На поясе Смотрящего шевелилось смотанное в спираль Черное Лассо. Этого мутанта, похожего на живую ленту-петлю с липкими отростками, разведчики обычно использовали для захвата пленников, но и в обычном бою Лассо тоже может оказаться полезным. Если набросить его на противника, враг будет обездвижен.

Берег Людей Креста пестрел от бесчисленных вигвамов, а прибрежные воды были буквально запружены кораблями. В основном это были парусные суда не очень больших размеров. На мачтах развевались флаги с черными крестами. А вот морских упряжек видно не было. Да и вообще противник оказался не готов к бою. Первая же волна атаки внесла сумятицу в его ряды. Беспорядочно гремели пушки, неуклюжие корабли пытались поймать слабый ветер или выгрести на веслах, рокотали моторы, дымили пароходные трубы, но вся эта суета была бестолковой и запоздалой.

Морские мутанты, брошенные Тотемами в бой, оказались более юркими и проворными.

Крепкие плавники трехротых акул словно топоры рубили деревянные корпуса. Рыбы-иглы впивались в просмоленные доски как стрелы и прогрызали днища насквозь. Летающие крылатые рыбы выпрыгивали из воды и мелькали над палубами, будто брошенные томагавки, калеча и убивая людей. Двухголовые рогатые змеи сисиютли пробивали борта острыми черепными наростами, опутывали корабли гибкими телами, переворачивали их и тянули на дно. Морские пантеры мичибичи рвали обшивку мощными лапами и ломали шпангоуты. Боевые черепахи затирали, мяли и крушили суда толстыми панцирями, которые невозможно пробить ни стрелой, ни пулей. Пятнистые морские драконы ицамны насаживали вражеские корабли на наспинные шипы, проламывали борта ударами мощных хвостов и перекусывали кили. Осьминоги-охотники тихо и бесшумно увлекали в пучину суда вместе с экипажами. Несколько спущенных Погонщиками тягловых китов разносили в щепки скопления самых крупных кораблей. А барахтающихся в воде людей мутанты пожирали еще до того, как те успевали захлебнуться.

Прирученные морские твари не просто топили вражеский флот. Повинуясь воле Тотемов, они взламывали недостроенные боевые порядки противника, сбивали корабли в кучу и сталкивали их друг с другом. За теми же судами, которым удавалось вырваться на открытую воду и обрести свободу маневра, велась настоящая охота, и они тоже не долго сопротивлялись.

Но часть чужой флотилии все же смогла укрыться в бухте и прижалась к берегам. Там, на мелкой воде, морским гигантам трудно было развернуться, а от мутантов поменьше Люди Креста отбивались при помощи опущенных за борт подводных бомб. Кроме того, противник смог прикрыть уцелевшие корабли огнем с суши.

Чтобы развить успех, плавающим тварям нужна была поддержка.

Сзади послышался надсадный скрежет. Пуля-Стрела оторвался от прицела винтовки, оглянулся. Улыбнулся.

Поддержка будет: на верхнюю палубу поднимались клетки с Гром-птицами. Одна, вторая, третья… пятая… десятая.

– Ложись! – прозвучала усиленная рупором команда Медвежьего Когтя. – Держись!

Все правильно. Просто глазеть на групповой взлет Гром-птиц слишком опасно: воздушный поток от огромных крыльев может сбросить за борт.

Пуля-Стрела вжался в палубу и вцепился в поручень. Рядом распластались другие воины.

Клетки открылись. Десяток Гром-птиц взлетел с Великого Каноэ почти одновременно. От их раскатистых криков и хлопанья крыльев заложило уши. Тугая воздушная волна чуть не сорвала перья с касок и шлемов. Секунда – и десять великанов поднялись над волнами. Еще секунда – и, выстроившись боевым клином, птицы устремились к вражескому берегу.

Каноэ-птиценосец во флотилии Соединенных Племен был только один, но другие суда тоже несли на себе воздушные силы, помельче. Вслед за Гром-птицами к берегу направились Кецалькоатли – летающие змеи, покрытые зелеными перьями, – и целые стаи обсидиановых бабочек Ицпапалотлей, главным оружием которых являлись лезвия на кончиках жестких крыльев.

Как только Гром-птицы, пернатые змеи и острокрылые бабочки обрушились на вражеский берег и уцелевшие корабли противника, прозвучал сигнал к общей атаке.

Флот Соединенных Племен начал решающее наступление. В бой пошли главные силы. Вода бурлила от рыб и гадов, яростно набрасывающихся на вражеские суда. Тягловые киты, раздвигая массивными телами обломки разбитых судов, подтаскивали тяжелые каноэ так близко к берегу, как это было возможно. Дальше десантные группы плыли на шлюпах и боевых черепахах.

Уже почти все корабли Людей Креста были потоплены, но за свой берег чужаки держались крепко. Высадка давалась тяжело. Кровь – людская и нелюдская – лилась рекой, густо окрашивая морские воды. К береговой линии спускались все новые и новые отряды противника, выстроенные квадратами, прямоугольниками, колоннами и клиньями. Вражеские стрелки не прекращали огня. Однако остановить десант Люди Креста не могли.

Под яростным обстрелом то тут, то там на берег сходили воины разных племен и сухопутные боевые мутанты, а из воды ползли амфибии, способные вести бой и на море, и на суше.

Посвящение было прервано. Магистр с Ковчежцем и охраной удалился. Наемникам – и уже прошедшим обряд, и еще не успевшим его пройти – велели разобрать оружие.

Когда морская битва разгорелась в полную силу, ландскнехты славянского полка уже были готовы к бою. Далеко уводить славян не стали – поставили на том же открытом пространстве, где проходило Посвящение. Только развернули лицом к морю и перестроили из парадно-смотрового в боевой порядок. Наемники должны были усилить заслон крестоносцев, охранявших подступы к ставке Магистра.

Пан Якуб, утративший свою обычную невозмутимость, метался перед строем, выкрикивая команды.

– Становись плотнее! – переводил приказы полковника Кошкодер. – Еще плотнее, туды ж вас всех в качель! Щитоносцы – вперед! Стрелки – зарядить арбалеты и самопалы! Стрельцы – боеприпасов не жалеть! К шатру Магистра никого не подпускать! Стоять насмерть!

Последнюю команду, впрочем, одноглазый капитан отдал без энтузиазма. Видимо, умирать сегодня Кошкодеру не очень хотелось.

А вот лица ландскнехтов, прошедших Посвящение, аж светились отчаянной решимостью и непоколебимой готовностью стоять до конца. Что, кстати, совсем не походило на наемников, а, скорее уж, было свойственно фанатикам-крестоносцам. Возникло впечатление, будто ландскнехты тоже вдруг прониклись религиозным рвением и истовой преданностью Святой Инквизиции и Черному Кресту.

«Ну точно, Ковчежец что-то с ними сотворил», – подумал Виктор. И поблагодарил судьбу за то, что до них Магистр с ларцом не дошел. Становиться зомбированным болванчиком на службе у Инквизиции его как-то не прельщало.

Что ж, с этим им повезло. Но вот что совсем не радовало: за терциями ландскнехтов выстроилась рыцарская кавалерия, пехота в черных крестах и несколько автоповозок с пулеметами и бомбардами. Виктор мысленно прикинул шансы проскользнуть мимо Инквизиторов и пошуровать в шатре Магистра на предмет поморской карты. Дохлый номер: шансов этих попросту нет. Никаких. Ни единого.

Да и вообще, выходить из строя сейчас слишком опасно: рыцари сзади больше смахивали не на союзников, а на заградотряд, который размажет и чужих, и своих, если эти самые чужие или свои попытаются сунуться к Магистру и Ковчежцу. Определенно место в строю было пока самым безопасным. Окажешься вне строя – раздавят, сомнут. Не те, так другие, не эти, так те.

«Придется остаться, – подумал Виктор. – Возможно, даже драться придется». Другого выхода нет. Нужно дождаться подходящего момента и, пользуясь суматохой, все-таки отыскать карту поморов.

Вот только представится ли этот самый удобный момент?

– Да что ж это творится-то, ексель-моксель! – бурчал по обыкновению Костоправ. – Это ж вообще опупеть можно! Из похода – на парад, с парада – в драку. И все, мля, без передышки!

Виктор не слушал лекаря. Вытянув шею, он вглядывался вдаль поверх голов. С небольшого возвышения, где им обозначили боевой рубеж, видно было, что происходит на море.