Самое большое искушение, испытанное мной, – заглянуть домой перед тем, как плыть в Роскилле. Я смотрел, как медленно приближается полоска сёлундского берега, и думал, что стоит мне пройти мимо входа в Роскилле-фьорд, и совсем скоро я обниму своих любимых. На мгновение мне даже показалось, что я вижу стоящую на причале Гудрун…

Это искушение усиливало желание прийти в Роскилле не на чужом кнорре, а на собственном драккаре, со своим хирдом.

Когда я уходил с Рагнаром, «Северный Змей» и «Клык Фреки» стояли у моего причала.

Была, конечно, вероятность, что Медвежонок не усидел на месте в самую охотничью пору…

Нет, нельзя. Нельзя предсказать реакцию Рагнарсонов на весть о смерти отца. И лучше пусть со мной рядом будут чужие, а не свои.

Я принял решение и не изменил его, когда кормчий переложил руль и кнорр взял правее, огибая мыс, чтобы войти в залив, который мы, сёлундцы, называем Роскилле-фьордом.

– Белый щит на мачту! – напомнил я Красному.

Так положено. Будь у нас на носу голова дракона, ее следовало бы снять или хотя бы накрыть тканью, чтобы не дразнить местных духов, а главное – местных хёвдингов.

Но у нашего судна фигуры не было, так что – белый щит. Мы идем с миром.

Да уж, с миром. Вряд ли сюда когда-нибудь заходил столь же неотвратимый вестник будущей войны. Разве что в тот день, когда жене Рагнара Аслауг принесли весть о смерти ее конунгов-пасынков Эйрика и Агнара от рук свейского конунга Эйнстейна.

Судов во фьорде было много. Большая часть – торговые, но пару раз попались и боевые драккары.

Один шел навстречу и не удостоил внимания пузатый кнорр с белым щитом на мачте. Второй, попутный, обогнал нас и тоже проигнорировал. Даже обидно как-то. Целое посольство, а никому до него дела нет.

На сей раз я не сидел на руме. И мои парни тоже. Пару дней назад море решило преподать нам небольшой урок. Кнорр его выдержал с честью, а вот трое из моей пятерки – нет. Морская болезнь, она такая. Как из песенки моего детства: «Она нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь, и свежий воздух сразу станет удивительно хорош, а ты блюешь…»

Не поддались коварной качке Малоун (потому что – крут) и Джорди. Как оказалось, его папаша был рыбаком. И надо полагать, успешным, если сумел так подготовить сына, что тот оказался в королевской гвардии.

Ветер был слабый, и команда Красного активно работала веслами.

Я же отказал себе в этом удовольствии и своих парней придержал, потому сейчас самое время сообщить коллегам по посольству о цели нашей миссии.

Однако начну я, пожалуй, не со всех, а с Малоуна.

Я поманил десятника рукой, потом похлопал по сундуку, на котором сидел:

– Присядь, дружище. Я сейчас скажу тебе кое-что неприятное.

– Слушаю, милорд.

– То, что они везут, это не просто подарки, десятник. Это выкуп. За здешнего конунга, которого Элла скинул в змеиную яму.

– И что с того? – шевельнул плечами Малоун. – Выкуп так выкуп.

– А то, воин, что по здешним законам выкуп не отменяет мести.

Малоун нахмурился.

– Думаешь, эта месть придется по нам? – спросил он.

– Надеюсь, нет. Хотя сыновья у Рагнара-конунга сдержанностью не отличаются. Зато отличаются жестокостью.

– Ты это знаешь по земле франков, милорд?

– Да, воин. И сейчас я скажу тебе еще кое-что… – Я заглянул королевскому гвардейцу в глаза. – Там, у франков, я действительно некоторое время был беллаторе короля Карла, но только некоторое время. А большую часть я был… – Я помедлил. Хрен знает, как он воспримет известие, что я – вождь проклятых норманнов. Впрочем, здесь не Англия. Как бы ни воспринял, а деться ему некуда. – Я был лордом… эрлом в армии этого самого Рагнара. И зовут меня здесь, на этом острове, Ульф Хвити, что значит Белый Волк. Ярл Ульф Хвити.

– Значит… Значит, ты не Николас? – растерянно проговорил Малоун. – А я… Я поверил…

– Ты и сейчас можешь мне верить, воин, – сказал я. – Ты – мой человек. И все вы, – я кивнул в сторону остальных гвардейцев, – все вы мои люди. А как меня называют – лорд Николас, шевалье Франсуа де Мот, ярл Ульф Хвити… Это не так важно, если в стене щитов ты будешь стоять рядом со мной. А ты будешь стоять, десятник?

Малоун мотнул головой, будто отгоняя муху. Поглядел на идущий мимо драккар со снятой носовой фигурой, потом на разлегшихся в тени паруса гвардейцев…

– А они знают? – он качнул головой в сторону королевских родичей.

– Скоро узнают, – ответил я. – Но тебе я сказал второму. А ты уж, пожалуйста, расскажи нашим. Не хотелось бы, чтобы их кишки на столб намотали.

– Второму?

Малоун все еще колебался. Нет, не колебался – переваривал услышанное.

– А кто первый?

– Первый – наш капитан. Он, видишь ли, решил прибрать к рукам то, что мы везем. А нас скормить своим ютландским родичам.

– Вот же гадина! – прорычал Малоун. – Так и знал, что кентийцам нельзя доверять. И почему они нас не порешили?

– Сказал ему, что и кому мы везем, – усмехнулся я.

– Только и всего? – изумился Малоун.

– Более чем достаточно. В отличие от тебя и их, – кивок в сторону чевиотских лордиков, – Красный знал, кто таков Рагнар. Ты ведь тоже его помнишь, верно?

– Помню, – буркнул Малоун. – Страшный был человек. Если он человек, а не демон.

– Человек. Но, выбирая врага, я бы предпочел демона. И вот что, – я поглядел вперед, на уже показавшуюся главную гавань Роскилле, – сыновья Рагнара, они еще страшнее. – И другим тоном, жестко: – Так ты со мной?

– Да, милорд, – твердо ответил теперь уже бывший королевский гвардеец. – Всегда.

– Тогда иди к парням, расскажи, что нас ждет. А я пойду порадую высокородных.

Лордикам я о своем норманнском статусе говорить не стал. Тем не менее они были глубоко возмущены. Ну как же! Родич-король доверил секрет мне, а не им. И не постеснялись это высказать. Я не стал возражать. Я не в обиде. Да и что значит моя обида в сравнении с обидой сыновей Рагнара?

На берег я сошел первым. За мной – теперь уже мои гвардейцы.

Тройка хирдманов, присматривавших за порядком, тут же устремилась к нам. Морды азартные. Не иначе, рассчитывают поживиться.

– Кто такие?

Я не ответил. Глядел в упор на задавшего вопрос. Судя по знакам, это был человек Хвитсерка Рагнарсона.

Хирдман не испугался. Да, их только трое, а нас на пирсе уже шестеро. А сколько еще там, на судне… А неважно сколько. Эти трое, они как палец на спусковом крючке. Не так уж много силы нужно, чтобы он пришел в движение, а дальше зависит от калибра оружия. А калибр здесь такой, что целой флотилии лучше сразу улепетывать.

– А ты присмотрись получше, – процедил я негромко. – Может, и сообразишь.

С ними только так. Какой-то там хускарл, даже не хольд, задает вопросы целому мне!

Боец присмотрелся. Не узнал.

– А так? – спросил я, вытаскивая бляху с лучником.

Надо отметить, что такими знаками Ивар не разбрасывался. Выдавал только самым доверенным хёвдингам.

Лицо викинга посмурнело. Понял, что мзды не будет.

– Как тебя зовут, хускарл?

– Мюркьяртан Добрый. Я из хирда…

– Вижу, не слепой, – перебил я. – Ивар-конунг здесь? – Кивок. – Кто из Рагнарсонов здесь, кроме Хвитсерка?

– Змееглазый и Железнобокий.

Бьёрн – это ладно. А вот Сигурд – это не очень. Я предпочел бы Уббу. С ним мне как-то попроще.

– Ульф Хвити, – я решил, что и мне пора представиться. – Ярл Ульф Хвити.

– Слыхал о тебе, – кивнул Добрый. – Прости, что не признал.

Двое других тоже проворчали что-то уважительное.

– У меня и у этих людей, – я показал большим пальцем через плечо, – весть для братьев Рагнарсонов. Сейчас мы пойдем к ним. Не все. Те, кто останется на корабле, – мои люди. Позаботься о том, чтобы к ним никто не лез, Мюркьяртан. – Надо же, ну и имечко. – Не люблю платить верегельд.

– Не беспокойся, ярл, – пробасил хускарл. – Мы присмотрим. А что это за сундуки сгружают? Тяжеленькие! Серебро, небось?