– Нет, – ответил я, оглядывая деревню. – Я не собираюсь казаться незаметнее.

Мы направились по указанному адресу. Дом Железнова оказался в самом конце деревни – небольшая, покосившаяся избушка с прохудившейся крышей. Рядом была сложена поленница – аккуратная, несмотря на убожество всего остального. Даже здесь, в этом забытом богом месте, военная дисциплина не покидала бывшего командира.

За домом раздавался мерный стук топора.

Антон Железнов колол дрова, и каждый удар давался ему с видимым трудом. Левое плечо двигалось неестественно, словно что‑то мешало нормальной работе мышц. Лицо его было искажено от боли, которую он старался скрыть, но периодически он останавливался и тяжело переводил дыхание.

Это был человек, который когда‑то командовал элитным отрядом, принимал решения в критических ситуациях, вел людей через ад нестабильных Разломов, а теперь простая рубка дров превратилась для него в пытку.

Он заметил нас, когда мы подошли ближе. Его взгляд сначала скользнул по Глебу – профессиональный интерес к вооруженному человеку, – а затем остановился на мне. В его глазах вспыхнуло недоумение, затем подозрение.

– Вы кто такие? – хрипло спросил он, не выпуская топор из рук.

– Калев Воронов, – представился я, не делая попыток скрыть свое имя.

Его глаза сузились. Даже в этой глуши он знал, кто я такой.

– Проваливайте, – сказал он резко. – Мне не о чем с вами говорить.

Он попытался вернуться к работе, но я видел, как напряглись мышцы его спины. Он был готов к бою, несмотря на свое состояние.

– Я не пришел говорить о прошлом, – спокойно произнес я, игнорируя его враждебность. – Я пришел говорить о будущем. Твоем.

– У меня нет будущего, – огрызнулся он. – Только это. – Он кивнул на поленницу. – Работа до тех пор, пока тело окончательно не откажет.

– Пять лет назад, Разлом «Кровавая Воронка», – сказал я, и он застыл. – Совместная операция с «Золотыми Грифонами». Тебя оставили прикрывать отступление, когда Разлом начал коллапсировать.

Топор почти выпал из его рук. Лицо Антона исказилось.

– Откуда вы…

– Неважно откуда, – перебил я. – Важно, что я знаю правду. Тебя принесли в жертву ради спасения мальчишки‑аристократа. Твой отряд погиб, прикрывая тех, кто потом получил медали за «блестяще проведенную операцию».

– Заткнитесь, – прошептал он, но в его голосе не было силы. Только старая, незаживающая боль.

– Они использовали тебя, – продолжил я безжалостно. – Выжали все соки, а когда ты стал неудобен, списали как отработанный материал. И вот ты здесь. Колешь дрова, превозмогая боль, которую никто не может вылечить.

Антон медленно поднял на меня взгляд. В его глазах была ненависть к тем, кто сделал его жизнь адом.

Я даже мог ненадолго заглянуть к нему в голову, его мысли были на поверхности.

Пять лет. Пять долгих, проклятых лет он каждый день прокручивал в голове тот самый момент в «Кровавой воронке».

Все пошло не так с самого начала. Наследник влез туда, куда было нельзя, спровоцировав рой тварей «Золотые грифоны» должны были вытащить группа, а их, «Минотавров», как всегда, бросили затыкать дыру. Приказ из штаба был четким: «Отряду „Молота“ – удерживать позицию, обеспечить отход групп из разлома».

Он понял, что это смертный приговор, но он был солдатом и выполнил приказ. Он и его ребята стояли насмерть, пока трусливые «Грифоны» и сынок Волконских с группой уносили ноги. Они держались, ожидая обещанной поддержки, которая так и не пришла. Их просто бросили.

Он помнил все. Как нестабильный фон Разлома ударил по нему волной чистого хаоса, разрывая магические каналы в левом плече. Помнил, как огромная тварь изнанки распорола ему колено своим когтем, оставляя в ране частичку своей гниющей, некротической сути.

Они трое выжили чудом, а в официальном отчете написали, что «Минотавры» героически пали из‑за его «тактического просчета». Наследника наградили орденом, а его, Антона «Молота», легенду Гильдии, с почестями списали «по состоянию здоровья», чтобы он не болтал лишнего.

Какая скучная, банальная история. Тем не менее, это можно было использовать.

– Что вы от меня хотите? – хрипло спросил он.

– Реванша, – просто ответил я. – Возможности показать им, чего стоит человек, которого они выбросили на помойку.

Я сделал шаг вперед, и Антон инстинктивно напрягся, готовясь к атаке или защите, но я не собирался нападать. Я изучал его как врач изучает пациента.

Мой взгляд скользил по его телу, проникая глубже поверхностных признаков. Я видел причины его хромоты и скованности движений.

– Разрыв магических каналов в левом плече, – произнес я холодно, словно читал диагноз из медицинской карты. – Вызван прямым воздействием эманации хаоса. Местные целители пытались заштопать повреждения, но не понимали природы проблемы.

Антон застыл, его глаза расширились от шока.

– Некротическая инфекция в коленной чашечке, оставленная когтем твари изнанки, – продолжил я, не обращая внимания на его реакцию. – Яд проник в костную ткань и медленно разрушает ее изнутри. Каждый шаг – это агония, которая будет только усиливаться.

Топор окончательно выскользнул из его ослабевших пальцев и с глухим стуком упал на землю.

– И повреждение нейронных связей спинного мозга от псионического удара, – закончил я. – Вот почему у тебя периодические головные боли и проблемы с координацией. Твоя нервная система медленно деградирует.

Антон смотрел на меня так, словно увидел привидение. Впервые за пять лет кто‑то не просто видел его боль, а понимал ее природу. Точно, безошибочно, как будто заглянул ему внутрь.

– Местные целители видят лишь симптомы, – добавил я. – Они лечат следствия, не понимая причин. Поэтому ты и не выздоравливаешь и боль не уходит, а только нарастает.

– Откуда… откуда вы все это знаете? – прошептал он.

– Потому что я вижу больше, чем они, – ответил я просто. – И я могу дать тебе то, чего они дать не могут.

Я сделал еще шаг ближе. Антон не отступил, но я видел напряжение в каждой линии его тела.

– Я дам тебе полное исцеление, – произнес я, разделяя слова. – Не временное облегчение или маскировку симптомов, а полное, окончательное исцеление. Ты снова станешь тем, кем был пять лет назад. Твоя сила вернется. Боль исчезнет навсегда.

В его глазах я увидел отчаянную надежду, которую он пытался подавить.

– За какую цену? – хрипло спросил он.

– Ты отдаешь мне свою жизнь, – ответил я без обиняков. – Становишься командиром моего личного отряда охотников. Выполняешь мои приказы без вопросов и сомнений.

– И что мне придется делать?

– Охотиться, – я позволил себе тонкую улыбку. – Но не на мелких тварей в окрестных лесах. Мы пойдем в места, о которых ваша Гильдия боится даже думать. В нестабильные Разломы, где реальность ведет себя не по правилам. Туда, где нужны не просто сила и храбрость, а ум и опыт.

Антон молчал, обдумывая мое предложение. Я видел борьбу в его глазах – между отчаянием и надеждой, между недоверием и желанием поверить.

– Вы говорите об исцелении так, будто это пустяк, – наконец сказал он. – Но мои травмы неизлечимы. Лучшие целители столицы признали мое состояние безнадежным.

– Возможно все, если знаешь как, – спокойно ответил я.

Не дожидаясь его разрешения, я шагнул вперед и протянул руку к его левому плечу. Антон попытался отшатнуться, но я был быстрее.

Мой указательный палец коснулся точки, где была самая старая и болезненная рана – места разрыва магических каналов. Я сконцентрировался и выпустил крошечную, микроскопическую каплю своей чистой энергии. И она была нужна для временной нейтрализации некротической инфекции.

Эффект был мгновенным.

Антон вскрикнул от удивления. Боль, которая была его постоянным спутником пять лет, которая мучила его днем и не давала спать ночами, исчезла. Полностью. Как будто ее никогда и не было.

Он ошеломленно посмотрел на свое плечо, затем осторожно подвигал рукой. Движения были свободными, естественными – такими, какими не были уже много лет.