— Если вы так считаете…

— Молодой человек, — профессор побледнел от досады, — если б вы только знали, если б вы только могли представить, что я думаю о вас, о вашей экспедиции и о том, что ожидает нас при самой благополучной развязке, вы не вели бы себя так вызывающе равнодушно. — Он направился к машине, а Мидиан, как последний подхалим, выдвинул перед ним ступеньку трапа, чего прежде не делал никогда, даже для самых уважаемых пассажиров. — И вот что я вам скажу, — добавил профессор, — как можно реже пользуйтесь радиосвязью. Только в самых исключительных обстоятельствах.

«Лети, лети», — думал Мидиан. В эти сутки он ждал урагана, и присутствие Эфа в лагере не стимулировало его исследовательский азарт. Сейчас его голова была занята совершенно другими вещами. Второй ураган был на минуту короче. Если эта тенденция сохранится, планета утихнет, и фантомные твари перестанут являться на поверхности. К тому времени, как экспедиция достигнет Пампирона и соберет, с позволения Совета, целый караван исследовательских платформ, здесь нечего будет делать. Это были те ресурсы, которые Мидиан боялся потерять больше всего прочего. До следующего ухода Альбы в циклический провал он мог не дожить. А цивилизация, которой небезразлично собственное происхождение, могла не дождаться выхода планеты из провала.

Ураган застал его сидящим на пороге шатра. Вихри песка поднимались с южной стороны. Воздух гудел и свистел, осыпая искрами защиту комбинезона. Ноги погружались в песок, и Мидиан не предпринимал усилий, чтобы вытянуть их на поверхность.

— Дядя Мидиан? — услышал он детский голос, и рука мальчика коснулась его плеча. — Ты задумался? Извини.

Забытье прошло вмиг, словно он не дремал и не грезил наяву, только вдруг удивился, что раздулся шатер. Стал похож на шар, готовый лопнуть от прикосновения. Уровень песка поднялся до колена, и Мидиан не сразу смог встать на ноги, чтобы поприветствовать мальчика.

— Ты не видел здесь мяч?

— Мяч? — Удивился Мидиан.

— Да, плоский, тяжелый мяч. Не могу найти.

— Я отдал его тебе.

— Все правильно, — согласился Ладо, — но когда ты упал, я так разволновался, что совершенно не помню, куда его положил. Это была наша любимая игрушка. Представляешь, как теперь расстроится Макролиус?

— Твой желтоглазый кот?

— Макролиус не кот. Он пантер. Таким он вышел из урагана. С этим ничего не поделаешь. Он очень извиняется за то, что испугал тебя.

Мидиан опустил на маску противотуманный бинокль и огляделся, но не то что мяча, даже поверхности грунта невозможно было четко различить в песчаном катаклизме. Мальчик же стоял совсем близко, прикрывая ладошкой глаза.

— Ты не боишься гулять во время урагана? — спросил он с озабоченностью воспитателя.

— Разве это ураган? — улыбнулся Ладо. — Это не ураган совсем. Ты, дядя Мидиан, не видел здесь настоящего урагана.

— И все-таки при ясной погоде мы бы вмиг нашли твою игрушку.

— При ясной погоде, — важно произнес мальчик, — надо сидеть дома. Папа сказал, что при чистом небе нас легко увидят пришельцы.

— Где же твой папа?

— Там, — он махнул рукой куда-то на юг.

— Ты можешь нас познакомить?

— Могу, но папа очень рассердится, когда узнает, что я потерял мяч. Он не разрешает выносить его из дома, и я пообещал…

— Постой, скажи мне, малыш, почему вас не должны увидеть пришельцы?

Ладо примолк.

— Кто они такие? Почему вы прячетесь?

Ладо прикусил губу и отвернулся.

— Ты боишься их, поэтому разгуливаешь один по пустыне в такую погоду?

— Я не один. Со мной Макролиус.

Мидиан вспомнил зубы Макролиуса и принял довод.

— Допустим… Как ты думаешь, кто я такой? Может, я и есть тот самый пришелец.

— Нет, пришельцы там, — мальчик указал в сторону неба, — летают и смотрят вниз.

— Я тоже иногда летаю и смотрю вниз, но это не значит, что ты должен меня бояться.

— Ты? — удивился Ладо. — А где твои крылья?

— У меня есть кое-что поинтереснее крыльев. Хочешь, покажу?

— Хочу.

— А заодно познакомлю тебя со своими друзьями.

— Давай.

Мидиан нырнул под полог шатра, чтобы завывания ветра не искажали информации, которой и так едва ли можно было верить.

— Эф! Бахаут! Если хотите видеть живого альбианина, надо встать на грунт до конца урагана. Используйте скоростной режим. Быстрее, прошу вас.

Мальчик, к удивлению, не кинулся убегать. Напротив, зашел без спросу внутрь шатра, напичканного оборудованием, словно это была родная пещера. В наушнике не прозвучало ни одного внятного слова. Только беспорядочная возня, из которой Мидиан время от времени извлекал смысл: вот они ринулись к лифту в гаражный отсек, вот они застряли в капсуле, потому что забыли стабилизировать станцию, вот бортовой компьютер разблокировал выход. Сейчас они будут в суматохе вспоминать, что надо сделать, потом Бахаут догадается вернуться в навигаторскую. Секунды, минуты, вечность, когда маленький абориген стоит рядом с ним и щупает пальцем крепление антенны.

— Когда прояснится небо, ночью, я покажу тебе звезду — корабль, на котором я прилетел сюда.

— Нет, — ответил Ладо, — мне надо вернуться домой до чистого неба. Иначе папа больше никогда не пустит нас в пески. Еще он допросит Макролиуса и тот расскажет, что видел пришельца.

— Кто твой папа?

— Так… альбианин.

— Об этом я мог бы догадаться. Чем занимается альбианин, кроме того, что запрещает тебе гулять?

— Чаще всего он спит. Дядя Мидиан, я должен обязательно найти мяч. Папа огорчится, когда узнает.

— Не беспокойся об этом, лучше скажи, кроме тебя и папы, здесь кто-нибудь живет?

— Конечно, — мальчик удивился наивности взрослого человека, — мой пантер Макролиус.

— А кроме пантера Макролиуса?

— Есть и другие жители… Но не все они прошли через ураган.

— Что это значит?

— Не с каждым я играю в мяч.

— Значит, у тебя совсем нет компании?

— Мой пантер Макролиус.

— Да где же он, твой пантер?

— Вон сидит… — Ладо указал сквозь закрытый полог точно в цель. Именно оттуда на Мидиана блеснули два желтых глаза. — Не хочет причинять неудобство.

— Да ну, какое там неудобство. — Мидиан застыл на пороге в позе проникновенного гостеприимства. — Прошу вас переждать непогоду. — Но пантер не привык злоупотреблять вежливостью пришельцев и, не двинувшись с места, погасил свои «прожектора», оставив две светлые щелочки.

— Папа, — объяснял мальчик, — тоже мой друг. Сейчас он самый умный и добрый, но когда узнает, что ты пришелец, — даже разговаривать не захочет.

— Может, какой-нибудь другой взрослый альбианин захочет узнать нас поближе?

Ладо задумался, перебирая в памяти знакомых. Чем дольше тянулась пауза, тем меньше оставалось надежды на результат. Казалось, мальчик успел просмотреть именной архив метагалактического поселения, в то время как Мидиан не смог даже сосредоточиться на вопросе, который причинял ему дискомфорт: почему ребенок свободно говорит на его языке? Как это можно объяснить, будучи в здравом рассудке? Как можно оставаться в здравом рассудке, не имея возможности объяснить этого феномена?

— Пожалуй, я познакомлю тебя с Эсвиком, — осенило кучерявую головку. — Да, как раз с Эсвиком я тебя и познакомлю. Пожалуй, ты будешь доволен.

— Надеюсь, что Эсвик тоже…

— А… не беспокойся. Он счастлив, когда ему уделяют внимание. Только Эсвика сначала надо найти.

— Когда пойдем искать?

Ладо выглянул из шатра.

— Хоть прямо сейчас же… — его взгляд застыл неподвижно у макушки скалы, и Мидиан еще раз поразился остроте зрения ребенка. Красная машина в оболочке песка и пульсирующих протуберанцев защитного поля бесшумно опускалась в рыхлый грунт. Два пришельца, до макушек упакованные в скафандры, выплыли из песчаной завесы, вломились в шатер и встали как вкопанные.

— Ладо, — представил мальчика Мидиан. — Это дядя Эф и дядя Бахаут.

Оба дяди имели одинаково ошарашенный вид. Оба так и не сообразили поднять маски. Однако мальчика это совершенно не смутило, словно он, проживая в песках, привык видеть предметы насквозь. И если при таких данных ребенок не нашел своей игрушки, рассудил Мидиан, значит, не кроется ли в этом подвох? Не есть ли это первый шаг «с их стороны», о котором говорил Эф, и не стоит ли прекратить порочную практику недооценивать собеседника по причине малолетства?