Он открыл глаза, посмотрел на Григория.

– Если мы нападём на склады, если подожжём цистерны, – сказал он медленно, – Чернов получит то, что ему нужно – повод для войны.

– Так мы уже воюем! – крикнул кто‑то из толпы.

– Нет, – Даниил покачал головой. – Сейчас это забастовка, обычный протест – законное право рабочих. Если мы начнём поджоги и диверсии, мы станем террористами. И тогда Чернов разрешит наемникам действовать жестко – появятся жертвы.

Григорий стиснул кулаки.

– А сломанные руки и рёбра – это не жертвы⁈

– Это не смерти, – сказал Даниил холодно. – Пока нет смертей, мы ещё можем выиграть, но стоит пролить первую кровь – и всё. Город превратится в поле боя: женщины, дети, старики, – все ваши семьи окажутся под ударом.

Вадим шагнул вперёд, и в глазах была ярость.

– Тогда что нам делать⁈ Сидеть и ждать, пока они нас всех переломают⁈

Даниил посмотрел на него, потом на всех остальных.

– Мы продолжаем забастовку. Будем держаться и искать другие пути, но никакой эскалации.

Григорий отвернулся, выругался сквозь зубы.

– Другие пути… – он покачал головой. – Данила, я уважаю тебя, но если мы не будем действовать, люди начнут действовать сами и тогда ты их не удержишь.

Даниил не ответил, потому что Григорий был прав.

Если я не найду другой путь, они пойдут на штурм. И тогда точно будут жертвы.

Толпа медленно расходилась, бурча, недовольная. «Молотки» переглядывались, а Вадим отошёл к стене, скрестив руки на груди.

Мурзик спрыгнул с мешка, подошёл к Даниилу, потёрся о его ногу.

Даниил присел, погладил кота.

Мне нужен другой путь. Но какой?

Подвал погрузился в напряжённую, разочарованную тишину.

Даниил стоял у карты, глядя на красные метки, но не видел их. В голове крутилась одна мысль:

Мне нужен другой путь… но что я могу сделать?

Григорий сидел за столом, мрачно попивая остывший чай. Вадим и «Молотки» стояли у противоположной стены, переговариваясь вполголоса. Недовольство висело в воздухе, почти осязаемое.

Мурзик лежал на мешке с мукой, но уши были настороже, хвост дёргался.

Внезапно в тишине раздался резкий звонок телефона. Все вздрогнули.

Григорий достал из кармана старый кнопочный телефон – для экстренной связи, только проверенные люди знали этот номер.

Он посмотрел на экран, нахмурился, ответил:

– Але? Таня, это ты? Что случилось? – Григорий слушал дальше, и брови поползли вверх. – Нажрался? Буянит?

Даниил повернулся, глядя на Григория. Григорий посмотрел на него, продолжая слушать.

– Машет пушкой? – он помолчал. – Понял. Нужен ли он нам? Сейчас решим.

Он положил трубку на стол, посмотрел на Даниила.

– Знакомая из бара «Три кабана». Говорит, у неё там один наёмник нажрался как свинья, платить не хочет и машет пушкой. Спрашивает, нужен ли он нам, пока его свои не хватились.

«Молотки» мгновенно оживились.

– Давай возьмём его! – крикнул Вадим. – Допросим! Узнаем что планируют!

– Можем использовать как заложника! – подхватил другой.

Григорий посмотрел на Даниила выжидающе.

– Данила?

Даниил стоял неподвижно, глядя на телефон.

Наёмник… да еще пьяный. Это подарок судьбы?

Но в голове сразу всплыла другая мысль. Темная, как его прошлое.

Я мог бы использовать его для…

Внутри что‑то сжалось.

Черт! Нет, я же клялся! Я клялся больше не лезть в мозги людям… не ломать их! Не превращать в кукол, как делал Тарханов!

Он вспомнил – холодные коридоры ФСМБ, белые стены, крики подопытных. Тарханов, стоящий над ним:

«Ты можешь больше, Даниил, ты можешь управлять ими. Давай, сломай его волю!»

Даниил сжал кулаки.

Я ушёл оттуда. Поклялся никогда больше не использовать эти навыки.

Но перед глазами всплыла картина – люди, которых таскали на завод силой. Шантаж едой, наглость и жестокость наемников.

Они ломают людей, которых я решил защитить. Они ТАКИЕ же как Тарханов.

Он посмотрел на Григория, на Вадима, на «Молотков» – на их разгорячённые лица, готовые к бою.

Черт, если я не сделаю это, они ведь правда пойдут на штурм. Пойдут и тогда…

Черт возьми!

Он закрыл глаза, тяжело дыша.

Похоже, у меня нет выбора. Я должен это сделать. Всего раз. Всего один раз и только ради защиты этих людей… иначе…

Он открыл глаза, посмотрел на Григория.

– Я знаю, что делать, – сказал он тихо. – Григорий, Вадим. Тащите этого наёмника сюда.

Вадим усмехнулся.

– Вот это разговор!

Григорий кивнул, уже набирая номер на телефоне.

– Таня? Мы берём его. Держи его там, сколько сможешь. Мы выезжаем.

Двадцать минут спустя.

Дверь в подвал открылась. Григорий и двое «Молотков» втащили внутрь связанное тело. Перегаром от него несло за версту. На поясе – кобура, пустая. Оружие уже забрали.

– Тащили через чёрный ход, – сказал Григорий, опуская тело на пол. – Никто не видел.

Вадим присел, осмотрел наёмника.

– Вырубился намертво. Что будем делать?

Даниил подошёл, посмотрел на наёмника. Мужчина лет тридцать. Шеврон «Deus Industries» на плече.

– Тащите его в отдельную комнату, заприте меня с ним и… – сказал Даниил. – И не беспокойте меня.

Григорий нахмурился.

– Данила, ты что задумал?

Даниил посмотрел на него, и в глазах было что‑то тёмное, усталое.

– Пожалуйста, – сказал он тихо. – Не входите и не беспокойте меня. Я всё сделаю. Только… – он помолчал, – только не пугайтесь после этого. Это мой дар – моё проклятье.

Григорий замер, глядя на него.

– Данила…

– Просто не входите, – повторил Даниил и пошёл к двери.

«Молотки» затащили наёмника внутрь, положили на пол и вышли.

Даниил остался один с наёмником. Он закрыл дверь за собой, щёлкнул замком и повернулся.

Наёмник лежал на полу, дышал тяжело, пьяно. Даниил присел рядом, положил руку на лоб наёмника.

Закрыл глаза.

Прости меня.

Он нырнул в сознание наёмника – пьяное, мутное и хаотичное. Обрывки мыслей, воспоминаний, эмоций.

«…надоело… проклятый город… хочу домой… деньги… нужны деньги…»

Даниил не стал ломать его. Он не стал давить волю, как учил Тарханов.

Он просто… внедрил удочку .

Ментальный маячок. Маленькую, почти незаметную закладку в глубине сознания. Тонкую нить, которая позволит ему слышать мысли этого человека и, с некоторым усилием, влиять на его действия.

Он работал осторожно, используя навыки, которым его обучали в ФСМБ. Навыки, которые он ненавидел и от которых бежал.

Если я этого не сделаю… они пойдут на штурм. Начнется битва и пострадают люди, пострадает город. Этого нельзя допустить.

Удочка легла на место. Даниил вышел из сознания наёмника, открыл глаза. Комната качалась, а голова раскалывалась. Он схватился за стену, медленно поднялся.

Наёмник на полу застонал, но не проснулся.

Даниил постоял несколько секунд, тяжело дыша, потом открыл дверь.

Команда ждала у двери. Григорий, Вадим, «Молотки», даже Нина Петровна – все смотрели на него с тревогой.

Даниил вышел, бледный, прислонился к стене.

Мурзик мгновенно подбежал, потёрся о его ногу. Даниил почувствовал, как часть напряжения уходит – кот словно снимал боль, забирал часть усталости.

Григорий шагнул вперёд.

– Данила, ты как?

Даниил кивнул слабо.

– Нормально.

– Что ты сделал?

Даниил посмотрел на дверь погреба и ничего не ответил

– Я сделал все что нужно. Тащите его обратно и бросьте в переулке у того бара. Он очнётся и подумает, что просто отключился.

Вадим нахмурился.

– И всё? Просто отпустить?