«СВЯТОЙ ПРИДЁТ!».

Даниил остановился у одной из надписей – большими, неровными буквами на кирпичной стене: «СВЯТОЙ, СПАСИ НАС!».  Провёл пальцами по буквам. Краска ещё не высохла, липла к коже.

Город погружался в агонию – в кошмар наяву.

Они верят в меня и думают, что я их спаситель. Нелепо.

Внутри что‑то сжалось – смесь вины и ответственности.

Но я не спаситель, а просто… «инструмент», каким должен быть, и делаю то, что нужно. Спасти их может только тот, кто придёт после меня.

Воронов.

Мурзик потёрся мордой о его щёку, тихо мурлыча.

– Да, я знаю, – прошептал Даниил. – Нужно идти дальше.

Он почувствовал «удочку» – одну из тех, что оставил в сознании наёмников. Где‑то рядом. Невидимая ниточка, связывающая его с чужим разумом. Он сосредоточился и потянул за неё мысленно.

Покажи мне.

Патрульный грузовик наёмников стоял на перекрёстке, в двух кварталах от него. Трое мужчин в камуфляже, с автоматами через плечо. Они выглядели ужасно – красные, воспалённые глаза, небритые лица, трясущиеся руки. Один курил, сжигая одну сигарету за другой. Второй сидел на капоте грузовика, уронив голову на руки. Третий просто стоял, уставившись в пустоту.

Они не спали несколько суток.

Даниил стоял за углом здания, наблюдая, и видел, как один из них – тот, в ком он оставил «удочку» – вдруг поднял голову, посмотрел в сторону.

По улице ехала «Скорая», и вдруг застряла – переднее колесо провалилось в выбоину, заполненную грязью. Водитель выскочил из кабины, начал осматривать колесо, выругался. Даниил послал импульс через связь.

Наёмник с «удочкой» резко выпрямился.

– Эй, – позвал он товарищей. – Пошли поможем.

Второй наёмник – высокий мужик с шрамом на щеке – посмотрел на него так, словно тот сошёл с ума.

– Ты что, охренел? Нам приказано патрулировать.

– Там «Скорая» застряла, – настаивал первый, и голос был странным, механическим. – Надо помочь. Быстро.

Третий наёмник затушил сигарету, поморщился.

– Слушай, мы не… мы же не…

– Пошли, – повторил первый твёрдо, и уже шёл к «Скорой».

Они переглянулись, выругались, но последовали за ним.

Даниил смотрел, как они подошли к машине, как начали толкать её, помогая водителю вытащить колесо из ямы. Водитель смотрел на них с недоумением и страхом – эти же наёмники вчера разгоняли толпу дубинками, а сегодня помогают?

Наёмники сами не понимали, почему они это делают – они просто делали. Потому что Даниил так приказал.

Я превращаю их в марионеток. Заставляю делать добро против их воли.

Мурзик на его плече тихо фыркнул, презрительно глядя на наёмников.

– Да, – согласился Даниил. – Это жестоко, но необходимо.

«Скорая» выехала из ямы, водитель кивнул наёмникам с благодарностью и уехал. Наёмники вернулись к своему грузовику, и на их лицах было непонимание.

Они даже не помнят, почему решили помочь.

Даниил развернулся и пошёл дальше.

Он чувствовал другие «удочки» по всему городу. Десятка полтора наёмников, в которых он оставил их. Они саботировали работу Чернова, сами того не понимая. «Не замечали» утечек на складах, «забывали» докладывать о подозрительных активностях, помогали горожанам вместо того, чтобы их бить.

Но главное – они страдали. Даниил чувствовал, как «паразит» пожирал их каждую ночь: кошмары, бессонница и страх. А поверх этого – энергетический яд завода, который давил на всех.

Наёмники сломаются первыми. Они получают двойной удар – от завода и от меня.

Мурзик потёрся о его щёку, тихо мурлыкая.

– Я не виню себя, – прошептал Даниил. – Только чуть‑чуть. Мне бы хотелось избежать всего этого. Ты знаешь…

Он сам не заметил, как дошел к храму Котовска и остановился, замерев на месте.

Небольшая площадь перед входом была забита людьми. Там были мужчины в камуфляже – сотни, а может, больше. Они стояли на коленях, сидели на ступенях, прислонялись к стенам. Без оружия, лишь с пустыми, красными от бессонницы глазами.

Наёмники.

Армия Чернова.

Мурзик зашипел, выгнув спину.

Даниил медленно подошёл ближе, прячась за углом здания.

На паперти храма стоял отец Андрей – батюшка, с которым Даниил встретился несколько дней назад. Высокий мужчина с седой бородой и строгими глазами, в чёрной рясе. Он стоял, глядя на толпу сломленных наёмников, и лицо его было суровым, как у ветхозаветного пророка.

Он не утешал их мягко, не гладил по головаме и не говорил, что всё будет хорошо.

Он говорил правду.

– Вы ищете покоя? – голос отца Андрея разносился по площади, гулким эхом отражаясь от стен храма. – Его здесь нет!

Наёмники подняли головы, смотрели на него красными, воспалёнными глазами.

– Демоны, что терзают вас во сне, пришли не из ада, – продолжал батюшка, и голос его звучал как удар колокола. Он поднял руку, указывая на дымящую трубу завода вдали. – Они пришли оттуда! С Завода! Это его яд отравил ваши души! Это его грязь проникла в вас!

Он сделал паузу, и тишина на площади стала абсолютной. Даже стоны прекратились.

– Вы служите злу, – сказал отец Андрей, и каждое слово было как приговор. – И зло пожирает вас изнутри. Вы думаете, что «Святой» – ваш враг? Нет!

Он опустил руку, посмотрел на толпу.

– Ваш враг – тот, кто платит вам за грех. Тот, кто нанял вас, чтобы вы сделали из города тюрьму, уничтожающую тех, кто внутри. Тот, кто дымит этой трубой, отравляя каждого из вас!

Он снова указал на завод.

– Пока стоит этот завод – кошмар не кончится. Пока дымит эта труба – вы не найдёте покоя. Ни во сне. Ни наяву. Никогда!

Даниил вздохнул, развернулся и пошел обратно. Он вспомнил Воронцовск – егго идеальные улицы, чистота, красота, порядок. Тогда это воспринималось естественно, пока он не увидел контраст.

Я думал, что Воронов – тиран. Деспот, который упивается своей властью. Какой же я был дурак.

Он открыл глаза, посмотрел на дымящую трубу завода вдали.

Только такой, как Воронов – Бог Порядка – может удержать этот город и… даже весь мир от распада.

Даниил поднял Мурзика на руки, прижал к груди.

– Он придёт, – прошептал он. – Я верю, что он придёт. И когда придёт – он уничтожит всё это – завод, Чернова, и, может быть, меня тоже, но я готов к этому. Я сделал для горожан все, что мог и готов понести за наказание за своих грехи.

Мурзик замурлыкал, потёрся мордой о его подбородок.

– Но город будет спасён, – закончил Даниил.

Он посадил кота обратно на плечо, оттолкнулся от стены.

Ещё немного. Продержаться ещё немного.

Кабинет Чернова на заводе «Деус». Тот же день.

Матвей Чернов стоял у открытого сейфа в углу своего кабинета и перекладывал пачки наличных в дорожную сумку. Движения были спокойными – он делал это уже второй час, сортируя купюры по номиналу, проверяя каждую пачку.

Сто тысяч кредитов. Двести. Триста.

Это всё, что ему удалось вывести до того, как Воронов заблокировал счета. Всё, что осталось от его империи в физическом виде.

Он застегнул сумку, поставил её рядом со столом, выпрямился. Посмотрел на экран компьютера – там был открыт документ со списком его активов: завод «Деус», три склада, контракты на поставки, доли в нескольких мелких предприятиях – всё, что ещё можно было продать.

Чернов сел в кресло, откинулся на спинку, потёр лицо руками. Щетина колола ладони – он не брился два дня. Может, три. Не важно. Важно было другое.

Мне нужен план. Чёткий, ясный план выхода.

Он открыл ящик стола, достал бутылку виски, налил себе стакан. Выпил медленно, смакуя. Алкоголь обжёг горло, но голова оставалась ясной.

Первое – вывести всё, что можно. Наличные уже собраны – триста тысяч. Но этого мало, чтобы начать заново с нуля, но достаточно, чтобы продержаться несколько месяцев.