Но больше всего полезной информации я получил о своих сексуальных привычках. Напрочь лишенная стеснительности Ивет с удовольствием вспоминала, когда и каким образом мы с ней предавались греху блудодеяния. И неоднократно высказывала надежду, что «сильнее и крепче» сохранится и после того, как я окончательно поправлюсь.

Через полчасика мы еще раз повторили маленькое родео со мной в роли быка, и я отправил девушку спать.

Что характерно: развлекались мы, не снимая одежды. Надо полагать, такие здесь традиции. Очень удачные для самозванцев.

Еще один приятный момент: отсутствие в спальне моего зубастого покровителя. Старина Белый Волк, так некстати обозначившийся в келье разгромленного монастыря, этой ночью никак себя не проявил. Что, безусловно, радовало.

— Только прикажите, Ваше Величество, и мы втопчем в землю кровавых язычников!

Большой королевский совет, членом которого я являюсь. Тожественный сбор представителей правящих классов. То есть дворянской и церковной элиты. Иные сословия (лидеры гильдий) присутствуют, но — в дальнем углу и без права голоса. Как я понимаю, на тот случай, если король изволит объявить новый налог. Чтоб налогоплательщики сразу оказались в курсе.

— Смерть им! Раздавим норманов, как улиток! Отрежем им головы и посадим на копья!

Эк раздухарились! Ну да, нет ничего проще, чем громить викингов, сидя на жопе в королевском дворце.

— Не дать им уйти! Справедливое возмездие постигнет…

Это кто ж у нас такой грозный? А, граф Парижский. Судя по тому, как зыркнул на него король — между ними не всё ровно. Нехороший такой взгляд у короля. Недобрый.

— Бог с нами! — Это уже епископ. — Бог укрепит и воодушевит…

Интересно, почему Бог не укрепил монастыри, которые мы разграбили? И не воодушевил жителей Руана, Нанта, Льежа и прочих городов, пока викинги резали мужей и осеменяли жен?

— Мы перекроем Сену ниже по течению! Потопим их проклятые корабли! — Это что еще за адмирал такой?

— Уничтожим их всех! — Чернявый длиннорукий рыцарь с Георгием Победоносцем на зерцале. — Вот главная цель! Чтоб никто не ушел!

Тоже, небось, какой-нибудь граф. Или — сын графа. Графских сыновей при Дворе полно. Так говорил мой главный консультант по королевскому окружению Жерар. Тоже, кстати, сын графа.

Но если отрешиться от самонадеянных заявлений участников совещания, королевский французский двор произвел на меня позитивное впечатление. Если сравнивать с норманами, это общество выглядело как то… цивилизованней, что ли? Почему создавалось такое ощущение, сказать трудно. Точно не из-за одежды. «Обмотки» на ногах[113] многих присутствующих выглядели весьма забавно. Но если сравнить, допустим, Карла с Рагнаром, то первый смотрелся настоящим королем, а второй — свирепым громилой, главарем разбойников.

И вообще в окружении короля было довольно много людей прям-таки интеллигентного вида. В свите Рагнара подобных в принципе не водилось. Даже у музыкантов были физиономии убийц.

Диспут продолжался.

— Надо разделить войско! — веско заявил пегобородый, очень богато прикинутый франк из ближнего окружения Карла.

— Мы пойдем по обоим берегам Сены! — объявил этот стратег-оптимист. — Ни один язычник не вернется домой!

Ну не самоубийцы ли?

Я помахал рукой, привлекая внимание короля.

— Ты не согласен с герцогом, Жоф? — поинтересовался Карл.

Нет, я был не согласен. Категорически. «Армию делить нельзя!» — изобразил я жестами. Нам вообще не следует воевать. В языке жестов есть большой плюс. Оратора трудно перебить. Но есть и минус. Очень трудно донести до собеседника мысль более сложную, чем «да», «нет», «хочу», «не хочу».

Чтобы меня поняли, пришлось прибегнуть к помощи Вихорька.

— Мой господин говорит, — тонким, дребезжащим тенорком выдал мой «динамик», — что не следует делить войско. И вообще не следует воевать. Норманы пришли за деньгами. Надо дать им деньги — и они уйдут. Перестанут разорять страну.

Гробовая тишина. Интересно, что я такого сказал? Можно подумать, все эти люди не знают, что многие откупаются от викингов. Или среди них нет никого, кто выкупал бы попавших в плен родственников? Можно подумать, не было во Франции городов, которые откупались от завоевателей?

Молчание нарушил сам король.

— Ты предлагаешь не уничтожить язычников, а подкупить их? — Карл Лысый глядел на меня изучающе… Я бы даже сказал: с недоверием.

Честное слово, король, у меня нет намерения тебя подставить. Более того, ты мне нравишься. Я с удовольствием послужил бы тебе, а не потрошителю Рагнару, от взгляда которого обед в кишках скисает. Но так уж вышло, что я — на другой стороне. Но предательство — не в моих привычках.

— Жаль, что ты взял такой обет, шевалье. Я бы хотел услышать твой голос.

Я пожал плечами и вновь припряг Вихорька.

— У Вашего Величества много других врагов, — транслировал бывший пастушок. — Тех, кого не победить серебром.

Ага, зашептался народ. Кое-кто даже закивал с одобрением. Приятно видеть людей, для которых драка не является основным решением проблем.

Король задумался. Врагов у него действительно было немало.

Но тут снова вылез агрессивный герцог. С той же темой: напасть, окружить, уничтожить.

«Чтобы разбойники не могли сбежать от наказания!» До чего лживая формулировочка! Не о наказании ты думаешь, господин герцог, а о драгметаллах, которыми набиты корабельные сундуки Рагнаровых драккаров.

Побегут они, как же! А уж делить войско пополам — вообще бред.

Да Рагнар премию выпишет за такое, блин, предложение!

Король думал. Советники переговаривались…

И тут один из рыцарской братии встал, ткнул в меня пальцем и выдал краткую речь, суть которой сводилась к тому, что беллаторе де Мот празднует труса. Получил по репе от язычников и теперь мелко гадит при одной мысли о новой встрече с норманами!

Вот это уже обидно. Как бы на этакое оскорбление отреагировал настоящий де Мот? Судя по тому, что я о нем уже знаю: резко. Правда, мне неизвестно, в каких он отношениях с этим усатым типчиком. А я даже имени его не знаю.

Я тоже встал. Окинул усатого презрительным взглядом. Продемонстрировал оппоненту средний палец. И сел.

К моему удовольствию смысл жеста до усатенького дошел. И вызвал новую тираду. Я понял примерно половину, потому что орал он хоть и громко, но слишком торопливо и невнятно. Однако суть я уловил. Усатый предполагал встретиться с ним на ристалище, когда мои раны перестанут меня беспокоить. И там он покажет, что я не только трус, но и слабак. В сравнении с ним. Как он уже неоднократно это доказывал.

Усатенький разорялся бы еще долго, но вмешался королевский сенешаль[114], указав на неуместность подобных речей на королевском совещании.

Однако мне показалось, что сам Карл поглядел на меня с удивлением. В чем я опять накосячил? И что это гражданин виконт вдруг на меня наехал? Мы что, личные враги?

Выяснилось это позже. Когда совещание закончилось и я оказался в кругу друзей.

— Тебе следовало промолчать, — укоризненно произнес мой брат Арман. — Виконт де ла Брис вышибал тебя из седла трижды, а это было еще до того, как ты затеял шашни с его кузиной.

Я поднял бровь, мол, с чего ты взял, что дело в кузине?

Арман понял правильно.

— Де ла Брис не от кого не скрывал, что хочет оказаться в постели Филиси. Думаешь, ему по нраву, что там оказался ты?

О как! А мой двойник — ловелас, оказывается? Господи, разве это справедливо, если меня убьют за то, что мой двойник кого-то соблазнил?

Я пожал плечами… И увидел, как усатенький виконт с друзьями выходит на площадь. Наши взгляды встретились и усатый, гнусно ухмыльнувшись, сделал такой жест, будто перерезает кому-то горло. То есть не кому-то, а мне!