– Буду? – Я вновь приподнял бровь.

– Будешь. И скоро. Вот вернемся в Изборец, соберем гостей и устроим вам настоящую свадьбу! Тем более что гости уже едут.

– То есть? Как так? – Вот теперь он меня действительно удивил.

– Так я гонцов разослал перед тем, как мы сюда отправились, – ухмыляясь, сообщил варяг.

– А ты не боялся?.. – начал я, но он меня перебил:

– А ты?

Я помотал головой. Умом я допускал, что всё могло случиться. И чуть не случилось. Но в душе и мысли не мог допустить, что нам не удастся спасти Зарю.

– Когда? – спросил я.

– Через три седьмицы.

– Не пойдет, – покачал я головой. – Мне надо будет вернуться на остров.

– Зачем?

– Я ярл, – напомнил я варягу. – И я хочу, чтобы все видели это.

– Годится, – тут же согласился Трувор.

– И еще у меня есть одно условие. По поводу Рюрика.

– Да? – насторожился варяг.

– Если он опять что-нибудь учудит, ты будешь на моей стороне, а не на его.

– Я и так на твоей стороне, – проворчал Трувор.

– Нет уж! Поклянись: если Рюрик снова начнет хитрить, если нарушит договоренности, то ты поддержишь меня, а не его!

Молчит. Вижу, как ему не хочется давать такую клятву. Что ж, придется ударить ниже пояса.

– Трувор, друг мой, – говорю я проникновенно, заглядывая ему в глаза. – Если бы ты прошлым летом был со мной, а не с ним, то не Синеус, а ты стал бы править варяжской вотчиной. Ты это понимаешь?

– Ольбард – добрый князь, – уклоняется от прямого ответа Жнец.

– Ты был бы не худшим. Но ты сыграл за Рюрика и потерял большую часть своего поля[242].

Молчит. Мрачнеет.

– Жнец! – Вот же упрямый тур. – Я стану твоим зятем! Мы теперь точно на одной стороне поля. Клянись – и хватит об этом!

– Чего в тебе нет, Волчок, так это сыновней почтительности, – проворчал Трувор. – Ладно, твоя взяла. – Он положил руку на меч, который как глава имел право не оставлять у стены. Впрочем, никто из наших не расставался с оружием. Мы же не одни на этом победном пиру. Мало ли что.

– Клянусь, что, если между Ульфом-ярлом и князем Рюриком возникнет спор, я буду с Ульфом! Перун меня слышал! – Теперь доволен? – зыркнул он на меня из-под насупленных бровей.

– Теперь да! – заявил я, поднимая чашу и повышая голос так, чтобы его услышали все: – Здравия и славы лучшему из нас! Нашему князю Трувору!

Гридь немедленно поддержала, а мужественная физиономия Трувора посветлела.

Мне не жалко. Я получил даже больше, чем хотел.

Мы выпили. И еще раз. За мою славу. Всё-таки хорошо, что здесь не Тьёдара. Тот бы непременно завел свою «О Волке и Медведе».

Хотя – без разницы. Я всё равно сразу ушел.

– Свадьба! – Заря обрадовалась. – Волчок! Я тебя так люблю!

И немедленно взялась это доказать.

Девушка у меня изумительная. Фигурка гимнастки, ножки бегуньи, грудка… Что-то неописуемое. Кожа безупречная, если не считать шрамов, а пахнет!.. Так пахнут только настоящие блондинки. Что-то феерическое. Личико… Представьте семнадцатилетнюю девушку, ведущую абсолютно здоровый образ жизни, с глазищами, как озера, щечками цвета кровь с молоком… Нет, не так. Вернее, не в этом дело. Это восхитительно – просто смотреть, как меняется это лицо вместе со сменой настроений. Если задумчивость – писаная русская красавица, если гнев – глаза сужаются и мечут искры, пухлый ротик оскаливается белыми зубками или сжимается в ниточку, кожа розовеет, бровки хмурятся грозно… На самом деле, разгневанная Заря – это довольно страшно. Потому что это не сердитая девушка. Это – боль, кровь, смерть. И я сделаю всё, чтобы пауза между этим гневом и гибелью обидчика была минимальна. Тут по-другому нельзя. По скандинавским понятиям, женщина с оружием – уже не женщина, а воин. Со всеми вытекающими. Враг, а не добыча. Добычей Заря не будет уже никогда. И это такая же аксиома, как и то, что невозможно сделать воина покорным холопом. А раз так, то пусть будет таким врагом, от которого надо бежать без оглядки.

Да, Заря в гневе мне тоже нравится. А уж когда она счастлива… Тогда она счастлива. Описать это невозможно – только любоваться.

Эта смена обликов-настроений завораживает. А как она двигается! Особенно в бою. Медленно, плавно, а потом – стремительный бросок. Те, кто видел, как большая кошка подкрадывается к добыче, поймут, о чем я.

А уж любить такую… Никогда не угадаешь, кем она будет: ласковой кошечкой или яростной всадницей. Мы с ней вместе полгода, и она продолжает меня удивлять. И восхищать.

А еще мы можем любить друг друга часами, неустанно и не повторяясь. Мы и любим. Хотя…

Никогда у нас с Зарёнкой не будет такого слияния, как с Гудрун.

Не знаю, хорошо ли это, плохо ли… Знаю: так правильно.

Возвращаться со мной на остров Заря отказалась. Осталась в Изборце. Готовиться к свадьбе. Еще бы! Важнейшее событие в жизни каждой девушки. А если ты княжна и на свадьбу ожидается куча гостей, важных и неважных, а у тебя нет княгини-матери, которая взяла бы на себя львиную долю работы, то это уже чистый трэш. Классическая языческая свадьба и так не самый простой обряд, а тут еще политика добавляется. Не хватает только еще и христианское венчание к этому действу добавить. В принципе, это было бы правильно, Заря теперь христианка. Кстати, оповести она народ о своем крещении, никто ее не осудит. Правда, многие удивятся. Здесь о христианстве имеют самое смутное представление. Специфическое. Особенно у тех, кто с этой религией сталкивался в Европе. В голову сразу приходят набитые богатствами монастыри и нищие крестьяне, чьи женщины в двадцать пять выглядят на пятьдесят.

Нет, христианского венчания у нас не будет. Да и не станет отец Бернар венчать нас с Зарей – меня-то он считает закоренелым язычником. И не без оснований.

Так что свадьба наша пройдет по заповеданному пращурами канону. Обряды, религиозные церемонии, жертвоприношения…

Только вспомню, как бракосочетание проходило у нас с Гудрун, так сразу хочется сказать: «А нельзя ли, ребятки, всё то же самое, но без нас».

Однако не получится. Так что придется мне честно отработать женихом, принять свадебные дары, прихватить приданое от папы, если даст, конечно, забрать красавицу-жену и отбыть на место постоянной дислокации, то бишь на Замковый остров.

К которому мне следует двинуть, не откладывая. Четыре недели – это не так много для того, чтобы дважды пройти такую дистанцию. А если метель или еще какая гадость?

В общем, на следующее утро я собрал своих бойцов, взял проводника, которого мне выделил заботливый Трувор, и мы поскакали. Ну, или побрели – там, где скакать не получалось.

Даже Ладогу по пути навещать не стали. Вот когда я двинусь обратно во главе собственной маленькой армии, тогда и заглянем. И сокровища заберем заодно. И луки.

А сейчас – время не ждет.

Мы успели вовремя. Погода благоприятствовала. Метель, правда, разок случилась знатная, но так совпало, что мы уже были на острове, и пока свирепствовала непогода, спокойно собрались в дорогу.

Из двух сотен с хвостиком кирьялов к моему возвращению осталось сто восемьдесят семь. Остальные – кто сломался, кого выгнали за бестолковость.

Тем не менее мои хирдманы, надо отдать им должное, сумели сколотить из оставшихся вполне приличное войско. Причем человек сорок показывали прямо-таки отличные результаты. С поправкой на время обучения.

Ну и с родовыми терками мастера-инструкторы тоже разобрались. Строго по моим рекомендациям. Эх, погонять бы новобранцев еще полгодика… Но – некогда. Поощрим лучших, чтобы мотивировать остальных – и в бой. Обкатаем новичков, так сказать, танками. Двуногими.

Так я и поступил. Отличников поощрил лично. Парни должны знать, кто их кормит. Потом объявил, что предварительное обучение закончено, но самое интересное, как водится, впереди, поскольку лучшие сто двадцать парней отправятся со мной на войну. То есть сначала на мою свадьбу, потом – за славой и добычей. Ура! Уже можно. Я был уверен, что парни не сольются в первом же бою. Тем более мы ж не с матерыми викингами драться собираемся, а с противниками пожиже. И не в первых рядах, а в качестве группы огневой поддержки.