- Юто… у меня нет слов. - Наследница Хомуро.

Девушка с двойной фамилией попыталась на радостях обнять меня, что кстати совсем не типично для местных представительниц женского пола, которые по существу пока мало знают… объект приложения подобных эмоций - вот, что значит, зарубежные корни… но не доведя руки до меня она осеклась и неловко остановилась. Пришлось помочь ей закончить начатое движение самому.

- Муаха-ха-ха… может, на радостях сыграешь что-нибудь, раз нет слов? А то мне уже становится темно дышать этими воздушными решётками. - Флемма, посматривая по сторонам.

Киёко задумалась на секунду… и, просветлев лицом, кивнула, затем решительно встала и направилась… к самому большому из присутствующих инструментов, который в отличие от остальных, не лежал на полке или висел на стене, так как представлял собой фортепиано. Интересно. Нет, правда, довольно интересно. Люблю понаблюдать за увлекающимися различными необычными хобби людьми. А для местных, с их поголовным увлечением электроникой и прочей технологией, нечто вроде игры на "живых инструментах" - явная экзотика. Ну, или так кажется на первый взгляд. По крайней мере, из разряда модное и относительно доступное провождение свободного времени у аристократии, в этом времени или мире я ещё ни разу не встречал и не помнил по старой памяти у тех, кто заслуженно может называться потомственным аристократом, подобного увлечения. Киёко… начала играть.

Подойти поближе и слушать. Судя по всему, во время своего загруженного мелкими бытовыми заботами детства простого обывателя, несмотря на то, что мать Киёко имела лишь очень ограниченное время для передачи своего жизненного опыта своей дочке, наследница Хомуро получила в подарок от жизни неплохие уроки музиционирования.

Невероятно.

Нет, невероятно не то, что в этом техногенном мире существуют не только постоянно спешащие и ищущие красоту в окружающей действительности разумные, а и те, кто находит её в себе, в своём сердце, превращая даже заученную музыку в нечто, что хотелось бы слушать из-за присутствующей в каждом звуке, исходящем из инструмента под их руками, страсти - так было, есть и будет во всех мирах. Невероятно другое: мелодия была знакома мне по старому миру. Отличное исполнение… но я не возьмусь её, в смысле Киёко, оценивать, несмотря на явный артистизм, ведь только при его наличии можно сыграть хоть что-то стоящее на этом старом, сильно потрёпанным жизнью инструменте. Просто кое-чего не хватало, и это, наверное, ощущалось даже тем, кто не знал эту композицию. Просто по той, присущей каждому хорошему произведению, пусть и изначально незаметной, но ощущаемой нутром после почти первых же нот неуловимой логике. И это кое-что я сейчас исправлю, благо вижу на полке скрипку… Где смычок? Вот он… проверить гриф, подгрифок и колковую коробку… струны с виду в порядке. Несколько пробных звуков заставляют невольно засмотревшихся и заслушавшихся игрой Киёко девушек за нашим столом удивлённо перевести взгляд на меня - замечаю это краем взгляда, внутренне настраиваясь на нужный лад и ритм, словно мысленно пробуя играть на своём, пока ещё молчащем инструменте, который сейчас будет петь дуэтом, вытягивая и продолжая некоторые звуки основного мотива слегка подавляющего, играющего немного вразнобой без скрипки фортепиано. Скрипка будет петь… и говорить со слушателями и самим исполнителем… о разном. Ведь магия - она везде, она окружает нас, как бы не учили, и что бы ни вбивали в головы молодым рекрутам-магам наставники, знающие, но скрывающие эту простую истину.

Начать. О чём ты расскажешь сегодня, скрипка, спорящая сейчас с резкими, повторяющимися звуками из трёх нот фортепиано? Готовность к действию. Взгляд в будущее. Плавный переход… нежность, надежда, ожидание… неразличимая из-за своей неподвластной человеку тонкости магия привычно течёт по струнам, рождая в моём, привычном ко всякому сознанию картину того, как она зачаровывает окружающую реальность одним лишь своим существованием вот в такие моменты… словно от каждого прикосновения к струне рождается и умирает очередной мир, который мне не суждено увидеть, а с каждым замолкающим звуком находится и вновь теряет самого себя Господь Демиург, задавая миру ответы, на вопросы, их не имеющие, прежде чем мир исчезнет во тьме неизвестных перемен.

Я… вижу себя со стороны? И не только себя. Но в этом нет ничего удивительного. Сейчас я не хочу, а значит, и не могу ничему удивляться. Мои глаза закрыты, руки движутся в хаотичном на первый взгляд движении, а сверкающая проблесками Света аура тянется к скрипке в моих руках, творя что-то невероятное. Но не менее невероятное для меня сейчас и всё остальное: застывшие в ожидании чуда, боящиеся пошевелиться, такие знакомые и такие почему-то далёкие от меня существа энергетического происхождения… Открытые рты, сжимаемые руки… Айя сидит и, смотря в сторону от меня с выражением полного безразличия на лице, пускает глазами слезу рождённого в ней чувства, которое не способен испытать обычный дух предмета. Она сейчас жила, как и скрипка в моих руках, что лишь благодаря совместной игре с фортепиано, оживляемого в свою очередь Киёко, продолжает рождать прерывистую, и на первый взгляд негармоничную мелодию, бывшую для нас двоих в этом мире и прямо сейчас буквально всем.

Конец мира. В смысле, конец мелодии, а с ней - и очередного видения, дарованного мне Светом изменяющим. Видение о самом себе… что может быть бесполезнее, и вместе с тем, лучше? …Вот уже почти минута молчания. Слов ни у кого, включая нас с Киёко, не было, хотя подумать на самом деле можно было над очень многим…

- Юто… эта мелодия… как… как так у нас с тобой получилось? Мой предок… он же не дописал её. Столетие те из нашего рода, кто отчасти посвятил жизнь музыке, пытались закончить четвёртую в Це сонату Пауля Хиндемитта, но их неизменно ожидала непреодолимая стена.

Пауль… Хиндемит, значит. А у нас он был Паулем фон Финстерхоффом, легендарным основателем той линии крови рода, которая принесла в наш род силу, призываемую кровью.

Не бывает таких совпадений, нота в ноту. И это лишь ещё одна странность, заставляющая меня задуматься.

- Твой предок… Пауль Хиндемит, случаем, не был предсказателем или оракулом, Киёко?

- Не был, десу. - Ответила за свою пра-пра-пра-…внучку, беззвучно подошедшая Флемма, словно вспоминая о чём-то, после чего встрепенулась, и с "безуминкой" в глазах спросила. - И кстати, что думаешь делать по поводу незваных гостей?.. десу.

Среднее поисковое… чёрт.

- Напомни мне, пожалуйста, Юто… гхм… - Киёко Хомуро.

Прекрасно понимаю, что она хочет спросить. С равной вероятностью сразу несколько мыслей: "Как мы докатились до такой ситуации?", "это тоже было в твоих планах?", "что теперь будем делать?"… и она была права. Разумеется, я понимал, что рано или поздно придётся… и не раз придётся попадать в такую ситуацию, кстати, довольно привычную ей, носящей для конспирации фамилию Хирано: я с ней ведь так и познакомился, приняв её саму за демона. И вполне понятна паранойя тогдашней парочки магов, чьи имена я уже даже не припомню сходу, которые сначала всю мою Семью чуть ли не за парад диких аякаши приняли, а затем не хотели отпускать Киёко без прохождения всех ихних многочисленных процедур, необходимых при допросе. Всё же зрелище большого количества ёкаев такого класса, вроде бы как не под контролем и охраной оникири - немыслимо в воображении обычных государственных магов, уже десятилетия не видевших вживую работы клана "укротителей" и лишь слышавших про Амакава различные слухи. Нет, я уверен, какая-то замшелая неактуальная инструкция на мой счёт у них обязана быть, даже если руководство ещё не успело распространить новую… хотя давно пора уже. Я Айджи при следующем нашем разговоре жирный намёк сделаю, чтобы передал четвёртому отделу требование.