Играем в гляделки. Жрец давит. Волей. И еще непонятно чем. Неприятное чувство, будто что-то пытается внедриться ко мне в голову. Я сопротивляюсь. Смутное ощущение: со мной это уже было, причем недавно.

Искушение: попробовать позвать Волка. Нет, это будет неправильно. А что правильно?

И тут я вспоминаю свой кошмар.

И усевшуюся на меня восьмипудовую волосатую бабу.

И ощущение чужеродного, входящего в мозг.

Похоже?

Пожалуй. Но расклад теперь совсем другой.

Я не связан по рукам и ногам, так что могу в любой момент прекратить гляделки.

Но так – неправильно. Это будет означать, что я проиграл. И тогда нам придется убить всех. Невзирая на мертвых колдунов и множество жизней, отнятых ни за что.

Давление немного ослабло. Жрец почуял что-то или я научился сопротивляться? Последнее – вряд ли. И мы не закончили. Щупальца по-прежнему тычутся в мою голову, ищут слабину…

Слабину… Как там у Сун-Дзы. «С сильным будь слабым…»

«Отче наш, иже еси на небесех…»

Этот голос сам возник в моей голове. Я его не звал, не вспоминал, не думал. И так же не думая, я открылся.

Незримые щупальца рванулись внутрь, в сердцевину.

И тут же отпрянули и спрятались. Жрец тоже отпрянул. Теперь он смотрел на меня по-обычному. Я видел, что он здорово напуган. И он больше не выглядел могучим старцем. Обычным стариком, в дециметре от которого секунду назад со страшной скоростью пронесся грузовик.

Я не знаю, что он высмотрел во мне на этот раз, но результат очевиден. Никого убивать не придется.

– Ты все еще думаешь, что я боюсь твоего проклятия, старик?

– Кромешник… – вместо сочного баса жалкое сипение.

– Не совсем. Хочешь, чтобы я ушел?

Кивок. Веко его дергается, руки дрожат, даже посох трясется.

– Выкуп, – произнес я жестко. – Золото, серебро. Всё остальное оставьте себе. И не вздумай меня обмануть, старик. Иначе все здесь умрут. И это будет не самое страшное. Самое страшное наступит потом. Ты понимаешь, о чем я?

Чистой воды блеф, но он купился. А может, знал то, чего не знаю я.

Примерно через полчаса перед нами лежала не слишком большая, но очень заманчивая кучка. Здесь были большая и малая короны, посох с солнечным диском, золотой пояс, который я видел на идоле в прошлый раз. И еще много интересных вещиц. Нет, конечно, эта добыча не сравнится с той, что мы брали во французских монастырях, но там нас были тысячи, а здесь – всего шестеро. И что самое приятное лично для меня: мы вообще никого не убили.

Стюрмир первым делом ухватил золотой пояс идола, который, по моим прикидкам, должен был весить никак не меньше двух пудов…

Но весил куда меньше. Стюрмир очень огорчился. Колупнул одно из звеньев. Фальшивка, однако. Деревяшка, завернутая в то-оненький слой золотой фольги.

А вот корона оказалась полноценной. Обе короны. Интересно, откуда у лесного капища такая роскошь?

– Она была всегда, – мрачно ответил главный жрец. – Сама появилась, когда пращуры наши бога поставили.

Послать меня он не решался. Вдруг обижусь, передумаю и пущу весь жреческий состав на бастурму? Или хуже того.

Ну, в самозарождение золота я как-то не верю, иначе оно не стало бы универсальным платежным средством, однако вывод ясен: украшению никак не меньше сотни лет. А может, и пятисот.

Ну да мне без разницы.

А вот что меня действительно удивляет, так это то, что у меня в голове вдруг возникла главная христианская молитва. Откуда? До прихода христианства на эти земли еще лет сто как минимум. Так что пока здесь рулят совсем другие божественные лидеры: Перуны, Свароги, Дажьбоги и еще черт в ступе. Ну или Баба-яга. Сколько племен, столько и богов. Боги кирьяльские и суомские, об имена которых язык сломаешь, боги скандинавские… Ну эти-то мне знакомы, и не только теоретически, боги лугов и болот, озер и чащоб… Их тут десятки. И все, что характерно, хотят жрать. Только Иисус не вымогает жертв и подарков. Ему нужен ты сам. Что, пожалуй, куда дороже прочего. Но пока что я видел лишь двоих христиан в здешнем магическом мире: отца Бернара и Зарю. Хотя насчет Зари я как-то не уверен. Можно бы добавить и меня, если мое Крещение во времени, которого еще нет, идет в зачет.

Хотя тут всё непросто. Иначе с чего бы отец Бернар, готовый окрестить любого язычника, мне, своему ярлу, отказал.

В общем, есть о чем подумать. Но не сейчас.

– Грузите и поехали, – сказал я своим. – Здесь всё.

Судя по лицам моих викингов, они бы охотно остались: поваляли бы баб, убили бы десяток слуг божьих – чисто для развлечения…

Но я – ярл. А в этих богатствах есть и их немалая доля. И это изрядно способствует дисциплине. Так что – по коням.

Неладное я заподозрил еще до того, как мы подъехали к Ладоге. Дымком потянуло. Причем нехорошим таким дымком. От сжигаемых трупов.

Точно. На отшибе – штабеля приготовленных дров. И смертные ложа, объятые пламенем.

Много. Не меньше двадцати.

Но сам город цел. Внешне. И крепость не пострадала, а над главной башней по-прежнему Гостомыслово знамено.

Вопрос: откуда столько трупов? Мор у них, что ли, случился? Хотя с чего бы? Зима же. Движение на дорогах минимальное. Да и сколько времени нас не было? Двенадцать дней?

В общем, ерунда какая-то.

– В галоп, – скомандовал я, и мы помчались к моему подворью.

Меня терзали мрачные предчувствия. И не зря.

Первое, что я увидел: двое подручных Дедяты ладили новые ворота. Старые, разбитые, валялись во дворе.

Когда мы влетели внутрь, навстречу нам выбежали несколько холопов, которые приняли коней, а потом на крыльцо вышел Тулб Огонёк.

И по его лицу я сразу прочитал: самые скверные предчувствия меня не обманули.

Они напали ночью. Обрушились на Ладогу, как снег на голову. Вернее, как цунами.

Может, их было пять сотен, может быть, целая тысяча. Но скорее всего, значительно меньше, чем говорили потом перепуганные ладожане и княжеский гарнизон, поспешно запершийся в крепости.

Они даже не особо грабили. Так, прихватывали то, что плохо лежит. Зато они убивали. Всех, кто оказывался у них на пути. Протыкали копьями, рубили в куски. Пленных не брали. За исключением одного. Вернее, одной…

– …Взяли врасплох, – рассказывал мне Тулб. – Я схватил лук и выпрыгнул в окно. Мне повезло. Никого. А Заря не успела. Они уже окружили дом, вломились внутрь. Истра и Синько зарубили насмерть. Кёлю проткнули копьем руку и раскроили голову. Может, и выживет, не знаю. Повторюху копьем насквозь, холопов побили шестерых, остальные успели попрятаться. Товар наш забрали почти весь, только луки не тронули. Деньги, правда, не нашли. И еще… – Тулб замялся.

– Говори! – рявкнул я.

– Ярл, они забрали Зарю, – пробормотал он, не поднимая глаз.

– Это точно?

Хотел бы думать, что жива – это главное. Но есть участь похуже смерти. И я знаю Зарю: в неволе она жить не станет.

– Я видел, как ее выносили из дому, ярл. Ну, ее саму не видел – скатку из одеял в сажень длиной. Но я потом весь дом обыскал. Не было ее нигде. Так что никто, кроме нее, это быть не мог.

– И ты просто смотрел? – процедил я, еле сдерживая ярость.

Тулб перепугался, отшатнулся даже, но справился со страхом.

– Их было два десятка, ярл, – пробормотал он. – Все бронные. Начни я стрелять, меня бы убили, и некому было бы рассказать.

Я тоже постарался взять себя в руки. Парень ни при чем. Более того, он прав. Единственный свидетель, который всё видел. Холопы не в счет. Эти сразу забились по щелям. И правильно сделали. Кто не спрятался, того убили.

– А Быську они не нашли, – сказал Огонек. Просто чтобы не молчать. – Она на чердаке в сено зарылась. Ярл, накажи меня, если я не прав. Только не гони!

– Твоей вины тут нет, – успокоил я парня. – Ты всё сделал правильно.