Дарина

Личная лаборатория Дарины в «Эдеме» утопала в мягком свете ночных ламп. Это было ее убежище – просторная комната с высокими потолками, где она могла заниматься исследованиями в тишине и покое. На массивном дубовом столе громоздились стопки древних фолиантов, современных исследований и собственных заметок, исписанных аккуратным почерком.

Сама Дарина сидела, склонившись над особенно толстой книгой – трактатом по теоретической теургии, написанным еще в эпоху Первой Империи. Усталость читалась в каждом ее движении: в том, как медленно переворачивались страницы, как тяжело опускались веки, как безвольно свисала рука, державшая ручку.

Уже давно за полночь, но сон не шел к ней. После «Вызова Истины» прошло несколько недель, но она все еще не могла выкинуть из головы то, что видела и чувствовала во время ритуала. Двойственность ауры Кассиана преследовала ее как навязчивая мелодия – она чувствовала там что‑то странное, словно две разные энергии существовали в одном теле.

Странные энергетические флуктуации, которые она зафиксировала своими приборами, не поддавались объяснению. Все известные ей теории не могли объяснить подобного феномена. А ощущение чего‑то скрытого под поверхностью не покидало ее ни днем, ни ночью.

«Я должна понять,»  – думала она, в очередной раз перечитывая абзац о природе человеческой души. «Должна разобраться, что там произошло. Только так я смогу быть ему действительно полезна, а не просто… украшением.»

Дарина всегда чувствовала себя самым слабым звеном в команде ее друга детства. Алина была гением науки, Глеб и Антон – непобедимыми воинами, даже Лебедев приносил конкретную пользу в финансовых вопросах. А она? Просто целительница, которая лечит порезы и синяки. Еще варит эликсиры, но по рецептам Калева такую работу мог бы делать кто угодно.

Ее глаза слипались от усталости. Слова на пожелтевших страницах начали расплываться, древние руны превращались в бессмысленные закорючки. Голова становилась все тяжелее, мысли – все более путанными.

«Всего несколько минут,»  – решила она, складывая руки на столе и опуская на них голову. «Просто закрою глаза на минутку…»

В этот момент все и началось.

Переход был настолько плавным, что сначала она даже не поняла, что заснула, но постепенно реальность лаборатории растворилась, сменившись чем‑то совершенно иным.

Она снова видела арену дуэли Калева, видео которой она видела много раз. Эта арена была мрачной, искаженной, словно отражение в кривом зеркале.

Перед ней стоял не могущественный Калев с его аурой непоколебимой силы и спокойной уверенности, а старый Калев – тот самый молодой человек, которого она знала в детстве.

Вот только это был не веселый, хоть и застенчивый мальчик из ее воспоминаний. Этот Калев был худым до изможденности, испуганным, с глазами, полными невыразимого отчаяния. Его лицо было бледным, почти прозрачным, словно он медленно исчезал.

Он был заперт в темной, вязкой субстанции, которая обволакивала его тело, как живая тень. Субстанция переливалась, наполнялась злобной жизнью, росла, принимая очертания того самого настоящего Калева – но искаженного, чудовищного, с горящими глазами и оскаленными зубами.

Калев не говорил вслух, но она слышала его безмолвный крик, чувствовала каждую волну его ужаса и боли, словно они резонировали с ее собственной душой. Он протягивал к ней руку – тонкую, дрожащую, почти призрачную.

Дарина попыталась к нему прикоснуться, и от этого контакта по ее душе прокатился леденящий холод. Холод безнадежности, вечного заточения, медленного умирания. Она почувствовала, как что‑то внутри Калева угасает с каждой секундой, как его сознание растворяется в темноте.

«Дарина… помоги мне… он поглощает меня… я исчезаю… скоро от меня ничего не останется…»

Голос звучал не в ушах, а прямо в сердце, пронизывая ее до самой глубины души.

Дарина резко проснулась с криком на губах, ее сердце колотилось так бешено, что она боялась – оно разорвется от напряжения. Руки дрожали, по спине катились капли холодного пота. Лаборатория была тихой и спокойной, книга все так же лежала перед ней, раскрытая на той же странице о природе души.

Но что‑то изменилось. Тени казались более глубокими. Даже привычные предметы выглядели как‑то зловеще.

«Кошмар,»  – попыталась она себя убедить, потирая виски трясущимися пальцами. «Просто кошмар от переутомления и стресса.»

Но ощущение ужаса и чужой боли не покидало ее. Она все еще чувствовала на своей коже призрачное прикосновение Калева, все еще слышала эхо его отчаянного крика о помощи.

Где‑то в глубине души, в том месте, куда не достает рациональный разум, поселилась крошечная, но настойчивая мысль: а что если это был не сон? Что если каким‑то образом ей удалось заглянуть за завесу реальности и увидеть то, что скрыто от других?

Дарина встала со стула и подошла к окну, глядя на ночной пейзаж «Эдема». Где‑то там, в одном из зданий комплекса, спал Калев. А может быть… может быть, там томился в заточении ее друг детства, молящий о спасении?

Следующие дни стали для Дарины настоящей пыткой. Короткие, навязчивые видения преследовали ее постоянно, словно кто‑то настроил ее сознание на частоту чужого страдания. Стоило ей закрыть глаза или хотя бы на мгновение расслабиться, как перед ней снова возникал образ заточенного Калева – бледного, истощенного, медленно исчезающего.

Сон превратился в повторяющийся кошмар. Каждый раз, когда она пыталась заснуть, видения становились ярче и мучительнее. Она начала пить крепкий кофе литрами, лишь бы не спать. Под глазами залегли темные круги, руки начали дрожать от постоянного напряжения и кофеина.

Хуже всего было то, что видения начали накладываться на реальность, размывая границу между кошмаром и явью.

Когда она наблюдала на мониторе систем безопасности, как Калев в своем кабинете отдает приказ о реорганизации производственных мощностей, на долю секунды ей показалось, что она видит совсем другую картину. На его лице проступили искаженные от ужаса черты Калева, губы беззвучно шевелились, и в ее голове прозвучал едва слышный, полный отчаяния шепот: «Это не я… он заставляет меня говорить… спаси меня…»

Дарина яростно потерла глаза, и видение исчезло. На экране снова был обычный Калев, Хозяин Эдема, спокойно объясняющий Алине и тех спецам новые требования.

«Галлюцинации,»  – попыталась она себя убедить. «Недосып и стресс. Ничего больше.»

Но когда на следующий день она случайно столкнулась с ним в коридоре медицинского блока, инстинктивно попыталась использовать свою магию Света, чтобы просканировать его ауру. Это была старая привычка – целители всегда проверяли энергетическое состояние людей вокруг себя.

Теперь ей казалось, что двойственность в его ауре огромна. Ее разум, отравленный постоянными видениями, интерпретировал эту двойственность совсем по‑другому. Там действительно было что‑то вроде двух энергетических паттернов – но теперь она «видела» в этом одну душу, поглощающую другую.

И в тот момент ей на секунду показалось, что Калев словно почувствовал ее тревогу. Его взгляд на мгновение стал более внимательным, изучающим, будто он видел насквозь все ее метания и сомнения. Будто знал, что происходит в ее голове, и наблюдал за ее мучениями с отстраненным любопытством.

От этого ощущения у нее по спине пробежал ледяной холодок. Что если он действительно знает? Что если монстр, который поглотил Калева, прекрасно понимает, что она его раскусила?

– Дарина? – он заметил ее странное поведение. – Все в порядке?

– Да, конечно, – быстро ответила она, стараясь не смотреть ему в глаза. – Просто… задумалась о работе.

Но даже когда он кивнул и пошел дальше, ощущение того, что за ней наблюдают, не покидало ее. Словно она стала объектом изучения для хищника, который пока что просто выжидает подходящий момент.