Пока отец Бернар лечил Зарю, свея обобрали. Выйдя, он увидел мертвое тело с алыми метками от вырезанных стрел.

На подворье уже распоряжался новый хозяин: племянник убитого старосты. Тот самый, что свободно болтал на языке викингов. По приказу нового хозяина два кирьяла деловито раскладывали на земле какую-то девку. Голую. Та не сопротивлялась. Лицо красивое, но опухшее. Хотя непохоже, чтобы ее били.

– В чем ее вина? – спросил отец Бернар. Спросил на языке викингов, потому что на местном знал пока что лишь несколько десятков слов.

Ответил новый хозяин подворья.

– Это она освободила свеев, – сообщил он.

– Почему?

– Она была наложницей одного из них.

Отец Бернар подошел к девке поближе, наклонился…

Та смотрела пусто. Как мертвая.

– Что хочешь с ней сделать? – спросил отец Бернар.

– Сначала позабавимся, потом зарежем. Из-за нее убили мою родню.

– Нет! – отрезал отец Бернар. – Так не будет.

– Почему? – удивился кирьял. Штаны его топорщились спереди.

– Я запрещаю.

Племянник прищурился сердито. Он был старшим в роду после убитого старосты. Теперь именно он стал главой рода. И дом этот теперь его, и двор. И здесь, на его земле, какой-то чужеземец смеет с ним спорить?

Но потом кирьял вспомнил, что этот чужеземец как раз и остановил свея. Бился с ним на равных. Он оценил сложение и осанку и решил, что перед ним все же не простой человек, потому решил зайти с другой стороны.

– Не жалей ее. Она и вашего тоже убила. Зарубила топором. А потом освободила свеев.

Да. Все было правильно. Все по здешнему праву. Смерть за смерть. Если сил хватит.

– Поднимите ее, оденьте и заприте, не причиняя вреда, – отец Бернар принял решение. – Мой хёвдинг решит ее судьбу.

– Но… – Кирьял покосился на девку, облизнулся… – Может, он уже не вернется, твой хёвдинг. Ваши корабли ушли.

– Он вернется, – заверил отец Бернар. – Здесь его жена. Он вернется, когда выбьет свеев из крепости. И тогда он спросит тебя: почему не он, а ты взялся судить убийцу его человека?

Кирьял сглотнул. Штаны его больше не топорщились.

«Страх убивает похоть», – подумал отец Бернар.

– А если свеи убьют твоего хёвдинга? – спросил он. – Что тогда?

– Тогда мы умрем, – сказал отец Бернар. – И ты и я. Когда они придут сюда.

Кирьял понял. И испугался еще сильнее.

– Мы сделаем, как ты сказал, – пообещал он. – Ничего не говори своему хёвдингу.

Отец Бернар кивнул. Люди – рабы страха. Лишь дети Божьи не боятся ничего.

– Твой человек брал твою жену! – сообщил как бы по большому секрету новый староста. Наклонил голову, прищурился… Ждет моей реакции.

Его имя – Сохрой. Раньше он был всего лишь переводчиком. Теперь он тут главный. И пытается втереться ко мне в доверие. Доносом. По его словам выходит, что я не только потерял троих людей, но еще и Заря с кем-то из них согрешила в мое отсутствие.

Врет? Непохоже. Наверняка знает, что за подобную ложь, если это ложь, ответить придется очень-очень серьезно.

– Кто?

– Лекарь.

Сюрприз, однако. Выходит, мой монах не только в драку ввязался, так еще и обет воздержания нарушил.

Кабы в этом нарушении не участвовала Заря, я бы, пожалуй, порадовался за человека. А так…

– Сам видел?

Помотал головой. Нет, не сам. Сын с племянником. Все видели и ему рассказали. Сначала монах и девушка разделись до исподнего, потом – купались в ближайшем озере, потом – это самое.

М-да. Не ожидал. Ни от Зари, ни от монаха. Хотя…

Он ее спас все же. А на секс здесь смотрят просто. Я, к примеру, могу любую здешнюю девушку в постель взять. И любой из моих хускарлов. Пальцем поманит – и сама прибежит. Но Заря…

Нет, отец Бернар – мужчина видный, конечно… Но как-то не верится.

– Позвать сына с племянником? – предложил понятливый староста.

– Нет. Иди.

Без свидетелей обойдемся.

Я вернулся в дом, кивнул Заре: выйдем.

Заулыбалась и сразу на выход.

Во дворе тут же ухватила меня за руку и повлекла наружу. Зачем и куда, я даже не сомневался. Знаю я этот взгляд шалый.

Далеко не ушли. Как только оказались за деревенской оградой, я остановился, развернул Зарю к себе личиком и спросил напрямик:

– Что у вас было с отцом Бернаром, чего я не знаю?

Смутилась. Ах ты ж… Выходит, не соврали кирьяльские недоросли.

– Зачем?

– Он нас спас, – пробормотала Заря. – А тебя не было…

– Продолжай.

– Тебя нет. Корабли ушли, что дальше – неизвестно…

Ну да. Паренек-весянин не успел передать, что велено. Его убили.

– Дальше.

– Мне было очень страшно… – проговорила Заря, приникая ко мне. Очень хотелось ее обнять, но я не шевельнулся. – Очень страшно. Отец Бернар сказал: «Хочешь, научу тебя не бояться?» А я… я хотела. Прости! Прости меня! Хочешь, я… – Заря поспешно принялась расшнуровывать подкольчужник. – Хочешь, я прямо сейчас…

Хорошо, что я ничего не успел сказать. Очень удачно получилось. Ни сказать, ни сделать. Потому что, справившись со шнуровкой, Заря не стала раздеваться дальше, а сунула руку за пазуху и достала… маленький серебряный крестик на витом шнурке.

– Выбросить? – спросила она с готовностью.

Я успел перехватить ее руку:

– Не надо. Пусть остается.

Хорошее время – лето. Вот только комары…

Утро было типичным для нашего климата. Дождь. Даже не дождь, морось. Но безостановочно.

Однако время не ждет. Мы позавтракали, чем бог послал. Вернее, боги. Которые сделали сие благое дело руками местных жителей под управлением нового старосты.

За стол с нами он не сел, но в глаза мне заглядывал проникновенно. Хотя веселенькое настроение Зари и вполне бодрый вид отца Бернара его, похоже, удивили. Как-то не складывался их здоровый вид с моей репутацией вождя викингов.

Впрочем, трогать больную тему он не стал, а всего лишь деликатно осведомился, как ему следует поступить с блудливой девкой, убившей нашего соратника и освободившей пленных свеев. Мол, было ему велено ждать моего прибытия и высочайшего решения. Но если преступница слишком ничтожна для моего величества, то, может, он сам с ней разберется?

Я покосился на Медвежонка, но тот к разговору не прислушивался. Кушал кашку с гусятиной, вернее, гусятину с незначительной примесью зерновых, и параллельно расспрашивал нашего нового хирдмана Траусти Крумисона насчет плотности движения плавстредств мимо острова, который впоследствии назовут Замковым. Траусти отвечал подробно, особо останавливаясь на финансовой стороне речного трафика.

Что ж, дело это нужное, пусть занимается. А мне придется вершить справедливость самому.

Братец пришел сюда вчера вечером на новом драккаре. Том, который мы отбили у Медвед Медведыча. Братец уже дал ему имя. «Клык Фреки».

Имя – говорящее. Так зовут одного из волков – спутников одноглазого Отца Воинов. Волки Гери и Фреки. Жадный и Прожорливый. Прожорливый – это наш.

Для правильных крестин требуется жертва. В качестве таковой Медвежонок использовал одного из раненых свеев, которого свои не взяли на борт. Оставили умирать в крепости. Воин – это отличная жертва. Даже умирающий. Одину будет приятно. Но еще приятнее, что драккар был взят в бою. И в процессе этого тоже полит кровью. Мой братец надеялся, что «Клык Фреки» станет не менее удачливым драккаром, чем «Северный Змей». И тогда мы все разбогатеем еще больше.

Староста терпеливо ждал, пока я прожую и додумаю, всем своим видом выражая преданность и почтение.

– Эта девка – твоего рода? – поинтересовался я.

Тот активно замотал головой и даже отшатнулся немного от такого постыдного предположения.

А шустрый мужик, однако, этот Сохрой. Для своей должности – лидера мирных жителей поселения и окрестностей – выглядел он довольно молодо. Здесь обычно, если староста, то седая борода, которую под пояс можно заправить. А этому с виду и сороковника нет. Зато одет весьма респектабельно: рубаха цветная с вышивкой, с рукавами, прихваченными чем-то вроде серебряных запястий, на ногах сапоги, на широком поясе – нож с серебряной же рукоятью. Плюс цепь на шее и шапка, шитая цветными бусинами, которые в Ладоге варят по секретному рецепту и используют в качестве местной валюты. Покойный-то староста, приходившийся Сохрою дядькой, победнее выглядел.