Нет, не всем. Не всем гостям. Мои-то в курсе.

– Ну так я вам поведаю. Его убила женщина! Моя жена Заря, дочь Трувора! – Я сделал паузу, чтобы прониклись. И добил: – И в час смерти оружия не было у него в руках!

Умному достаточно. Бесчестная смерть. Славный воин Ульфхам Треска никогда не попадет в Валхаллу.

– И что с того? – воскликнул в наступившей тишине всё тот же тупица.

– А то, дурень, что боги дали Треске пинка! – опередил меня Тьёдар. – И, клянусь золотым кубком Браги, такому, как Ульфхам, надо было очень сильно набедокурить, чтобы Один не захотел его видеть за своим столом. Ну да что говорить попусту? Я написал об этом славную песню! Хотите услышать?

Конечно, хотим, дружно заорало всё застолье. Хорошая песня, это для пира, как… В общем, даже интереснее, чем драка.

Даже Рюрик, затеявший этот разговор, был не против.

Но его косой взгляд, брошенный в мою сторону, говорил: не расслабляйся. Тема осталась открытой.

Тьёдар спел. Об Ульфхаме Треске, доблестном воине, допустившем бесчестье и павшем от женской руки.

Потом о другой женщине, моей Гудрун, которую захватил бесчестный ярл Мьёр и предложил выбрать между смертью и ролью наложницы. И Гудрун выбрала смерть. Но не свою, а коварного ярла.

Далее следовало художественное описание великолепного удара, который нанесла беременная женщина в домашнем платье полностью вооруженному ярлу.

И отдельный зонг о том, с каким наслаждением клинок Гудрун пронзал тело врага и обагрялся его кровью.

И о великой храбрости и великом гневе моей жены, который был так заразителен, что даже тихая рабыня прониклась им, схватила топор и пошла крушить направо и налево.

И о том, как эта чудная парочка перебила половину Мьёрова хирда. А потом пришел наш братец и (вот подхалим этот Тьёдар) оприходовал вторую половину хирда. Я тоже был упомянут, но как-то вскользь. На моем счету числилось от силы десятка два свирепых сконцев.

Зато в следующей песне, свеженькой, по горячим следам, я разил врагов беспощадно, по две штуки зараз. И остальные, включая самого певца, тоже зверствовали не по-детски. В частности, стрелы Бури прошибали насквозь щиты и доспехи и, не утратив убойной силы, поражали следующую цель.

Слушатели впечатлились. Особенно те, кто непосредственно участвовал в отражении штурма. И нашу ночную диверсию Тьёдар тоже не забыл: воспел по всем художественным правилам здешнего творчества. Мы стригли головы врагов, как сенокосилка – газон, и даже боги завидовали нашей доблести.

«Всё-таки хорошо иметь собственного скальда», – подумалось мне.

Но жизнь немедленно вернула меня в реал. Восхищенная публика потребовала «Сагу о Волке и Медведе», и я, не выдержав, смылся.

Во дворе тоже кипела жизнь.

Шестеро представителей прибывшего с Рюриком молодняка, покинув пиршественную зону номер два, нахально приставали к моей челяди женского пола. Челядь воспринимала ухаживания позитивно: пищала и хихикала.

Идиллия была нарушена, когда на крылечко вышла Заря и весьма неприятным тоном посулила обслуживающему персоналу свирепую порку, если за хозяйским столом закончится спиртное.

Кто-то из отроков вякнул, что, мол, негоже лишать их общества прелестниц. Негостеприимно.

Заря, опередив меня, парировала: ну, раз такое у бойца мнение, то она прямо сейчас пойдет и сообщит о нем князю Рюрику. Мол, неким отрокам срочно взбрендилось потискать холопок, и они просят передать, что он, князь, может и с пустым кубком подождать ради такого важного дела.

Молодец, девушка. Я бы рычать и рявкать начал, а она – ласково, чисто по-женски…

Отроки тут же испарились, челядь вернулась к работе, а Заря подошла ко мне, потерлась щекой и сообщила:

– Вот и обо мне песню придумали. Тебе больше не стыдно познакомить меня с женой?

Вихорёк подошел к нему сам. Дождался, когда тот будет отдельно от своего князя, и оказался рядом.

– Помнишь меня?

Варяг кивнул. Даже не кивнул, качнул головой, скептически поджав губы. Вроде как слов не удостоил. Кивнул и отвернулся.

А вот спутник его, тоже варяг и тоже из тех, что пришли с юга, отворачиваться не стал. Уставился на Вихорька с неприкрытой угрозой. Пугал.

– Я смотрю, ты стал дружелюбней к нам, нурманам, Стег Измор.

Варяг глянул, чуть склонив голову, свысока, хотя ростом они были примерно равны. Подумал немного… И все же снизошел до ответа:

– Когда нурманы убивают нурманов, не вижу причины им мешать.

– Или когда нурман дарит тебе обновки получше тех, что я видел на тебе в прошлый раз, – насмешливо произнес Вихорёк.

Стег жестом остановил своего спутника, вознамерившегося ответить.

– Я гость твоего отца, – сказал он. – Обычай не велит мне отвечать на обидные слова как должно. Но сказать, что твой отец дурно тебя воспитал, обычай позволяет. Тем более что это так и есть.

– Обычай не остановил тебя, когда ты вызвал на поединок Ануда, – напомнил Вихорёк. – Может, дело не в обычае, а в том, что Ануд слабее?

– Ты тоже, – с тем же непоколебимым спокойствием ответил Стег.

– Что я?

– Слабее. – Варяг усмехнулся и вдруг подмигнул. – Поборемся?

Хорошо так предложил. По-доброму. Как своему.

– А может, постреляем? – в свою очередь предложил Вихорёк. Он вдруг осознал, что варяг ему симпатичен. Злости не было. Только азарт.

– А давай! – Стег усмехнулся еще шире.

И спутник его тоже заухмылялся и неожиданно хлопнул Вихорька по плечу:

– Меня Ябирь зовут. А ты дерзкий, нурманчик! Хочешь коренного черниговца перестрелять? Ну-ну!

«Почему черниговца?» – подумал Вихорёк. И тут же спросил простодушно:

– Так вы не варяги, что ли?

– Почему это? – Ябирь даже обиделся немного. – По-твоему, Перуна чтят только здесь, на севере?

– Да я спросил просто, – вроде как извинился Вихорёк. – А когда сразимся?

– Да хоть сейчас! – ответил Стег.

Поглядеть на состязание собрались все, включая мирное население.

Я, в общем-то, не сомневался в успехе сына. Бури его поднял до очень приличного уровня, а этот свеженанятый Рюриком варяг был явно заточен на ближний бой.

Однако вел себя так, будто победа у него уже в кармане. Хотя лук у него, к моему удивлению, оказался неплохой.

К дистанции примерно в сотню метров Стег отнесся совершенно спокойно, хотя я бы в предложенную мишень, учебный щит полуметрового диаметра, вряд ли попал.

О, да он вообще полон сюрпризов! Взял да и нацепил специфическое колечко на большой палец правой руки. А интересное, кстати, колечко. Костяное, с золотой гравировкой. Сразу видно – неординарное.

– Начинай, – предложил он Вихорьку.

Этак свысока. Как старший младшему.

Вихорёк отреагировал для меня вполне ожидаемо:

– Ты гость. Тебе честь – начать!

Варяг спорить не стал. Занял позицию и…

Отличный выстрел. Стрела легла сантиметрах в пяти от центра. То есть, будь это не щит, а чья-то голова, ее носителю мало бы не показалось.

Народ одобрительно загомонил. Особенно Рюриковы. Ну да. Выстрел снайперский, по здешним меркам. Если бы я не встретил в свое время Бури, решил бы, что передо мной великий мастер. На этом уровне стреляли мои англичане, мир их праху. А они были изрядными лучниками.

Вихорька, впрочем, успех гостя не смутил. Он вынул свой лук из чехла и, в отличие от Стега, решил стрелять обычным способом, тремя пальцами. Хотя колечко лучника у него тоже было, хоть и не такое понтовое.

О! Знай наших! Вихорёк-то сделал надменного варяга! Точь-в-точь в центр, насколько мне позволяет судить мое посредственное по здешним меркам зрение.

– Попробуй еще разок! – великодушно бросил он сопернику.

Ага, наш-то гость рассердился. И, похоже, он моложе, чем мне показалось вначале. Это манера держаться у него такая, что кажется, будто ему минимум тридцатник. Ну команда у него – из матерых, которые смотрят на него как на признанного вождя, что тоже сбивает с толку. Однако сейчас, когда Вихорёк утер варягу нос, стало заметно, что Стег вряд ли старше Медвежонка.