Учитывая, что нас было втрое больше, да и мы с Трувором не остались в стороне, всё закончилось в считаные минуты. Одиннадцать трупов и тринадцать пленников разной степени потрепанности. Проще было бы положить всех, но гриди изначально была дана команда: не добивать.

Для реализации второй части плана нам нужны были собеседники.

Несмотря на то что идея была моя, сам участвовать в процессе я не стал. Только попросил пока не трогать самого Водимира. Ну как не трогать, раны прижечь, воды дать и привязать к столбу так, чтобы видел, что делают с его людьми. Однако так, чтобы они при этом его не видели. А то мало ли… Вдруг их преданность вождю окажется сильнее боли.

Сам я ушел, делегировав полномочия Витмиду с Оспаком. Пусть развлекутся, а заодно проследят, чтоб Трувор, который разместился посреди пыточной в удобном княжеском кресле, ничего не утаил.

Хотя это вряд ли. Трувор – мужик честный. Вернее, князь честный. Довольно необычное сочетание – честный князь. Но Жнец именно таков. И в этой эпохе подобных ему немало. Вот одна из причин, почему мне здесь так нравится.

Пленники держались стойко, так что первая информация появилась только через час. Как оказалось, покойный смоленский отрок малость напутал. С Водимиром пришли не ливы. Эсты.

– Их вождь – родич Водимиру, и он очень богат, – рассказывал мне примерно через час Трувор.

От изборского князя воняло гарью, кровью и паленым волосом, но он не обращал на это внимания. Я тоже. Мне было важно, что он узнал.

– Его зовут Клек-конунг, и я слышал это имя. – Трувор хлебнул пива, громогласно рыгнул и продолжил: – Клек – храбрый викинг и стяжал железом немалые богатства. Теперь он стар, но всё равно жаждет эти богатства приумножить. Он ссудил деньгами Водимира и помог ему людьми под обещание закрыть долг в течение года и сверх того отдать ему половину добычи.

– И он не боится, что Водимир его обманет? – удивился я.

Если бы план Водимира удался, то он стал бы хозяином изрядной территории и вполне мог послать кредитора к воронам.

– У Клека сейчас живет семья Водимира, – сказал Трувор.

Что ж, тогда понятно. Заложники.

Оказалось, нет, не заложники. Храбрый и богатый эстский викинг приходится Водимиру родным дядей по матери. Более того, пестуном. Так что там – чисто родственные отношения. Которые, впрочем, не помешают дяде еще немного разбогатеть, если его племяш добьется своего.

Стоп! А Заря? Она тоже у этого дядюшки?

– Нет, Заря не у Клека. Водимир занял городище в пяти днях пути отсюда. Помнишь речку, по которой мы спускались после того, как вернули Плесков Гостомыслу? Это на ней. Шестеро пленных с радостью согласились отвести нас туда, если мы сохраним им жизнь. Желающих было больше. Это только те, кто может ходить и сидеть в седле. Они расскажут и покажут всё. Водимиру они ничего не должны. Они не его люди. – Трувор снова приложился к кувшину. В горле у него громко и аппетитно забулькало.

– Пленные сказали: с Зарёй обращаются хорошо, хотя она убила одного из них, когда ее брали, – продолжил Трувор через некоторое время. – Так велел Водимир. А еще он предупредил своих: если с ним здесь что-то случится, ее убьют. И смерть эта будет страшной.

«Вот же гад!» – подумал я.

Что ж, он сам определил свою судьбу – очень и очень почетной. В скандинавском понимании. То бишь у него будет возможность в полной мере проявить мужество и пренебрежение к земным страданиям.

– Он предусмотрителен, Водимир, но всё вышло, как ты сказал, – одобрительно произнес Трувор. – Ему следовало подумать о том, что мы будем решительны. Но он всегда упивался властью. И ему везло. Пока твоя удача не съела его удачу. Что дальше, Волк? Мы пойдем и освободим Зарю?

– Да, – подтвердил я. – Но нам надо подготовиться, чтобы ударить внезапно и сокрушительно. Чтобы они не успели убить Зарю. Допустим, надеть их доспехи и сесть на их коней.

– Я тоже думал об этом, – отозвался Трувор и снова рыгнул. Несколько литров пива пузырились у него в желудке. – Уверен: бронь Водимира мне вполне подойдет. Моя лучше, но на такое дело я готов и в одной рубахе пойти!

– В рубахе не надо, – улыбнулся я. – Зима, холодно.

Мы засмеялись.

– А не пойти ли нам в баньку? – предложил мой тесть.

– Охотно! Но сначала я наведаюсь в твою пыточную. Попрошу кое о чем моих людей. Жаль, Гуннара нет. Вот кто бы сейчас пригодился. Но, думаю, Оспак с Витмидом тоже справятся.

– А я пока велю привести в порядок трофейную броню, – сказал Трувор, поднимаясь. И, помедлив, торжественно: – Благодарю тебя, Ульф-ярл!

– А я тебя, Трувор-конунг!

Варяг кивнул и вышел.

А я спустился в провонявший болью и смертью подвал.

Мои были здесь. Оспак мыл руки в кадушке. Витмид, голый по пояс, хлебал медовуху прямо из кувшина. Вид у обоих был довольный. Как у футболистов после победного матча.

Водимир, ободранный догола, привязанный за шею и за уцелевшую руку, злобно зыркал из своего угла.

Увидав меня, захрипел от ненависти. Говорить он не мог, потому что во рту его сидела деревянная груша с дыркой.

– Витмид, Оспак, – сказал я. – Возьмите этого человека и дайте ему возможность проявить всё свое мужество. И я буду огорчен, если он сдохнет раньше восхода. Если устанете…

– Мы не устанем, ярл! – тут же заверил меня Оспак.

– И будь уверен: его мужество иссякнет раньше, чем мы возьмемся за него по настоящему! – подхватил Витмид.

– Он будет визжать как свинья, пока его глотка онемеет! – пообещал Оспак. – Только ты, ярл, скажи, чтоб нам пожрать принесли.

– И пива, – добавил Витмид. – А то у меня от этой сладости уже язык к нёбу прилипает.

Частокол умеренной высоты. Наблюдательная вышка. Заснеженные крыши. От открытых ворот к реке – утоптанная тропа. Местами в ней даже ступеньки вырезаны. Внизу – большая прорубь, к которой время от времени спускались женщины с ведрами. Еще несколько прорубей поменьше, у которых торчали рыбаки.

Над ограждением вышки маячила пара голов, и поблескивали на солнце наконечники прислоненных к оградке копий.

Мы наблюдали за городищем с противоположной стороны реки. Мы – это я, Трувор и еще шестеро наших. Дорога пролегала по самой реке, но мы заранее поднялись на другой берег.

– Что думаешь? – спросил я Трувора.

– Внутри их восемь десятков, – напомнил он полученные от пленных сведения. – Ну и местные, но они не в счет. Восемь десятков мы раздавим. Особенно если они сами откроют ворота. Но…

Жнец не договорил, но и без того было понятно. Мы ведь не городок брать пришли, а освободить Зарю.

– Тогда ночью? – предложил я. – Наденешь доспехи Водимира, возьмешь с собой две дюжины гридней. Ворота точно удержишь.

Ну да. Особенно если подмога заранее поднимется на берег и укроется в лесу рядом с городищем.

– Ворота удержу, – согласился Трувор. – С Зарёй что?

– С Зарёй я сам. Когда ты подойдешь к воротам, я со своими зайду с другой стороны.

– А если заметят?

Если заметят, тогда скверно.

– Значит, не должны заметить. Или у тебя есть другие мысли?

Я знал, что других предложений не будет. Трувор – умный, опытный, надежный, как корабельный киль из сёлундского дуба. Он видит то, чего я не замечаю. Но внезапные озарения – это про него.

– Ты не беспокойся, князь, не в первый раз, – заверил я.

Молчание.

– Трувор! Это моя жена! Неужели я позволю ее обидеть?

– Уже позволил, – пробурчал варяг.

И я понял: мой план одобрен. Что ж, теперь надо озадачивать моих.

Примерный план городища у меня был. Подарок от пленных, которые вчера отправились на встречу со своим богом. Да, они надеялись, что их оставят в живых, но у нас нет возможности выделить людей для охраны пленников. Опасных пленников. Но главное, больше не нужных. Свою роль они выполнили: рассказали, показали, привели. Дальше мы сами.