» в гостиную, представился сам и представил Рыжую, судя по резко уменьшившейся амплитуде колебания бюста, нацепившую лифчик. А потом намекнул, что мы были бы не прочь узнать, с кем имеем честь общаться. – Наталья Петровна Одоевская. Из новосибирской ветви рода! – весело улыбнулась пепельная блондинка, продемонстрировав очаровательные ямочки на румяных щечках. Затем пихнула плечом темненькую и хихикнула: – А это Александра Станиславовна Назарова, подруга детства и добрейшей души человек. – А можно без церемоний? – спросила «подруга детства». – Типа «Саша», «Ната», на «ты» и все такое? Ничего неприятного в этих хохотушках не ощущалось, и я улыбнулся в ответ:- Запросто: Яромир, Лада, на «ты» и все такое! – О, свои люди! Чай пить будем? – Тортик – улет… – …только мы его понадкусывали! Их непосредственность рассмешила. Нас обоих. А «соседки» и не думали униматься: заявили, что пить чай в гостиной – редкое извращение, тем более в коттеджах с такими уютными кухнями, и убедили перебрались в соседнее помещение. Как ни странно, эта парочка даже не подумала садиться. Наталья деловито открыла шкафчик с посудой и начала накрывать на стол, а Саша вооружилась ножом, быстренько порезала «надкусанный» торт, у которого реально не хватало трети объема, на четыре о-о-чень больших куска и с помощью подружки переложила на тарелки. Однако эта бесцеремонность нисколько не напрягала – девчонки помогали от всей души и не считали это чем-то особенным. Чуть позже я обратил внимание еще на один интересный факт: их «бесцеремонность» начиналась и заканчивалась на типовом оснащении кухни. А все приобретенное нами – к примеру, содержимое холодильника – относилось к категории «чужое». Да и тараторили они весьма интересно. Как-то умудряясь не напрягать, давая выговариваться нам и не создавая ощущения пустышек. Кроме того, обладали быстрыми мозгами и острыми язычками, радовались чужим остроумным шуткам ничуть не меньше, чем своим. В общем, к концу чаепития у нас с Рыжей создалось впечатление, что мы знаем их сто лет. Поэтому я дождался ближайшей паузы и задал первый серьезный вопрос за всю беседу:- Может, сыграем в открытую? – Да запросто! – ответила Одоевская и без дальнейших подсказок с моей стороны перевела разговор в нужную колею: – На самом деле мы хотим заключить наступательно-оборонительный союз на все время учебы. Мы с Сашей являемся подмастерьями четвертой звезды и контактниками со взаимно дополняющими навыками. Реального боевого опыта, увы, нет, но по характеру отнюдь не девочки-припевочки. – А почему с нами? – спросил я. Блондиночка пожала плечами:- Ты человек чести, коих мало, и единственный студент, перед которым преклоняется сама Ухтомская. А Лада, по ее словам, такая же, как ты. – Мы знаем о том, что ты в всеимперском розыске, понимаем конечную цель твоего поступления в эту академию и хоть капельку, да упростим путь к этой цели. Ну, а вы на ту же капельку упростите путь нам. Ведь каждый проигрыш в поединках – это не только дни, проведенные в целительском корпусе, но и потерянные или не набранные баллы, без которых доступа в залы для медитаций второго круга не получить… – уверенно продолжила Назарова. А потом рублеными фразами описала их проблемы: – Мы сбежали из родовых поместий. После четырех лет тщательной подготовки. Увы, не от хорошей жизни. Если за два года учебы умудримся прорваться хотя бы на седьмую звезду подмастерья, то законно обретем независимость и уйдем на вольные хлеба с гордо поднятой головой. Нет – нас радостно сломают об колено и все-таки выдадут замуж за ублюдочных «представителей стратегических партнеров» глав наших родов. – А каким боком тут Ухтомская? – спросила сестренка. На этот вопрос ответила Наталья. Суховато, но честно:- Моя родственница по материнской линии. Мировая тетка с железным характером. Когда-то сама прошла по этому же пути, но терпеть не может слабаков и слабачек, так что просто дала шанс, подсказав, на кого обратить внимание. – Все остальное мы сделали сами… – твердо сказала Саша. – Нашли и изучили информацию о вашей парочке, добились заселения в этот коттедж, продумали варианты поведения и определились с предложениями. – Мы понимаем, что вам, по сути, не нужны… – после небольшой паузы добавила Оболенская. – Но единый кулак из четырех человек всяко лучше, чем из двух. И мы готовы дать любые клятвы, чтобы оказаться в вашем кулаке и добиваться общей цели плечом к плечу! К этому моменту Знак Макоши подтвердил их искренность аж три раза, а тепло в средоточии с каждым мгновением становилось все сильнее, но я все равно счел возможным перепроверить подсказки богини Судьбы:- Как я понимаю, возвращаться домой не вариант? – Лучше сразу в петлю… – на полном серьезе заявила блондинка, а ее подруга подтверждающе кивнула. Я вопросительно посмотрел на Рыжую, а та показала сначала один палец, а затем три. Намек был понятнее некуда: все предыдущие годы Ухтомская набирала чисто женские группы, а значит, в самом худшем случае у Лады могло появиться восемь противниц, воевать с которыми в одно лицо в раздевалках и душевых было бы проблематично. А союз с «соседками» менял расклад до трех против шести, что звучало куда интереснее. – Что ж, давайте попробуем… – после недолгих раздумий сказал я. – Но я вижу сразу несколько вариантов реализации такого союза. Самый минимум – с первого сентября ходим на занятия и обратно вместе. – Это не союз, а профанация… – поморщилась Оболенская. – Для нас самый минимум – это ежедневные совместные тренировки. Хотя бы по часу. Чтобы появилось чувство плеча и взаимное доверие. А в идеале хотелось бы притереться друг к другу до крепкой дружбы. Если ты, конечно, веришь в возможность дружбы между парнем и девушками. – Верю. К примеру, мы с Ладой прежде всего друзья. – А взаимное доверие переросло в слепую веру… – добавила Рыжая. – Тогда командуй, Яромир! – довольно улыбнулась Назарова. – А мы под тебя подстроимся……Эта парочка умотала к себе в двенадцатом часу ночи, сияя от счастья. Хотя мы всего-навсего обменялись личными контактами, наметили график совместных тренировок на ближайшие пять дней и согласились отметить заключение союза обедом в каком-нибудь ресторане. Ну, а мы, закрыв дверь, сходили ополоснуться, затем завалились в спальню, и Рыжая заявила, что давненько не делала мне массаж. Угу, порядка десяти дней. И это было самым настоящим кошмаром, ведь до марш-броска к Барнаулу я получал такое удовольствие почти каждый вечер. Конечно же, я радостно улегся на кровать мордой вниз, а Лада, сгоняв за массажным маслом, приобретенным в «Апельсине», уселась на меня верхом и прохладной струей изобразила на спине причудливый вензель:- Судя по тому, как радовались девчонки, приперло их очень серьезно. Впрочем, неудивительно – за побег из поместья по головке не погладят. – А если на их замужества завязаны какие-нибудь серьезные проекты, то вообще… – продолжил я, почувствовал, как ладошки сестры заскользили по воротниковой зоне и аж зажмурился от удовольствия. – Самый простой способ вернуть их обратно – найти среди студентов представителей союзных родов и пообещать платить за каждое избиение. А пара десятков проигрышей подряд – это два-три месяца в целительском корпусе без тренировок и медитаций. Даже обычных, а не продвинутых. И перспектива провести в таком режиме все два года. Или, выражаясь другими словами, тупик, из которого есть всего один выход – отказ от продолжения обучения. – Угу… – поддакнул я, ибо сестренка как раз приступила к массажу нижнегрудной зоны, вкладывалась в каждое движение, и от переизбытка положительных ощущений было лениво даже думать. – Во, вспомнила: скажи, пожалуйста, а ты видишь структуры печатей? К примеру, тех, которые ставишь сам? Вопрос был интересным, и я приложил себя очищением разума, чтобы ответить достаточно развернуто:- Да, вижу. И даже в свое время разобрался, почему вам, классическим целителям, так сложно их снимать. Дело в том, что после подачи Силы в структуру плетения оно начинает разворачиваться из плоскости в объем. Одна из скрученных спиралей уходит к средоточию пациента и превращается в нить подпитки, а остальные подключаются к внутренним органам. Часто – не к одному, а к нескольким. Вы же пытаетесь «свернуть» трехмерную структуру, основываясь на памяти о двумерной. Ну, и до кучи, корректируя свои действия с помощью познания плоти, которое дает не картинку, а всего-навсего ощущения. Вот и получается, что развернуть печать можно даже на минимальном уровне чувствительности, а снять – только после того, как начинаешь разбираться в большинстве оттенков ощущений, перестаешь путать мелкие кровеносные сосуды с нервами и так далее. – Получается, что Дар классического целителя по определению ущербен, верно? Поэтому большинство шарашит исцелением, сращиванием костей или кроветворением по области более-менее понятных ощущений и выезжает только за счет объема вложенной Силы. – Мне кажется, что целительский Дар изначально строился не на одном, а на двух навыках – на познаниях плоти и сути. Они друг друга идеально дополняют и позволяют творить с организмом все, что угодно. А работа одной половинкой, увы, дает кривые результаты. Именно поэтому при откатах возраста накапливаются ошибки, и барьер тридцати лет становится непреодолимым. – Эх, жаль, что познание сути появляется само собой и мне, скорее всего, не светит… – расстроенно вздохнула Лада, перебралась на заднюю поверхность моих бедер и занялась поясницей. – С чего ты это взяла? – усмехнулся я. – Ты его откроешь еще до первого сентября. – Как?! – Помнишь схему Осоргина-Сабанеева в цвете? – Конечно! – Так вот, согласно этому рисунку возле любого средоточия имеется два созвездия, определяющие направление развития человека, и целая область так называемого паразитного фона Силы светло-голубого цвета. Все так и есть. Только под этим фоном скрывается третье созвездие, направленное под углом в сторону позвоночника. У абсолютного большинства одаренных в нем от одной до трех светло-голубых звезд, и их за фоном тупо не видно. Не слишком хорошо выделяются и три следующие. А с седьмой и далее появляется насыщенный темно-голубой цвет, и картина здорово меняется. Любопытство, ощущавшееся через Знак, превратилось в одержимость:- И за что отвечает это созвездие? – Мы с матушкой пришли к выводу, что оно является чем-то вроде катализатора развития одаренного и напрямую зависит от его силы воли. На момент знакомства у тебя в нем было четыре звезды, что само по себе внушало уважение. Прорыв в храме Всех Богов добавил пятую. А на шестой появится познание сути и обнаружение жизни. – О-о-о!!! - «сладострастно» застонала Рыжая и от избытка чувств влила мне в поясницу раза в два больше Силы, чем обычно. Я на несколько секунд выпал из реальности, наслаждаясь фантастически приятными растираниями, разминаниями и похлопываниями, используемыми вовремя и правильно, а потом все-таки заставил себя продолжить объяснения:- Принцип развития Воли с пятой звезды и выше классическая наука считает самоубийственным, но со мной он работает. На первом шаге требуется определить нагрузку, на которой начинается выгорание главных жил. На втором – отступить от нее на некую «капельку» и грузить себя в таком режиме. А на третьем и самом сложном – «править» получаемые повреждения. Да, это тяжело. Прежде всего эмоционально. Но… – …ради двух этих навыков можно и пострадать! – Я бы сказал «нужно». Только предупреждаю сразу: все эксперименты в этом направлении будут проходить ТОЛЬКО под моим присмотром и никак иначе: определить правильный «отступ» ты не сможешь по определению, а каждая полностью пережженная жила – это неделя-полторы каторжного труда по шесть-восемь часов в день. – Я была самой послушной девочкой на свете, являюсь самой послушной девочкой на свете и буду ею всегда! – вроде, как в шутку заявила сестренка, но Знак подтвердил, что она считает эти слова обещанием. – Кстати, а есть какое-нибудь упражнение, ускоряющее развитие силы воли, но не требующее постоянного присмотра? – Есть… – подтвердил я. – Мы с матушкой в свое время доработали «злобную прокачку» зеркала и отрицания ветра: она стала сдвигать светляк вплотную к коже и вливать в ожоги исцеление. Причем без обезболивания. Ощущения неприятные, не радуют от слова «совсем», но дают результат в том числе и в прокачке Воли. Только повышение уровня болевых ощущений должно быть очень плавным и неспешным, а заниматься таким извращением больше двенадцати минут подряд и больше четырех подходов в сутки бессмысленно – у Воли, как нам показалось, есть некий предел насыщения…