Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Я не без усилия извлек шило. Оно было в крови, но из самой узенькой ранки не вытекло почти ничего. К утру наверняка засохнет. Никто и не подумает, что Секире продырявили мозг. Вскрытий здесь не проводят.

Я обтер шило о собственные штаны (экспертизы по ДНК здесь тоже нет) и спрятал в сапог. Затем попытался вынуть из лапы покойника топор. Не получилось. Хватка у Сторкада, даже у мертвого, по-прежнему оставалась «мертвой». Что же, пусть друзья порадуются: викинг помер, как подобает, – с оружием в руках.

А отчего он так скоропостижно скончался, надеюсь, никто никогда не узнает.

Никто и не узнал.

Глава тридцать вторая,

в которой герой спьяну отправляется на поиски приключений и получает то, чего ищет

Когда мы вернулись и выяснилась причина неявки Сторкада-дуэлянта, на меня начали смотреть косо даже варяги. Еще бы: все необъяснимое, если оно не попадает в графу «воля богов», автоматически трактуется как колдовство. Эти ребята искренне верят и в ведьм, и в волхвов, не говоря уже обо всякой сухопутной и морской нежити. Причем вся эта лабуда (а может, и не лабуда: все-таки викинги – ребята очень практичные, им факты подавай) систематизирована и классифицирована, распределена по конкретным исполнителям: есть женское колдовство, есть мужское, есть предсмертно-посмертное и так далее. Например, военно-прикладное. С его проявлением в виде голого полоумного берсерка я столкнулся лично. Потрогал, можно сказать, собственными руками и собственным оружием. Наверняка и этому феномену можно было найти какое-нибудь научное объяснение (научно или псевдонаучно объяснить можно все – было бы желание), но, опять-таки учитывая мои собственные обстоятельства (как-то трудно поверить, что нынешние приключения – сплошной затянувшийся глюк), следует допустить, что колдовство не только существует, но и способно активно воздействовать на здешний материальный мир.

Может быть, все зависит от веры? Когда-то давно один мой приятель выдвинул такую гипотезу. А в качестве примера привел гороскопы. Мол, в советское время народу было абсолютно поровну, в каком «доме» и под каким «знаком» родился. Все верили в генетику (происхождение) и воспитание. И отличить «рака» от «скорпиона», а «деву» от «стрельца» ни по внешности, ни по поведению было невозможно. А вот когда массы внезапно прониклись доверием к «звездам», в полный рост пошло отделение «козерогов» от «телочек», и астрологическая сегрегация заработала на всю катушку.

Мой приятель знал, что говорил. Он писал эти самые гороскопы для нескольких женских журналов. Писал от балды, что в голову взбредет… Но работало. Напишет: «львов» ждет романтическая встреча, а «козлов», тьфу, «козерогов» – удача в делах, если они наденут зеленые трусы… И пожалуйста! Его «львица» секретарша наутро приходит с горящими глазами и «послевкусием» вчерашнего секса на нежной шейке, а в «белорусском трикотаже» всю партию зеленых трусов сметают за один день. А директор «трикотажа», что характерно, – урожденный «козерог».

Однако я отвлекся. Поскольку списать внезапную смерть Бородатой Секиры на богов было затруднительно, то ее списали на меня. Вернее, на мои колдовские способности. Кое-кто из приятелей Сторкада даже попытался «повесить» на меня убийство, но, поскольку не было никаких свидетелей творимого мною колдовства (отдельное спасибо тем, кто формализовал и подробно расписал возможные варианты и процедуру наведения порчи!)[34], то обвинение распалось из-за отсутствия улик.

Однако тем же вечером Трувор зазвал меня на приватный разговор и потребовал поклясться, что я не наводил порчи на покойника.

Я поклялся. Именами всех главных богов, включая Перуна. Совесть моя была чиста. Да, я «испортил» Сторкада, но безо всякой мистики. Просто проткнул ему мозги железякой. А про железяку меня не спрашивали.

Однако Трувор на этом не успокоился и принялся выпытывать насчет моего бога-покровителя. Вдруг это он расстарался…

Я ответил, что никаких персональных божественных покровителей у меня нет. Уповаю исключительно на богов моих нынешних братьев, то есть на Одина сотоварищи и, само собой, на Перуна Молниерукого, который мне особенно близок по духу и образу действий.

Как я и ожидал, после такого заявления Трувор заметно расслабился и прочитал коротенькую лекцию о том, что да, конечно, почитать надо всех «территориальных» богов, однако лучше Перуна для воина точно не сыскать. И пора бы ввести меня в список его персональных почитателей. Я ответил, что буду только рад. Так и договорились. Едва мы окажемся на исконно варяжской территории, меня немедленно посвятят.

Засим удовлетворенный Трувор отправился докладывать результаты «собеседования» Хрёреку, а я остался один на один со своим горем.

Не хочу вдаваться в подробности собственных переживаний. Скажу лишь, что никогда в жизни (ни в той, ни в этой) мне не было так горько и паскудно.

И даже поделиться не с кем: не поймут славные други-братья! Тогда я напился. Мешал обычное пиво с «зимним» и кислое вино с еще более кислым подобием кумыса…

Нажраться до потери сознания здешними напитками было непросто.

…Очнулся лишь на короткое время, обнаружив себя на крыльце пускающим струю в темноту.

Потом – снова провал. И вновь пробуждение. Абсолютно неромантичное – от примитивных позывов мочевого пузыря.

Он-то, этот пузырь, и стал причиной моих будущих бед. Хотя нет, все-таки не он, а моя собственная дурость. Проснувшись спьяну по зову организма, я вдруг забыл, где нахожусь. Показалось, что «отдыхаю» в какой-то, блин, «этнической» гостинице двадцать первого века. Бывал я в таких не раз. Для игровиков и их консультантов такие считались «правильными». Не хуже самодельных «королевских» шатров.

Так что я не без труда воздвигся с койки и отправился на поиски санузла. Санузла не удалось обнаружить ни в номере, ни в коридоре. Я тыкался в разные углы, пока меня не послали к троллям. Послали по-шведски. Вернее, по-древнескандинавски (здесь этот язык называли либо норманнским, либо датским), и мой помраченный ум окончательно утвердился в своей догадке. Тролли, шведский… Конечно, игровики!

Однако организм уже не намекал, а настойчиво требовал… Когда я наконец выбрался из коридорных лабиринтов на улицу, было уже не до приличий. И я воспользовался самым древним и абсолютно чистым с экологической точки зрения туалетом: ближайшим деревцем.

Никто этим нарушением этикета не заинтересовался, кроме кудлатой псины, чуть погодя «отметившейся» на том же месте.

Засим мне следовало бы вернуться обратно и отоспаться.

Но потянуло на приключения. Из башки начисто выветрились воспоминания о последних месяцах жизни. Я был твердо убежден, что нахожусь где-то в Швеции, то есть в цивилизованной и безопасной стране. И еще я решил, что сейчас – самое время повеселиться. Выпить чего-нибудь, поболтать с хорошими людьми, может, даже сплясать…

И я отправился на поиски культурной программы. Босиком. В одних портках и рубахе. Подобный прикид меня (в нынешнем сумеречном состоянии) абсолютно не смущал. И уж точно не беспокоило отсутствие оружия: при мне даже ножа не было – почти невозможная ситуация для свободного жителя средневекового Хедебю. Зато были деньги – в портках телепался небольшой мешочек с серебром. Понятно, почему: прятать денежку за гашником, то есть за шнурком от штанов (вариант – шнурком на шее) – добрая местная традиция. То, что в гаманце моем не кредитка и не банкноты, а серебро, которое вряд ли примут в цивилизованном питейном заведении, меня беспокоило не больше, чем попавшийся на пути ручеек.

И вот я, пьяный в зюзю, считай, голый (не потому, что без верхней одежды, а потому, что без оружия), зато с серебром в портках (не воспримите в переносном смысле), совсем один – в чужом средневековом городе.

Я мог напороться на обычных грабителей. Эти дали бы по голове (или прирезали, что еще проще) и унесли все, вплоть до портков, которые при всей простоте были сотканы из отличного льна. Я мог наткнуться на стражу, которая тоже дала бы по голове и забрала серебро, но портки оставила. Зато приволокла бы мое тело в караулку, откуда я, скорее всего, утром вернулся к своим.

вернуться

34

Вот, например, как это выглядело в моей самой любимой саге – «Саге об Эгиле»: «…После этого Эгиль убил сына конунга Эйрика Рёгнвальда и многих его дружинников, а потом взял орешниковую жердь, взобрался с нею на скалистый мыс, обращенный к земле, насадил на нее лошадиный череп и произнес заклятие… (заклятие пока опустим) – „Я воздвигаю здесь эту нид-жердь (niðstong) и посылаю этот нид Эйрику конунгу и его жене Гуннхильд, – поворот лошадиного черепа к земле, – посылаю я этот нид духам-покровителям, которые населяют эту страну, чтобы они все блуждали без дороги и не нашли покоя, пока не изгонят конунга Эйрика и Гуннхильд (обидчиков Эгиля) из страны. Затем он всадил жердь в расщелину и оставил ее стоять и вырезал рунами на жерди все заклятие, которое сказал“».

Как видите, ритуал строго формализован.

42
{"b":"833245","o":1}