— А дальше?

— Что «дальше»? Отдыхаешь, можешь лечь поспать, когда корабль запаркуется — тебя разбудят. Или тебе рассказать, как пользоваться «выходом», чтоб ты опять не лез через грузовой отсек?

— Так в чем заключается моя роль?

— В том, чтобы прилететь туда, куда надо. В чем же еще?

— А лететь? Просто лететь…

— Ты же не астероид, чтоб просто лететь!

— Но вдруг мне понадобится изменить маршрут?

— А для чего, по-твоему, существует «навигатор», если не для таких «чайников», как ты.

— Но может что-то случиться…

— Ничего с тобой не случиться, если не будешь совать пальцы в лучевые микросхемы. Тоже мне, инженер… Ты что, может, «порулить» хочешь?

— Обязательно.

— В павильоне своем рули. Здесь у тебя ничего не получится — флот Ареала не пилотируемый, а программируемый. То, что пилотировалось, давно лежит на свалке. Корабль летит быстрее, чем ты видишь.

— Зачем тогда панорама?

— Никакой панорамы в полете нет и быть не может — это дискретное перемещение на сверхскоростях, а болфы вообще идут в КМ-режиме, какие могут быть проплывающие мимо звезды? О чем ты? Настоящая панорама возможна только при сложных маневрах на старте и торможении.

— Но я же… То есть ты хочешь сказать, что если панорама остановилась, корабль все равно идет по маршруту.

— Это «кино» может остановиться даже от твоих психов. Все, что способен был сделать бортовой компьютер, — вызвать аварийный патруль, который «перемотает кино» на начало. Тебе повезло, что они сообразили отправить тебя в ЦИФ… до сих пор бы летал. Наверное, судьба твоя такая, летать без толку, не помня откуда, не зная куда.

Кроме воспитательно-лирических отступлений, Суф рассказывал массу интересных вещей, касающихся его деятельности и услышанных им от коллег. Матлина перестало раздражать непонимание многих нюансов их (гуманоидных) взаимоотношений. Он даже не стеснялся вставлять не к месту свои глупые вопросы. Единственное, что бесконечно его удивляло, — то, что Суф, безмерно болтливый даже для среднестатистического фактуриала; умница Суф, никогда ни словом не обмолвился о своем навигаторском прошлом в школе, в которую способен был поступить далеко не каждый уроженец Ареала. Несмотря на то, что в этой школе прошел немалый срок его жизни — три курса составляли около 25 земных лет. Зато он без умолку хвастался своими конструкторскими лабораториями и, конечно, моделями. Одна из них, наиболее концептуальная, была обнаружена в последнем сводном каталоге навигации в разделе «Как не надо проектировать летательные аппараты и почему» — этим фактом он гордился особенно: привлечь к себе внимание навигаторского каталога было самой заветной мечтой любого конструктора.

Но настал день торжества и для Матлина. День, когда он впервые должен был ощутить радость полета, несмотря на все его внешние условности, и выполнить первое самостоятельное перемещение из парка школьных аттракционов на техническую платформу, которая по «навигатору» принимала всех проходимцев, не имеющих четкой полетной задачи. Собственно, если б они не прошлись по этой платформе собственными ногами, Матлин ни за что бы не поверил, что был нормальный перелет, а не тренажер. Суф не пожелал разделить праздника первого полета ученика. К тому времени ученик успел ему надоесть «хуже липкого скафандра». Его гораздо больше занимала беседа с оператором платформы, с которым он куда-то пропал на целые сутки. А что такое «липкий скафандр», Матлину довелось узнать намного позже.

Но прежде он тщетно прождал Суфова возвращения и набегал по заковыристым туннелям платформы больше, чем налетал, пока, в конце концов, не заблудился. Выбраться ему удалось лишь благодаря самостоятельно освоенной разметке и еще, может быть, благодаря самостоятельному осознанию того, что если он не выберется сам, его здесь никто искать не будет. Вернувшись на корабль, он первым делом закрепил у себя на манжете пульт одношагового дополнительного КМа с исходной точкой на корабле, чтобы не стать заблудившимся посмешищем, и вновь устремился на поиски.

Суф как в воду канул, и Матлину ничего не оставалось, как стартовать в парк самостоятельно. Возможно, второй полет удался бы ему лучше первого, если б не случилась та самая непредвиденная ситуация, о которой он неоднократно намекал своему учителю. Все произошло от того, что Матлин, загрузив программу, не поспешил убраться подальше от пульта, как учил Суф, а напротив, устроился поудобнее и вывел на панораму все параметры его работы. Тут-то ему и стало слегка не по себе: машина четко показала приближение второго космического корабля на скорости, будто он шел на таран. Матлин, наслушавшись рассказов Суфа, сразу включил аварийную блокировку коммуникаций и, не сбивая «навигатора», запустил корабль в режим КМ-транзита. Но блокировка сработала, а КМ-режим не пошел. Пытаясь разобраться почему, Матлин сбил-таки «навигатор» и только после этого до него дошло, что через аварийную блокировку коммуникаций, исключающую проникновение в корабль извне, никакая перезагрузка невозможна. Можно лишь быстро и правильно создать внутреннюю программу, которая собьет с толку преследователя. Ничего другого ему не оставалось. Суф говорил о каком-то режиме «экстремального навигатора», позволяющего любую задачу переложить на внутренний компьютер, в нем должно было находиться особое изобретение Суфа — «автопилот преследуемого», которое он сам считал детской игрушкой, но игрушки Суфа в такой ситуации были надежней матлиновой головы, и он решился.

«Автопилот» одним шагом БКМа выбил корабль с траектории, и преследователь исчез не только с панорамы, но и со всех приборов. Несколько секунд полета шли вслепую на малых скоростях, настолько малых, что включилась естественная панорама и показала Матлину, как от преследующего корабля осталась тонкая полоска света, исчезающая в глубинах дальнего космоса, дальше самых дальних видимых ему звезд. «Не успел затормозить,» — объяснил ему «автопилот» и зафиксировал максимальную дистанцию удаления, которая, по замыслу программы, с этого момента должна была стремительно прогрессировать от любого маневра преследователя. И Матлин со вздохом облегчения повалился в кресло.

Не прошло десяти секунд, как пульт снова вошел в аварийный режим. Глазам Матлина явилось зрелище еще более ужасное: с компьютера одна за другой стали слетать программы, которых он так или иначе касался, и «автопилот преследователя» оказался в этом черном списке под номером один. Суть происходящего стала ясна лишь после того, как на вычищенной рабочей панораме, лоб в лоб, во всей своей красе возник преследователь, и машина Матлина позорно капитулировала, сообщив своему пассажиру, что дальнейшее сопротивление бессмысленно — чужаку удалось нарушить блокировку коммуникаций; подробный анализ ситуации содержится там-то…

— Да иди ты со своим анализом… — огрызнулся Матлин. С перепугу у него пересохло в горле. Пульт уже не реагировал на отчаянные попытки спасти положение, а был целиком занят захватчиком, который, приблизившись на шаг БКМ-приемника, тут же отчалил восвояси. Из внешнего коридора в пульт управления, сметая на своем пути оставшиеся коммуникационные блокировки, рвался Суф, до неузнаваемости рассерженный на всю гиблую, неизвестную науке породу «летучих головастиков», у которых «сперва прорезаются крылья, а затем уже глаза, хвосты, мозги и прочие обременительные детали». О существовании таких биологических парадоксов Матлин не знал, возможно, узнав, не поверил бы, если бы Суф не утверждал, что с одним таким экземпляром знаком лично. Более того, еще пару секунд назад готов был втереть его в гравитационную площадку, но, увидев состояние «головастика» и трезво оценив ситуацию, смягчился:

— Ладно, буду учить тебя управлению. Что поделаешь… С чего-то надо начинать.

По прибытии в парк они в первую очередь проанализировали ситуацию: