«Калев Воронов,»  – размышляла она, неспешно продвигаясь через толпу. «Человек‑загадка. Уничтожил трех патриархов, перевернул политику империи, а увлекается… садоводством. Как же с тобой работать?»

План был гениален в своей простоте. Она покажет ему, что понимает и ценит его увлечение. Войдет в доверие через то, что ему дорого, а потом снова предложит сделку, от которой он не сможет отказаться – политическое прикрытие, информационные ресурсы, связи в обмен на… несколько экземпляров его творений.

«Мужчины такие предсказуемые,»  – думала она с уверенностью. «Особенно те, кто считает себя недосягаемыми. Достаточно показать интерес к их хобби, и они готовы на все.»

Она была абсолютно уверена в успехе. За всю свою жизнь Елена Змеева не проиграла ни одной сделки, если заранее изучала объект и готовилась должным образом.

Елена заняла позицию, откуда могла наблюдать за происходящим, не привлекая к себе внимания. Калев Воронов стоял рядом с первым стендом, и даже издалека его фигура излучала какую‑то особую концентрацию силы.

Она с профессиональным интересом наблюдала, как он одной‑двумя фразами уничтожал самомнение местной элиты. Его слова были точными и столь же беспощадными.

«Интересная техника,»  – отметила она. «Он не повышает голос, не демонстрирует гнев. Просто констатирует факты, вообще не сглаживая их.»

Когда он разгромил стенд с генетически модифицированной лилией, назвав ее «насилием над природой», Елена внутренне аплодировала. Она разделяла его презрение к попыткам улучшить природу техническими средствами.

Но затем произошло нечто неожиданное.

Воронов направился в дальний угол павильона, к самому невзрачному стенду, который все остальные игнорировали. Там стоял худой подросток, а рядом с ним – странная конструкция в стеклянном аквариуме.

Елена была слишком далеко, чтобы расслышать их разговор, но язык тела она читала мастерски. То, что она увидела, шокировало ее.

Маска вселенской скуки на лице Калева Воронова треснула. На долю секунды – всего на мгновение – на его лице появилось выражение неподдельного удовольствия. Он был заинтересован. По‑настоящему заинтересован.

«Что за черт?»  – подумала Елена, пытаясь разглядеть, что же такого особенного в этой жалкой поделке.

В аквариуме росли какие‑то мхи, грибы и невзрачное растение. Ничего выдающегося, ничего красивого, лишь хаос в стеклянной коробке.

А Воронов стоял рядом и внимательно слушал лепет мальчишки, словно тот рассказывал ему секреты вселенной.

«Он что, издевается? Это какая‑то игра?»  – Елена не могла поверить в то, что видит.

Решение пришло мгновенно. Пора вмешаться и перехватить инициативу. Елена медленно, с грацией хищной пантеры, направилась к ним.

– Любопытный эксперимент, молодой человек, – произнесла она, подходя к стенду мальчика. Ее голос был мягким, но в нем звучали металлические нотки. – Хотя называть это… флористикой я бы не решилась. Слишком много… грязи. Хаос в стеклянной коробке.

Подросток вздрогнул и покраснел, явно растерявшись от внимания такой элегантной дамы.

– Я… это экосистема, – пробормотал он. – Самоподдерживающаяся…

– Экосистема? – Елена изящно подняла бровь. – Какое громкое слово для кучки сорняков.

Она повернулась к Воронову, который до сих пор игнорировал ее присутствие:

– Господин Воронов, раз уж мы заговорили об истинном искусстве, позвольте показать вам настоящее совершенство.

Елена указала на свой собственный экспонат, который «случайно» оказался размещен неподалеку. Изысканная орхидея‑призрак, выращенная в королевских оранжереях Южной империи, стояла в кашпо из черного обсидиана.

– Орхидея‑призрак, – начала она, входя в роль знатока. – Тысяча лет селекции, поколения мастеров отдали свои жизни, чтобы достичь такой чистоты линий. Каждый лепесток – совершенство, выточенное веками. Каждый оттенок выверен до мельчайших нюансов.

Она говорила с той особой страстью, которая выдавала истинного коллекционера. Это не было притворством – она действительно понимала толк в прекрасном.

– Видите эту игру света на лепестках? – продолжала Елена. – Это результат особой техники культивации, секрет которой передается от мастера к ученику уже пятьсот лет. А аромат… – она закрыла глаза, – он меняется в зависимости от фазы луны.

Мальчик стоял рядом, сжавшись, и его самодельная экосистема на фоне орхидеи Змеевой действительно выглядела как детская поделка.

– Ну да ладно, – сказала Елена, переходя к главному, – что мы все об искусстве. И так очевидно, кто здесь победил. Давайте перейдем к действительно выгодному делу. У меня есть предложение, которое…

– Вы смотрите, но не видите, – тихо прервал ее Калев Воронов.

Он медленно повернул голову и посмотрел на нее так, словно впервые заметил жужжащего комара.

– Ваше «искусство» – это просто смерть в красивой обертке.

Елена замерла. За всю свою жизнь никто не осмеливался прервать ее на полуслове.

– Что вы сказали? – медленно произнесла она.

Но Воронов уже отвернулся от нее и снова обратился к мальчику:

– Продолжайте рассказывать о циркуляции питательных веществ в вашей системе.

Елена стояла, не веря в происходящее. Ее послали. Просто взяли и послали, отмахнулись как от назойливой мухи. Ей даже не дали договорить свое предложение!

Елена пребывала в шоке.

Настал момент объявления результатов. Мэр нервно вытирал пот со лба, держа в руках заранее подготовленный список призеров. Но Калев Воронов даже не взглянул на эти бумаги.

– Победителем выставки объявляется Леонид Сергеевич Кротов, – произнес он спокойно, указывая на мальчика с экосистемой.

На выставке воцарилось ошеломленное молчание. Сначала люди не поняли, правильно ли они расслышали. Потом до них дошел смысл сказанного.

Никто не аплодировал. Ни один человек.

Элита стояла с каменными лицами, не веря в происходящее. Жена торговца, чья роза была названа «памятником невежеству», побледнела от ярости. Банкир с дорогой орхидеей стискивал зубы так, что скрипели челюсти. Глава техно‑гильдии смотрел на Воронова с нескрываемой ненавистью.

Простой народ переглядывался в полном недоумении. Они пришли посмотреть на красивые цветы, а победили какие‑то мхи в банке. Многие начали роптать:

– Это что за издевательство? – Где тут цветы‑то? – Мой сынишка на биологии лучше делает!

Ропот в толпе нарастал. Люди начинали возмущаться открыто, не скрывая своего недовольства.

Мэр растерянно переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать. Его тщательно продуманная церемония рушилась на глазах. Он видел гневные лица элиты, слышал недовольный гул толпы.

– Господин Воронов, – осмелился он заикнуться, – может быть, стоит пересмотреть…

– Решение окончательное, – холодно прервал его Кассиан.

– Но люди не понимают! – отчаянно продолжал мэр. – Может быть, вы поясните свой выбор? Объясните, почему именно этот… экспонат?

Кассиан остановился и медленно повернулся к толпе. Его взгляд скользнул по недовольным лицам, останавливаясь на самых возмущенных.

– Вы хотите объяснений? – спросил он тихо, но его голос разнесся по всему павильону. – Хорошо.

Он подошел к аквариуму Лени и указал на него:

– Большинство из вас видят здесь хаос, а я вижу самодостаточную систему. Этот юноша создал не просто растение – он создал жизнь, которая поддерживает сама себя. Мох поглощает излишки влаги и питательных веществ, предотвращая гниение. Гриб перерабатывает органические отходы и производит естественные антибиотики. Центральное растение получает ровно столько ресурсов, сколько ему нужно – не больше, не меньше.

Толпа притихла, прислушиваясь к его словам.

– А что я видел на других стендах? – продолжал Кассиан, его голос становился жестче. – Обычные растения, неплохие. Дорогие растения, купленные за деньги, но убитые невежеством владельцев. Генетические уродства, созданные ради эффектности. Показную роскошь без понимания сути.