Ну? — ждал Данилов. — Правильно я говорю?

Пестрецов посмотрел прямо в глаза Данилову.

Ты, Аркадий Николаевич, хочешь поймать меня, как бычка на веревочку… — И уже без улыбки добавил — Я тебе скажу одно: не первый год мы с тобой работаем. Хоть раз Пестрецов подвел? Нет. И нынче не подведу. Ты, Аркадий Николаевич, это тоже знаешь. Хлеб уберем вовремя и потерь не будет.

— Ну, во-от! Ты сразу и обиделся, — опять улыбнулся Данилов.

Пестрецов промолчал.

— Райком же должен ориентироваться, когда в районе уборка закончится, — продолжал Аркадий Николаевич.

— Как будто ты без меня не знаешь!.. Ну, за пять недель уберем.

— Опять ведь хитришь. Ты за три недели управишься.

— Управлюсь — слава Богу, — не моргнув, согласился Пестрецов. — Ты же, Аркадий Николаевич, меня молодцом назовешь.

Пестрецов знал цену своему слову… Но не пройдет и года, как председатели будут с легкостью давать обязательства и так же легко их не выполнять. Всего лишь через год!

Шофер притормозил на развилке дорог.

— Куда?

— Правее держи, — ответил Пестрецов. — За речку, на то поле около леска, того, дальнего, где коз в прошлом году видели.

Шофер кивнул. Дорога побежала под горку.

— Аркадий Николаевич, я вот еще что думаю, — заговорил снова Пестрецов. — Не пора ли уж вылезать нам из кулацких-то скотных дворов. Свои надо строить.

— Надо! — живо ответил Данилов. — Но никто не может решиться. Начни первым. С удовольствием благословим. Глядя на тебя и другие потянутся.

Полное небритое лицо Пестрецова расплылось.

— Тут, Аркадий Николаевич, одним благословлением не отделаешься. Помочь бы надо.

— Поможем. Ты начинай!

— Начать не мудрено. Мудрено кончить. Лесу я уже заготовил и вывез на большой коровник. Голов на сто можно замахнуться. Но ведь гвоздя нигде не купишь, чего уж говорить о прочем.

— Ты вот что, Мирон Гаврилович, что можно, пока делай, а управишься с уборкой, приезжай в райисполком со всеми своими выкладками. Многого не обещаю, но то, что не достанешь сам, постараюсь добыть через крайисполком.

— Договорились, Аркадий Николаевич.

Данилов все время поглядывавший на хлеба, мимо которых проезжали, вдруг что-то вспомнил, резко повернулся всем корпусом.

— Слушай, ты почему школу не ремонтируешь?

— А почему я ее должен ремонтировать? — спокойно возразил Пестрецов. — Этим районо обязано заниматься и сельский Совет.

— У районо средств не хватает на все школы.

— А я при чем?

— Но ведь школа-то на территории твоего колхоза, учатся-то в ней дети колхозников!

— Ну и что? Маслозавод тоже на моей территории, так это еще не значит, что я должен и его ремонтировать.

— Маслозавод тут ни при чем. А школе надо помочь. Твой сын еще не ходит в школу?

— Пока нет.

— Но ведь пойдет.

— Когда он пойдет, районо, может, разбогатеет…

— Я тебе серьезно говорю.

— И я серьезно, Аркадий Николаевич. Нету средств. Сельсовет берет с нас всякие там самообложения, культ-сборы. Вот пусть и ремонтирует.

— Не хватает. На территории вашего сельсовета пять школ. Не хватает средств.

— Ну, это уж не моя беда.

Данилов сделал обходной маневр.

— Мирон Гаврилович, ты же член партии, ты же должен понимать: школа — это общее дело. Надо помочь.

Сергей отметил про себя, что Кульгузкин бы больше не отнекивался, согласился, а потом нашел бы десяток причин и все равно сделал по-своему. А Пестрецов остался последовательным рубанул ребром ладони по спинке сиденья: Аркадий Николаевич, ты меня не прижимай! Все равно ты мне не докажешь. Чего тут наводить тень на плетень? Школа — сама собой, колхоз — сам собой, и нечего тут на мою сознательность давить. Ты же ведь не можешь и райкомовских денег построить, например, мне электростанцию? Не можешь!

— А колхоз на общем собрании может вынести решение и помочь школе, — возразил Данилов. — Там надо-то всего ничего: крышу подлатать, парты подремонтировать, покрасить, ну, и печку переложить.

— Ого! Немного! Ты знаешь, в какую это копеечку влетит? — спросил Пестрецов и твердо закончил — Аркадий Николаевич, ты уж отступись от меня. Все равно мы с тобой не договоримся, а поругаться можем.

Данилов, видимо, тоже понял, что председатель уперся твердо и его не уломаешь, к тому же, формально все-таки он больше прав, чем секретарь райкома.

— Ну, хоть печку переложи.

Кирпича нет. Печника дам и то потому, — улыбнулся Пестрецов, — что ты бывший учитель. Из личной вроде бы симпатии к тебе. А кирпича нет, сами маемся без кирпича… Вот на этот проселок, влево сверни, — подсказал он шоферу.

Машина вильнула и покатилась по старой заросшей колее.

— Стой, — Пестрецов долго шарил рукой по дверце никак не мог ее открыть. Сергей наклонился, толкнул за ручку.

Пестрецов, кряхтя, вылез. Пошел к полосе.

— Вот смотри, Аркадий Николаевич, какой подгон большой. Дождей не было вовремя, вот и припозднились. Которые неглубоко сидели зерна — сразу пошли в рост, а остальные потом, как уж дожди побрызгали. Вот и получилось: этот вызрел, а тот только начал выколашиваться. Что с ним делать? Серпами, что ли, его жать? Так ведь и серпов-то, должно, уж нет в селе.

Данилов молча прошел в полосу, присел. Что-то долго прикидывал, примерял. Председатель колхоза стоял рядом, смотрел, уперев подбородок в грудь. Наконец Аркадий Николаевич поднялся.

— Вот что, Мирон Гаврилович, завтра же запускай сюда лобогрейки. Понял? Комбайном тут ничего не сделаешь… Тут в два этапа надо вести косовицу…

На стройке межколхозной электростанции Данилов всегда менялся — загорался и словно молодел. И сейчас, не успела машина остановиться, он соскочил на землю, озорно крикнул:

— Бог в помощь, ребята!

Молодежь засмеялась, побросала тачки, лопаты, окружила секретаря райкома.

— Отказался он от нас, бог-то: непутевые, говорит, вы.

— Ага! Говорит, не нравится вам моя работа, все по-своему переделываете?..

Данилов подмигнул озорно.

— Что-то вы долго переделываете. Господь Бог, если верить всяким писаниям, за два дня сотворил всю твердь земную и хлябь небесную. А вы который месяц не твердь и не хлябь, а какую-то плотину строите?

— Так техника-то какая, Аркадий Николаевич! Лопата да тачка! Копаешь, копаешь — ни черта не подается… Вот говорят, есть какие-то экскаваторы — как подцепит, так сразу полгоры долой, а? Есть такие?

— Есть. Полгоры не полгоры, но то, что каждый из вас за день выкапывает лопатой, он за раз подденет.

— Во-о! Вот это техника! Аркадий Николаевич, а у нас нет таких в районе?

— Нет, ребята. Были бы — разве я не дал сюда. Но будут, обязательно будут! Следующую электростанцию станем строить непременно с экскаватором! А пока… — Он развел руками. — Пока давайте «вкалывать» лопатой… А ну, парень, дай-ка мне тачку. Сергей, бери лопату. Саша, — позвал он шофера, — разомни-ка спину. — Торжественно повысил голос — Райкомовская бригада вызывает на соревнование все остальные!.. Ну, давай!..

Он с нетерпением ждал, пока Сергей и шофер накидали в тачку земли, рывком схватил за ручки. Первую тачку хотел прокатить бегом, но не мог удержать равновесие, и она несколько раз съезжала с покатов.

Разучился… разучился… — бормотал Данилов, вываживая тачку и устанавливая снова колесом на доску. — Когда-то студентом в Новониколаевске разгружал баржи с углем на пристани. Хорошо получалось…

После третьего рейса он скинул гимнастерку, засучил рукава нижней рубашки. И все норовил пробежать с тачкой без остановки от начала до конца покатов. Рубаха на лопатках потемнела, прилипла. Сергей видел, что дышит он тяжело — потом ведь будет болеть, неделю маяться. Сергей несколько раз просил его поменять тачку на лопату. Но Данилов только покрикивал:

— Давай, давай, подбрасывай!..

До вечера работали без перекура. Аркадий Николаевич, побледневший, но с оживленными глазами, с удовольствием распрямил плечи, помял поясницу.