– Хочешь узнать то, что предназначено для ушей Рагнарсонов? – прищурился я. – Уверен?

Хускарл замотал головой.

– Чего ему надо?

Один из лордов. Ишь, занервничал. Они там, в Нортумбрии, и от пары драккаров драпака давали. А тут их не меньше сотни. В три ряда стоят. И страшных викингов полон берег. А кое-кто уже присматривается специфическим разбойничьим оком: а что это у нас за барашек?

Нет, грабить не станут. А вот спровоцировать чужаков – запросто. Потому-то мне и нужен этот Мюрмюркья… В общем, Добрый.

– Сейчас мы пойдем к здешним королям, – сказал я. – Ты, твой брат, я и наш капитан. И ваши люди, которые понесут выкуп. Прочие останутся на корабле. Малоун! К вам это тоже относится. Забирайтесь-ка обратно на палубу и без меня ни на шаг! Вот этот, – кивок на Доброго, – проследит, чтоб к вам не лезли. А если кто-то рискнет, скажешь: «Мы люди ярла Ульфа Хвити». Ты понял?

– Да. А ты, милорд?

– А я пойду укрощать драконов. Лорды, вы готовы?

– Может, взять еще людей? – подал голос второй лордик. – А то вдруг эти захотят…

– Не захотят! – отрезал я. – Это земля закона данов. Дан ло, – повторил я по-английски. – Стен! Ты тоже с нами. Познакомлю тебя с братьями Рагнарсонами.

– Это обязательно? – наш кентский ют нервничал куда больше лордов. Вот уж точно: меньше знаешь, крепче сфинктер.

– Обязательно, – отрезал я. – Только помалкивай. Не спросят – молчи. Спросят – не болтай лишнего.

Торговую площадь я решил обойти. Двинул в обход, через пустырь, где обычно тренировались бойцы. Пустырь не пустовал. Минимум пара хирдов отрабатывала перестроения, и еще сотни две, построившись в несколько шеренг, уперлись щитами и выясняли, кто кого. Чуть дальше парни из хирда Железнобокого играли в мяч. Пара человек отсалютовали мне палками. Имен не помнил, но лица знакомые, так что я тоже махнул рукой.

Лорды, убедившись, что никто на них не бросается с криком: «Свежее христианское мясо!», подуспокоились и опять заважничали. А вот их подчиненные по сторонам старались не глядеть. Ну да им и ни к чему. Главное, чтобы груз не уронили.

У входа в длинный дом, выполнявший в Роскилле функцию королевского дворца, праздно толклось человек сто, не меньше.

– О! – воскликнул кто-то. – Никак Ульф Черноголовый!

– Ульф Хвити, – поправил я знакомого, вот только имя не помню, хольда. – Ярл Ульф Хвити!

– Ты ж вроде с Рагнаром уходил? – спросил кто-то.

– А кто это с тобой? – распихав других, передо мной встал Хунди Толстый.

Он был среди тех, с кем мы отправились мстить сконцам. Тогда я потерял большую часть своего хирда и едва не потерял мою Гудрун. Выжил чудом. С Толстым судьба обошлась не так жестко. Хотя пару дырок в шкуре и сале он тоже получил. Но вернулся в строй куда раньше меня. И продолжал служить там же, в войске Бьёрна Железнобокого.

– Англы, – ответил я. – Мы к Рагнарсонам.

– Тебя звали?

Это был просто вопрос. Такие, как я, без дела соваться в Рагнарсонову берлогу не станут.

– Нет, не звали. И вряд ли я их порадую. Но если я не войду, они уж точно рады не будут. Так что дайте-ка нам пройти.

Толстый среагировал правильно.

– Ну-ка, расступись! – рявкнул он, десятипудовой тушей вдвигаясь в толпу, как ледокол в ледовое поле, и, как ледокол, оставляя за собой проход для корабликов помельче.

И вслед за ним мы вошли в деревянный дворец сёлундских конунгов.

А вслед за нами – большая часть околачивавшихся во дворе хирдманов.

Мне предстала удивительно мирная картина.

Ивар Бескостный валялся на отцовом месте, застеленном шкурой белого медведя, и, высунув кончик языка, вырезал что-то на рукояти топора.

Хвитсерк и Сигурд Змееглазый играли в хнефатафл.

Бьёрн Железнобокий гнул через колено копье, проверяя упругость древка. Рядом с ним стоял озабоченный бонд. Надо полагать, мастер, это копье изготовивший.

Ивар заметил меня первым. И сразу угадал нехорошее.

А вот Бьёрн ничего дурного не заподозрил.

– Ульф! – воскликнул он. – Что, отец вернулся?

Я покачал головой.

Подождал, пока Хвитсерк и Змееглазый тоже обратят на меня внимание. Собрал свое мужество в кулак и, глядя прямо в жуткие глаза Сигурда, произнес:

– Нет, Железнобокий, он не вернулся. И уже не вернется.

– Решил остаться в Англии… – начал Хвитсерк. И осекся. Оценил выражение моего лица, увидел англичан за моей спиной, тяжелые сундуки – и сообразил, что вряд ли я привез хорошие вести.

– Рагнар Сигурдсон мертв, – сказал я. – И он пал не в бою.

Повисло напряженное молчание. Потом раздался хруст. Это переломилось копье Железнобокого.

– Говори, – сухо бросил Ивар, продолжая работать ножом.

– Был шторм, – сказал я. – Наш корабль выбросило на скалы. Выжило меньше сотни…

Меня слушали очень внимательно. Я видел, как мрачнеют лица братьев. От их яростных взглядов мне было не по себе, но я сумел довести историю до конца. В том числе и свою историю. О том, как я прикинулся ирландцем и втерся в доверие к убийце Рагнара, чтобы исполнить его последнюю волю. Рассказать поросятам, как умер старый кабан.

– Ты мог убить этого Эллу! – Хвитсерк ударил кулаком по деревянному столу.

– У меня не было такого права, – я по-прежнему смотрел только на Сигурда. – Это значило бы лишить этого права тех, кому оно принадлежит.

– Кому еще…

– Он говорит о нас, брат, – прошипел-прошептал Сигурд. – И он прав. Это наша месть. Только наша.

– Ты не принес ему удачи, Ульф-ярл, – лишенным эмоций голосом произнес Ивар.

И тут я увидел, как на белой медвежьей шерсти расползается алое пятно. Бескостный резал уже не древко топора, а собственную ладонь. И словно не замечал этого.

– Но это была удача отца – взять тебя с собой. Ты поступил правильно. И будешь вознагражден.

Я кивнул.

– Да, – сказал я. – И моей наградой будет то, что я пойду с тобой в страну англов.

Не то чтобы я хотел лично поучаствовать в этом вике, но иного способа, который обозначил бы, что я с мстителями на одной стороне, придумать так и не сумел.

Ивар положил топор, воткнул нож в стену. Кровь продолжала капать, но он не обращал внимания.

– Эти люди с тобой, что у них в сундуках?

– Это английские ярлы, – сказал я. – Родичи Эллы-конунга. В сундуках верегельд за вашего отца. Конунг Элла не хотел убивать вашего отца. Он не знал, кого пленил. Ваш отец молчал. И мне велел молчать. Но когда умер, конунг англов узнал, кого убил. И сожалеет. – И добавил после небольшой паузы: – Он хороший воин, Элла. И был бы хорошим конунгом для своих людей, если бы не сделал то, что сделал.

Костяная фигурка «конунга» хрустнула в пальцах Сигурда и рассыпалась. Он сдавил ее с такой силой, что из-под ногтя показалась кровь.

– Родичи, говоришь? Я разрежу им животы, – процедил Змееглазый, поднимаясь, – выпущу кишки и запихну туда их серебро!

Один из лордов попятился. Второй остался на месте. Возможно, оцепенел от страха.

– Нет! – жестко бросил Ивар. – Не всех. Я отдам тебе этого, – он указал на того, кто остался стоять. – И мы возьмем серебро. Оно нам пригодится, когда мы будем готовиться к походу. К великому походу, как сказал бы отец.

– Я не стану ждать! – возразил Сигурд. – У меня здесь двадцать кораблей. И еще столько же в моем гарде! У Хвитсерка – не меньше. Бьёрн, ты с нами?

Железнобокий поглядел на Ивара. Тот покачал головой.

– Почему? – спросил Бьёрн.

– Я был там, – ответил Ивар. – Даже ста кораблей будет мало для мести. И еще потому, что не один лишь Элла виновен. Все должны понести наказание. А для этого нам нужна большая армия. Великая армия. Достаточная для того, чтобы не только разрушить главный гард Эллы, но и завоевать всю Англию!

– Срал я на Англию! – зарычал Сигурд. – Я хочу мести! Я хочу вырезать легкие из спины убийцы моего отца! И я это сделаю!

– Сделаешь, – согласился Ивар. – Можешь сделать кровавые крылья вот этому англичанину хоть сейчас. Но в Англию мы пойдем тогда, когда будем готовы! Я потерял отца! И не хочу потерять братьев! Ты понял меня, Сигурд?