Наши инженеры изготовили пять таких. Конечно, они предназначались для других целей, но и так неплохо вышло. Мощнейшая взрывчатка, сочетающая как физическое, так и магическое воздействие всех стихий.

— Погнали! — оскалился я и нажал кнопку на пульте.

Рвануло настолько мощно, что даже до нас донёсся грохот взрыва.

— Ну давай же! — прошептал я, наблюдая за комнатой, где, предположительно, находился князь.

Есть! Двери распахнулись, и из них выскочил знакомый по описанию Снегов и ещё какой-то пузатый аристократ.

— Что случилось? — закричал пермский гипнотизёр.

— Не можем знать, ваше сиятельство! — хором ответили стражники.

Снегов уже бежал к тому самому месту, где находился вход в подвал. Да, именно туда, где я его ждал и куда прорыл второй тоннель. Князь скастовал заклинание и открыл люк, откуда тут же вырвался столб дыма. Не обращая на него внимания, Снегов шагнул на ступеньки, и тут мой второй чемодан вывалился ему навстречу.

— Какого хрена? — прошептал гипнотизёр за секунду до того, как я нажал вторую кнопку.

Вокруг князя вспыхнуло защитное поле, но нет таких технологий в Пермской империи, чтобы спастись из эпицентра настолько мощного взрыва.

— Ого! — заржал Свят, указывая на усадьбу Воротынского.

Красиво! Следом за выбитыми стеклами, из окон рвануло пламя, а еще через несколько секунд начали складываться и стены.

Два с половиной часа с момента самоубийства графа Добрынина.

Сейчас со всех тех, кого подчинил себе князь Снегов, слетел гипноз. И это вызовет дикую, мягко говоря, неразбериху, ведь, помимо прочих, из подчинения выйдут высокопоставленные военные Липецкой области и многочисленные аристократы.

В конечном итоге эта ночь сольётся в один большой водоворот разного рода событий, и в конце концов, даже если Добрынина и вспомнят, никто о нём думать не будет. Он просто станет одним из десятков, а то и сотен. Да и нужно ли вообще кому-то будет вести это расследование? Сейчас начнётся битва за область, а точнее, за её армию.

Теперь главное, чтобы руководство Нижегородской империи смогло провести связь между гибелью Снегова и окончанием действия гипноза и понять, что это один из способов очищения. По идее, после этого они должны попробовать ликвидировать князя Шуйского.

Надеюсь, хотя бы это они смогут сделать.

Суматоха поднялась просто невообразимая, а уже через десять минут, кроме военных, вокруг собралось столько зевак, что незаметно выйти и исчезнуть в тумане никакой проблемы не составило. Так же как и выехать из города.

Я бы многое отдал, чтобы узнать, о чём сейчас переговариваются заинтересованные в Липецке силы, но, к сожалению, был лишён этой возможности.

Неподалёку от Усмани мы снова сменили машину, приняли нормальный облик, а ту тачку, на которой ездили на ночную миссию, на всякий случай уничтожили. В Савино мы вернулись уже утром, и первым делом я, разумеется, пошёл в тюрьму.

Да, вот сейчас полицейский участок действительно походил на то, каким должен быть. Гвардейцы стояли как у ворот, так и у каждой двери и даже у окон. Ну и, разумеется, у запертой камеры.

— Без сознания, — тут же сообщили мне и открыли дверь.

Макс лежал точно так же, как в самом начале нашего с ним знакомства, прикованным к полу, а точнее, к тяжёлой металлической плите. Подходя к гиганту, я подумал, что он умер, и только когда присел рядом и подключил магию, заметил, что сердце всё-таки бьётся. Но совсем не так, как должно, а очень-очень медленно. И так же медленно и совсем тихо он дышит.

— Кома или что-то вроде этого, — тихо проговорила появившаяся рядом Акаи.

Похоже на то. Я коснулся Макса магией, но сразу же понял, что моих скромных познаний в медицине здесь недостаточно, а вот навредить запросто могу. Единственное, что радовало — это отсутствие того шрама от атаки Попрыгуна на груди. Правда, цвет кожи неестественно белый, причём по всему телу.

— Держись, здоровяк! — прошептал я и, коснувшись пальцами его руки, встал.

О том, что Мила дежурит в моём кабинете, мне сообщили жучки, и сейчас я направился именно туда. Девушка спала в моём кресле, уткнувшись лбом в сложенные на столе руки, но едва я тихонько приоткрыл дверь, как она встрепенулась и подняла уставшее лицо.

— Привет! — нежно улыбнулся я. — Ты как?

— Нормально, — тихо ответила Мила. — Рада тебя видеть.

— Я только что был у Максима, — сказал я, садясь на стол рядом с девушкой и кладя ладонь на её руку.

— Он будто бы стал прежним, — со вздохом проговорила Мила, — никого не узнавал, всех боялся, рычал, ломал. Когда я попыталась подойти к нему, он отмахнулся, и, если бы Аня меня не отдёрнула… И самое страшное, что я всё ещё не понимаю, что с ним произошло и что будет дальше.

— Сейчас он вроде выглядит лучше, — попытался найти хоть что-то хорошее я, — по крайней мере, не дерется.

— Той дозы снотворного, что ему вкололи, хватило бы, чтобы усыпить табун лошадей.

— Ясно.

Я задумчиво посмотрел на летящие за окном белые облака.

— Здесь останешься?

— Да, Дим. — Мила виновато посмотрела на меня. — Если что, надо реагировать очень быстро.

— Понимаю. — Я нагнулся и поцеловал девушку. — Отдыхай.

— Ты тоже.

Оставив подругу, я спустился вниз и подошёл к стоящему у входа гвардейцу.

— Найдите где-нибудь кровать, а ещё принесите воды и чего-нибудь лёгкого перекусить в мой кабинет.

— Так точно, ваше сиятельство, — вытянулся тот и сразу же схватился за рацию. Я же медленно пошёл к усадьбе.

В Савино было непривычно тихо. Нет, за внутренней оградой, конечно, велись работы, но вот отсутствие людей на улицах бросалось в глаза. Что, впрочем, неудивительно, с учётом того, что львиная часть боевого состава всю ночь провела хрен знает где.

Кстати, надо бы узнать, чем там всё закончилось… Хотя, если бы было что-то важное, мне бы уже сообщили.

Я свернул на свою улицу и тут вдруг услышал какое-то странное гудение. Прошёл ещё несколько метров и понял, что оно идёт из расположенной неподалёку таверны. Странно, обычно, если открыто, оттуда звучат голоса и звон посуды, а тут именно какой-то гул. Я повернул и осторожно подошёл к двери.

В огромном зале таверны яблоку было негде упасть. Люди сидели как на скамейках, так и на принесённых с собой в стульях. Кто-то уже завтракал, но большинство просто сидели группами и о чём-то очень тихо переговаривались.

— А помнишь, как Маришка захотела большое красное яблоко, а оно высоко висело? — донёсся до меня мужской голос.

— Помню, конечно, — тут же ответил женский голос, и я узнал Клаву. — Когда я увидела, как Макс её подбросил, у меня чуть сердце в пятки не ушло.

— Но ведь хорошо подбросил-то, сорвала же Маришка яблоко.

— Вот только поэтому я его тогда и не прибила.

— О, его сиятельство пришёл, — заметил меня кто-то.

Все сразу же обернулись ко входу и принялись вставать.

— Сидите. И что, кстати, у вас здесь за собрание? — спросил я, заходя внутрь.

— Вот, ужинаем, — ответил кто-то.

— Завтракаем, — поправил кто-то другой.

— В общем, ждём, — резюмировал третий.

За столом рядом с Клавой я заметил заплаканную Таню, перед которой стояла нетронутая тарелка с гречневой кашей и котлетами. И вот тут я понял, что, все эти люди сидят здесь с тех пор, как у Макса случился припадок. Они ждут новостей, и, судя по настроению, плохих.

— Макс жив, и рана на его груди исчезла, — громко сообщил я. — Мила там дежурит, так что если вы здесь устраиваете панихиду, то преждевременно.

Таня вздрогнула, и её голубые глаза засветились надеждой.

— Он выживет? — воскликнула она.

— Шансы большие, — кивнул я. — Так что те, кто не спал, лучше идите отдыхайте.

— Я ж говорю, — громко заговорил один из строителей. — Тогда, когда он с крыши спиной прямо на кирпичи навернулся, я подумал, что ему кранты. А ни фига! Встал, отряхнулся, огляделся и этим своим детским голосочком как пискнет: «Извините, я, кажется, тут что-то сломал». Вот тогда я понял, что его точно ничего не возьмёт.