— Интересно, — спросил он профессора, — в каком темпе этот умелец способен прорыть пятисоткилометровую скважину на экваторе? — профессор оказался слишком вялым для беспредметного разговора. — Если, к примеру, научить его пользоваться воздушным буром, дело пойдет быстрее.

— Если вы решитесь на такое безумство, — предупредил Эф, — то имейте в виду, на глубине ураганное кольцо может заживо вмуровать вас в камень.

— Кто сказал, что мы будем копать в урагане? В урагане надо только выбирать направление. К тому же кольца не достигают такой колоссальной глубины. Наше дело не так уж безнадежно, профессор.

— Смотря что называть делом, молодой человек, — грустно заметил профессор, усаживаясь на сиденье рядом с пилотом.

Машина поднялась, выплыла из укрытия и стала медленно набирать высоту, как вдруг ударная волна чудовищной силы шлепнула ее о грунт. Камни взлетели к небу. Облако песка поднялось и на секунду застыло сплошной стеной. Навигационная панель погасла, и Мидиан, не понимая, что происходит, уже не мог поручиться за направление гравитации. Все случилось так стремительно и неожиданно, что даже Эф, который реагировал на событие раньше, чем оно происходило, не успел удержаться в кресле и увяз шлемом в контуре защитного поля.

Машина воткнулась в грунт бортом на полкорпуса, песок оседал вокруг, и гул стремительно разбегался по пустыне. Скала, некогда возвышавшаяся над гладким ландшафтом, стала пространством беспорядочно разбросанных камней. Даже вздутый шатер прижался к песку, завернув набок сферический корпус антенны.

— Ушиблись, профессор?

Эф ощупал висок под оболочкой шлема и попытался вернуть себя в сидячее положение.

— Какое счастье, что вы успели захлопнуть контур.

— Да уж, — подтвердил Мидиан, — пересекали б сейчас экватор в свободном полете.

— Но сначала непременно бы оглохли. Откройте же эту скорлупу, выпустите меня отсюда.

Выпав из салона, Эф устремился к шатру.

— Надо связаться с Бахаутом, — объяснил он. — Он должен был это видеть.

— О, нет! — воскликнул Мидиан и кинулся к шатру, обгоняя профессора. — Только не это! Все что угодно…

Подлетев к блоку связи, он схватил безжизненную сенсорную панель. Связь пребывала в коматозном состоянии. Ничего, кроме вялого ритмичного хрипения в динамике.

— Нет, это невозможно! Я сказал, невозможно! — кричал Мидиан, пытаясь выжать из приемника звук. — Нет, пожалуйста… Я прошу, только не это!

— Чтоб вас!!! — услышал он вопль разъяренного Бахаута. — Смотрите, наконец, что происходит у вас под носом! Полудурки! Вам что, мозги ураганом раздавило?

С чувством невероятного облегчения, Мидиан повалился на пол шатра.

— Что это было? — спросил Эф.

— Что? — взревел Бахаут. — Сектор балансира выбит. Я не знаю, как удержать станцию на орбите.

С чувством смутной тревоги, Мидиан поднялся с пола и отодвинул Эфа от приемника.

— Какой сектор? — спросил он.

— Откуда я знаю? Они для меня все на один фасон. Мидиан! Надо запускать двигатели, пока станция не ляпнулась в атмосферу!

— Тянет?… — уточнил Мидиан.

— Еще как тянет. Пытаюсь маневрировать. Надо включать двигатели. Еще немного — и я ее не удержу.

— Бросьте маневратор, — распорядился Мидиан. — Отойдите от панели. Должен включиться аварийный режим. Не вздумайте запустить двигатели на низкой орбите. Дождитесь аварийной панели, поставьте гравитационную защиту и отведите корабль под любым углом… Куда потянет — туда и ведите, не пытайтесь пересилить автопилот. Я сейчас же стартую к вам.

— Как скажешь, — отозвался биолог, а Эф, только представив себя на месте своего товарища, немедленно полез за снотворным.

Машину Бахаут встретил у лифта гаражного отсека.

— Не помялись? — удивился он, осматривая корпус. — Ай да «букашка»! Вам повезло, что после урагана рыхлый песок. Ну ты подумай, целехонька…

Мидиан ринулся в навигаторскую. Эф и Бахаут проворно следовали за ним.

— Как будто бы она сбалансировалась… — Объяснил биолог. — Я уж не стал разбираться как…

Мидиан просматривал контрольные панели. Станция медленно уходила с орбиты, панорама рябила схемами и диаграммами, тревожная пауза распространялась в пространстве отсека.

— Ну что? — не вытерпел Эф.

Панорама продолжала рябить, аварийная панель выдавала сигналы тревоги, транслируя оболочку поврежденного сектора.

— Спокойно, — ответил Бахаут. — Это надежная машина. Все обойдется. Снаряд попал во внешний каркас грузоприемника и не пробил. Потом только срикошетил по балансиру. Я даже удара не почувствовал. Не сразу понял, почему сместилась орбита. Только я привел станцию на место, только закрепил, тут пуля… Вы только взгляните на ее размеры! Я вам покажу запись. С момента вылета из вашей «трубы» до станции каких-то несколько минут. Скажите, Мидиан, как он пробил атмосферу? Вы на машине с такой скоростью не поднимаетесь!

Но Мидиан не реагировал на вопросы, пока не завершил техосмотр. А завершив, уронил голову на спинку кресла.

— Только не говорите, что все кончено, — запаниковал биолог. — Станция стабилизируется сама, надо закрепиться на дальней орбите и начинать ремонт.

— Поврежден генератор ускорителя, — ответил Мидиан, — его ремонт вне стационара невозможен.

— И что теперь? Как же теперь быть?

— Твоя «букашка» дотянет до обитаемой зоны, где мы могли бы выйти на связь? — спросил профессор.

— На это потребуется несколько тысяч лет. До обитаемой зоны дотянет и сама станция, но без ускорителя балансира сроки будут примерно те же.

— Ты, — напустился профессор на Бахаута, — пень садовый! Не мог сразу поставить защиту корпуса? Зачем ты ее вообще трогал?

— Это я виноват, — остановил его Мидиан. — Обычно защиту на маневрах снимают, но я должен был предусмотреть.

— А вы молитесь богам! Давайте-ка начинайте сейчас. Самое время.

— А ты, — рассердился Бахаут, — ясновидец, почему не заметил, что у тебя под носом аборигены возводят артиллерийский ствол до самой стратосферы?

— Хватит! — Мидиан шлепнул ладонью по подлокотнику, и тревожная тишина вернулась в отсек. — Довольно склок. Собираем все, что можно увезти со станции, грузим в машину и побыстрее.

— Что вы намерены делать? — поинтересовался Бахаут.

— Уничтожить бортовой архив, законсервировать станцию на солнечной орбите.

— То есть, — забеспокоился он, — вы вернетесь сюда не раньше чем через год?

— Вы, Бахаут, отправляетесь с нами. Через год… через десять… Пока я не придумаю, как восстановить ускоритель, мы будем экономить каждый энергетический флюид.

Светлое пятно Альбы на внешней панораме сжалось в горошину. Удаление шло с пугающей быстротой. Улучив момент, профессор выкрал из багажа Бахаута грифель несмываемой краски и уединился в навигационном отсеке. «Дорогой друг, — написал он на гладкой поверхности пола, — скорее всего, мы никогда не вернемся. Эти последние строки, написанные пропавшей экспедицией, возможно, предостерегут тебя от гибельного пути. Но жизнь прекрасна, и я бы отдал все, чтобы сделать ее бесконечной. Сегодня у меня появилась надежда».

На руинах событий, посреди каменистой пустыни возвышались две альбианские достопримечательности: башня, рукотворное изделие Эсвика-Эсвика, и пузырь шатра, надутого пришельцем Мидианом. Вторая достопримечательность, мало того что была лишена величественного вида на фоне первой, но и прилично осела в грунт благодаря усердию как природных стихий, так и техногенных недоразумений. Этот удивительный апофеоз дисгармонии наблюдался во всем, что окружало пришельцев: от машины, загруженной барахлом, и помятых взрывом антенн до неуютно пустого неба. Мидиан старался занять товарищей работой. Но Эф, наглотавшись успокоительного, годился разве что для ритуальных медитаций, а Бахаут впервые загрустил за собственным рабочим столом. Приближалась новая буря.