— Назад! — закричал Зенон.
— Ад! Ад! Ад! — зловеще отозвались птицы, встрепенулись, разлетелись в стороны. Фрегат замедлил движение, накренился бортом и стал совершать беспорядочные вращательные движения.
— Снижаемся под облака! — командовал экс.
— Пока! Пока! Пока! — прощались птицы и уносились прочь. Винты зарычали. Корпус судна тянулся вниз, словно желая оторваться от парусных канатов. Белый шар готов был треснуть от усилий, удерживая на лету доверенную ему тяжесть. Обезумев, экс вскарабкался обратно на мостик, раскрыл дверцы механики и оглядел рычаги, включая обломок, оставшийся от прошлой попытки пилотирования… Он извлек из памяти все замеченные им манипуляции Эссимы, проанализировал увиденное и взялся за пропитанное маслом колесо, которое должно было уменьшить пламя горелок. Зенон привык доверять собственным глазам, даже если информация, доставленная ими, производит впечатление абсурда. Он видел этих животных, видел сидящих на мешках альбиан, значит, велика вероятность, что виденное явление может повториться снова, на более низкой высоте. Колесо уперлось в предохранитель, которым альбианин предусмотрительно застраховал корабль от посадки на грунт. Зенон заглянул в механический отсек и понял, что караван вряд ли станет ждать, пока его возбужденный рассудок подвергнет умозрительному анализу массивные переплетения рычагов и канатов, спутанных с бесчисленным количеством валов и шестеренок. Он вылетел наружу и поглядел вверх. Раздутый парус трещал от натуги. Чтобы вручную увеличить диаметр дыры на макушке этого творения, пришлось бы сутки лезть вверх по оплетке. За сутки с лица планеты могла исчезнуть не только компания аборигенов. За сутки сама планета могла провалиться в перпендикуляр. Нешуточный выбор встал перед эксом: либо призвать себя к благоразумию и воспротивиться соблазну. Либо уступить соблазну и отрубить канаты небесного паруса от корпуса корабля. Выбор был сделан исключительно молниеносно, и неистовый экс, выхватив топорище из коллекции корабельного инструментария, понесся по палубе.
Экспедиция альбиан, навьюченная на горбатых гигантов, целеустремленно продвигалась в гору. Гипотетика траектории восходила к лысой вершине, размытой дождями до голых камней, ничем не примечательных на фоне унылого ландшафта. Только неожиданная симметричность линий на оконечности вершины зацепила глаз наблюдателя. В живой скале, возвышающейся над бесконечными топями, были выдолблены ровные ряды окон. Перед окнами блестели лужи на ровных площадках веранд, над ними кое-где различались дождевые навесы. Все это напоминало многопалубное нагромождение, увенчанное мачтой, уходящей в нижние облака. От вершины были прорезаны ступеньки к кованым воротам, запертым от незваных гостей.
Корабль погружался под облака. Парус на оборванных тросах напоминал парашют. Зенон возился на капитанском мостике, пытаясь прекратить беспорядочное вращение судна. Но винты не подчинялись пришельцу и с гулким ревом перемалывали влажный воздух.
Город на вершине горы казался мертвым. Черные окна, прикрытые жалюзи. говорили фактурологу о недавней эпидемии или бегстве обитателей, но караван упрямо шел в гору и согревал душу надеждой.
— Надо же… — удивлялся экс. — Подумать только… Цивилизация.
По дерганой траектории корабль все-таки приближался к горе. Тучи обволакивали мятый парус. Зенон и не заметил, как древесина почернела от ливня, а в трюмы устремились водяные потоки. Он видел только каменную гору, дорогу, ведущую к вершине караван, и жизнь уже не казалась столь суетно-безнадежной. Редкое везение выпало его карьере. Существа, виденные им, принадлежали не просто к последнему поколению цивилизации, но еще и к поколению, выброшенному в манустрал. Он не знал, как извлечь пользу из этого удивительного стечения обстоятельств, но был уверен, что эти минуты будут стоить многих предыдущих лет. Он был поглощен и зачарован, пока вспышка не ослепила его радужных грез. Удар грома на мгновение вырубил акустический индикатор шлема и стукнул Зенона всем телом о панельные рычаги. Зарево застыло над ним в облаках, огненные шлейфы летали по небу с порывами ветра, пока оглушенный пришелец не обнаружил, что его разорванный парус горит и с шипением оседает на палубу, словно два крыла огненной птицы, пикирующей на дно океана.
— Эссима!!! — закричал он. Новые раскаты грома обрушились со всех сторон, крен сменился лихорадочной попыткой выровняться во вращающихся потоках воды. Зенон не сразу понял, что происходит. Вокруг образовалась водяная стена, утопившая город и идущих по склону аборигенов. Корабль выровнялся и застыл, затих, даже падение обгоревших тросов стало плавным, словно ветер внезапно прекратился, а дождевые потоки, не успевшие долететь до палубы, образовали маслянистую взвесь. Экс замер на мостике, вглядываясь туда, где только что возвышался шпиль. Но город проявлялся и исчезал со всех сторон. Вселенная вертелась вокруг него. Все было так, словно экспедиция на Альбу только начиналась, но теперь он был один, и это было похоже на конец света. Зенон старался понять, что в его действиях могло спровоцировать стихию. Сдвинул ли он агравитационные пласты, опустив корабль ниже дозволенного? Может, сама попытка контакта вызвала отторжение двух принципиально несовместимых измерений? Он поднял пустую оболочку снаряда, забившуюся в щель между ступенями, и подбросил. Железка описала сложную траекторию и упала на перчатку.
— Отлично, — сказал он и полез в трюм.
Пушечные палубы были наполнены клубами тумана и производили в тишине зловещее впечатление. Ползая под лафетами на четвереньках, Зенон вспоминал, где ему попадалась на глаза герметичная коробка с порохом. Все уровни нижних палуб были так похожи друг на друга… А закрытая коробка была всего одна, где-то здесь, в одной из луж. Она оказалась замазанной смолой и успела окаменеть, но Зенон без труда разбил ее о подставку лафета. Гораздо больших усилий стоило извлечь такие же герметизирующие пробки из отверстий для засыпания взрывчатого порошка на стволах. Зенон распределил сухой запас равномерно по имеющемуся арсеналу. Его хватило на десяток стволов. Еще десяток снарядов он очистил от сырого порошка, туго набитого внутрь. Закончив приготовления, Зенон собрался с мыслями. Запасы папируса были на исходе, он сгреб с палубы все, что способно нести на себе письменную информацию, от тряпичных тесемок до просаленных обрывков кожи, служивших некогда оберточным материалом. Он написал на собранных лоскутах десять одинаковых посланий на десяти наиболее распространенных графических кодах бонтуанской группы, распределил это по пустым патронам и заложил в стволы поверх пороха. «Моя цивилизация, — сообщал Зенон, — приблизилась к катастрофе. Контакт с вами, обитателями горы, возможно, наш последний шанс». Он моделировал эту мысль десять раз, стараясь быть максимально доступным для понимания фактуриала. «Дайте знать, если видите меня. Наш контакт может спасти цивилизацию».
Мутное небо над бойницей фрегата то и дело мелькало картинами ландшафта, похожего на «Летаргическую» псевдоформу. Зенон застыл у спускового крючка. По статистике беспорядочного дегеонального вращения, объект обязан был мелькать в диапазоне прицела как минимум каждый час. Левитация казалась стабильной, и время позволяло отстреляться раньше, чем караван достигнет вершины.
Первый залп отбросил Зенона на пол. Снаряд ушел в пелену облаков, скорее по интуиции, нежели соответственно прицелу. Вращение замедлилось. Зенон быстрее направился к следующему стволу. Спусковой рычаг показался ему более массивным, рукоять прицела тяжелела в руках. Испугавшись, он расстрелял все запасы вслепую и выбрался на верхнюю палубу.
Проливной дождь захлестывал все вокруг. Горелки дымились черной копотью. Корабль плавно падал, заваливаясь на бок. Теперь, чтобы подняться на капитанский мостик, требовалось преодолеть отдельно каждую ступень высотою выше колена. Повиснув на рулевом колесе, Зенон отвернул нос судна от вершины горы, и ветер понес его, как жука на воздушном шаре, над сплошным всклокоченным океаном.
