Он стоял абсолютно неподвижно, устремив взгляд на парящую модель купола, полностью поглощённый каким‑то дополнительными расчётами. Казалось, этот человек перед ним не намерен был останавливаться и задумал нечто еще более грандиозное. Руки были скрещены на груди в характерной для него позе. Лицо – сосредоточенное до предела, холодное, отстранённое от всего окружающего мира, словно ничего больше не существовало, кроме этой модели и задачи, которую он решал.

Степан Васильевич почувствовал, как во рту мгновенно пересохло, а сердце забилось чаще.

Он видел своего Хозяина несколько раз за прошедший год. Много событий с тех пор произошло, но сейчас все казалось по‑другому. Сейчас он видел его в его естественной среде обитания, там, где он был самим собой без всяких масок и церемоний и это зрелище внушало трепет.

– Господин Воронов, – негромко, почти шёпотом позвал Глеб, стоящий рядом с мэром. – Мэр Степан Васильевич прибыл.

Хозяин не обернулся на голос начальника своей охраны. Даже не пошевелился, а продолжал неподвижно изучать голографическую модель ещё несколько долгих секунд, словно заканчивая какой‑то важный мысленный расчёт.

Потом коротко, почти незаметно кивнул Алине:

– Пересчитай нагрузку на северо‑восточный сектор, – произнёс он ровным, спокойным голосом. – Там грунт значительно слабее, чем в других секторах. Возможно, понадобится дополнительное укрепление фундамента и увеличение количества опорных стержней для стабилизации конструкции в долгосрочной перспективе. Проверь все варианты.

– Поняла, господин, – быстро ответила Алина, её пальцы уже летали по экрану планшета, делая пометки и запуская расчёты. – Сейчас запущу полное моделирование с учётом полученных после запуска данных.

Только после этого Калев медленно повернулся к вошедшему мэру.

– Степан, – произнёс он просто, без всяких формальностей.

Голос был абсолютно ровным, без малейших эмоций. Даже без намёка на раздражение или недовольство от того, что его отвлекли от важной работы.

– Господин Воронов, я… – начал было Степан Васильевич, запинаясь от волнения, и внезапно почувствовал себя неуклюжим школьником, вызванным к строгому директору на ковёр за какую‑то провинность.

Но Калев не дал ему договорить, прервав на полуслове.

– Ты хотел меня видеть? Что случилось на этот раз? Разве в работе «Купола» какие‑то проблемы?

– Н‑нет! Что вы, дело не в этом… «Купол» это величайший подарок от вас этому городу. Я‑я немного по другому вопросу…

Он продолжал стоять, нервно переминаясь с ноги на ногу и собираясь с духом для того, ради чего, собственно, и приехал сюда.

– Господин Воронов, – произнёс он значительно твёрже и увереннее, чем ожидал от себя самого. – У меня есть к вам еще одна просьба – личного характера.

Калев почти незаметно наклонил голову чуть в сторону, показывая этим жестом, что готов выслушать.

– Сегодня ранним утром мне звонил губернатор области, – начал Степан Васильевич, стараясь держать голос ровным, хотя внутри всё ещё бушевала ярость при воспоминании об этом разговоре. – Виктор Павлович Громов. Он… он официально пригласил меня на плановое областное совещание глав всех городов. Через неделю, в областном центре, в здании правительства.

– И? – Калев всё ещё не поворачивался, продолжая изучать светящиеся линии на модели купола, словно этот вопрос был для него не особенно важным или интересным.

Степан Васильевич непроизвольно сжал кулаки, снова и снова вспоминая утренний разговор с губернатором. Вспоминая его презрительный тон, издевательские слова, оскорбительное пренебрежение.

– Он также… – мэр сделал короткую паузу, тщательно подбирая правильные слова, чтобы передать всю суть, – … потребовал, чтобы я привёз вас с собой на это совещание.

Теперь Калев как хищник, почувствовавший что‑то интересное, прищурился. Посмотрел на мэра долгим взглядом своих тёмных глаз.

– Потребовал? – переспросил он тихо, и в голосе появилась едва уловимая, опасная нотка.

– И‑имено! – не приукрашивая, ответил Степан Васильевич, и с трудом сдерживаемая ярость наконец‑то прорвалась в его голос. – Он сказал, и я цитирую дословно: «Этого вашего… как бишь его там… лорда‑протектора, что ли, тоже прихвати с собой на совещание. Должность, понятное дело, чисто номинальная, декоративная – цирк для простолюдинов, но зато успокаивает народные массы и дает им ощущение, что о них кто‑то заботится. Но пусть так, важным областным людям показать его всё‑таки надо, для галочки. Пусть посидит где‑нибудь тихонько в углу, пока мы решаем государственные дела. Ему тоже полезно будет, может научиться чему‑то, слушая умных людей.».

Он передал слова губернатора Громова абсолютно точно, слово в слово, не смягчая формулировок и не приукрашивая действительность.

В огромной мастерской мгновенно наступила абсолютная тишина, словно кто‑то разом выключил все звуки.

Алина застыла на месте с планшетом в руках, уставившись на мэра широко распахнутыми от шока глазами и приоткрыв рот. Остальные инженеры нервно переглянулись между собой, явно не зная, как реагировать на такое. Глеб, всё это время молча стоявший у двери, мгновенно напрягся всем своим мускулистым телом, словно готовясь тут же разорвать обидчика своего господина.

Калев не шевелился, даже не моргал. Просто стоял, не отрывая взгляда от лица мэра, и его собственное лицо оставалось абсолютно бесстрастным.

– Продолжай свой рассказ, – спокойно произнёс Калев, будто ничего не случилось.

– Когда я попросил его, с должным уважением относиться к вам как к Лорду‑Протектору Воронцовска, он… – Степан Васильевич тяжело сглотнул, с трудом выдавливая слова, – … он просто расхохотался мне в лицо. Долго смеялся, не мог остановиться. Потом назвал вас «абсолютным ничем», «жалким выскочкой», «деревенским клоуном». Сказал, что ваш титул – должность, высосанная из пальца, которая через каких‑то полгода будет благополучно забыта всеми, и всё вернётся на круги своя. И что он специально покажет вас на совещании всем областным чиновникам и главам городов, чтобы все вместе хорошенько, от души посмеялись над… над деревенским самозванцем.

Тишина.

Калев медленно, не спеша повернулся обратно к гигантской голографической модели купола. Несколько секунд молчал, изучая парящие в воздухе функционирующие на полную опорные стержни и светящиеся энергетические линии.

Степан Васильевич стоял и ждал ответа, чувствуя, как сердце бешено колотится где‑то в горле. Он совершенно не знал, как именно Хозяин отреагирует на эту новость. Взорвётся ли праведным гневом и яростью? Хладнокровно проигнорирует оскорбление как недостойное внимания? Категорически откажется ехать на это унизительное совещание?

– Интересно, – наконец произнёс он очень тихо, словно размышляя вслух.

После повернулся обратно к мэру.

– Хорошо, Степан, – произнёс он ровно, словно речь шла о чём‑то совершенно обыденном. – Я поеду на это совещание вместе с тобой.

Степан Васильевич шумно, с огромным облегчением выдохнул воздух, который, оказывается, всё это время задерживал в груди, и не мог поверить собственным ушам.

– Правда⁈ Вы… вы действительно согласны поехать⁈ – выдохнул он, чуть не подпрыгивая от радости.

– Да, – коротко кивнул Калев. – Очень интересно посмотреть на вашего губернатора.

На губах Воронова не появилось даже намёка на улыбку. Лицо оставалось абсолютно холодным, отстранённым, но в глазах на мгновение мелькнуло что‑то тёмное, опасное – по крайней мере так показалось Степану Васильевичу.

Мэр почувствовал, как по спине пробежали мурашки, но не от страха, а возбуждающего предвкушения.

– Спасибо, господин Воронов! – выдохнул он с невероятным облегчением и благодарностью. – Спасибо вам огромное! Я‑я прямо сейчас всё организую!

Калев уже отвернулся от него, полностью возвращаясь к прерванной работе над сложной моделью грандиозного купола.

– Аудиенция окончена, Степан, – сказал он. – Можешь идти.

Степан Васильевич торопливо кивнул, развернулся и быстрым шагом направился к выходу из мастерской, когда вдруг совершенно неожиданно услышал тихий, удивительно мелодичный голос: