— А какие планы на день? — спросила моя управляющая, подливая моей милашке еще чайку.

— Уроки сделаем, аниме досмотрим, — с улыбкой ответила та.

— О, аниме! Тоже люблю, — разоткровенничалась Полина, — особенно когда про романтику. А какое смотрите?..

Ну а я слушал их разговор, не мог нарадоваться и все думал, как теперь будет хорошо! Они теперь будут разговаривать, общаться, может, даже вместе готовить для меня. А что, у обеих наверняка есть рецепты, которыми они могли бы поделиться. К тому же обеим нравилось баловать меня и обеим нравилось, когда я благодарил их за заботу — у них уже столько общего!.. Предвидя, как крепко они подружатся, я перевел глаза с приветливой улыбки Полины на милое личико Даны, у которой около губ осталось немного сладкого крема. Блин, ну какая же милашка! Как с такой можно не подружиться? Она сама сейчас была как тортик и пахла как тортик — нежная, улыбчивая, отзывчивая — такая очаровашка, что на радостях ее так и хотелось съесть — признаться, гораздо больше, чем Полинин тортик. Кажется, я нашел что-то повкуснее ее стряпни, хотя Полине, конечно, об этом не скажу.

Не отдавая себя отчета, я потянулся к моей девушки и убрал губами остатки крема в уголке ее губ. Ммм, так десерт стал еще слаще…

— Ром, ты чего? — смущенно захихикала милашка.

Да ладно, Дана, ты меня как-то сосала при своем папе — чего Полины-то стесняться. Все свои.

— Ромк, постеснялся бы хоть за столом, — тоном второй мамочки выдала красотка постарше.

Хотя настроение сейчас было такое, что я и ее бы чмокнул. Не став тянуться через весь стол, я послал ей воздушный поцелуй — прямо в губы, к которым она меня до сих пор не подпускала. Но кто знает, что будет, когда мои красавицы подружатся. Вдруг милота Даны заразит и ее?..

Чашка моей управляющей взлетела в воздух и прижалась к губам, однако я вдруг заметил, как странно дернулись их уголки — как будто бы в ехидной ухмылке. Да не, наверное, показалось.

— Хотя, — милейшим тоном продолжила Полина, все еще скрывая фарфором низ лица, — ты уже давно ничего не стесняешься, — и непривычно лукаво взглянула на мою девушку. — Ты как, кстати, к его подругам относишься?

Дана, удивленная тем, куда свернула беседа, вопросительно вскинула брови. И правда, Полин, что за тема?

— У меня было целое лето об этом подумать, — похвально дипломатично отозвалась моя милашка. — Чтобы быть с Ромой, это надо принимать. Я это принимаю. Кто же виноват, что он такой… — она задумалась.

— Кобелина? — услужливо подсказала моя управляющая.

Я чуть тортиком не подавился. За что? За то, что так хорошо помацал тебя вчера?

— Классный, — сухо ответила Дана, все дружелюбие которой мигом испарилось. — Всем нужный. И, пожалуйста, не говори плохо о моем парне при мне!

— Так я ж любя… — тут же пошла на попятный Полина.

— И любить при мне его тоже не надо, — отчеканила моя милашка таким тоном, который одобрила бы даже Императрица.

После чего подтянула к себе тарелку с тортиком и резко вонзила в мякоть вилку, явно представляя на этом месте нечто другое. Красотка постарше, перестав изображать радушие, тоже закопалась в свою тарелку. А градус в гостиной, по ощущениям, стремительно упал ниже нуля — во всяком случае от их помрачневших мордашек меня уже била холодная дрожь. Ну хорошо ж все шло! Чего опять-то?..

В общем, им все никак не удавалось принять друг друга и понять, какие они обе замечательные. Наверное, всему виной то, что я не спал пока ни с одной из них — поэтому они так и сцепились.

Как будто это я виноват, что они обе еще нетраханные.

Некоторое время после того злополучного тортика, призванного примирить, но в итоге еще больше рассорившего моих красавиц, Дана, ссылаясь на то, что «у тебя как-то нервно», активно зазывала меня к себе, где «как-то нервно» вскоре стало уже нам обоим.

Каждую минуту, в любой момент — как правило, самый неподходящий — дверь ее комнаты могла резко распахнуться, и на пороге мог возникнуть ее папаша — только для того чтобы выдать «дверь чтоб не закрывали!» Неважно, чем мы занимались: невинно делали уроки, смотрели аниме, тискали Пирата или жарко тискались сами — он влезал во все. Это было как гребаное поле чудес, и на каком моменте выпадет сектор приз в виде рожи назойливого предка в дверном проеме, я вообще не мог понять. А он словно бы играл в бинго, проверяя и проверяя варианты наших занятий — «уроки делаете?», «пса заберите, достал!» и его любимое «а тебе еще домой не пора?» — и выигрывал только, когда отрывал нас от самых приятных дел с воплями «э, руки от нее убери, а? еще раз увижу — уши оторву!» Разумеется, уши — как и все остальное — оставались на месте, ему просто нравилось быть громким, противным и занудным.

Наконец, когда ее папаша достал меня даже сильнее, чем мою милашку доставала Полина, мы все-таки решили снова сходить ко мне — по крайней мере, в моем доме личная жизнь была не просто красивым словосочетанием. К тому же девушки столько времени не виделись, что уже все страсти должны поулечься. Наивно думал я.

Встретила нас моя управляющая относительно приветливо.

— Давно тебя здесь не было, — натянуто улыбнулась она Дане.

— Да, — сдержанно кивнула моя милашка, — были дела.

Однако, несмотря на видимость потепления, тут по-прежнему шла холодная война, не переходящая в острые стадии только потому, что я был между ними. Едва с нами здороваясь, Полина спешно удалялась в гостевую часть или на кухню — лишь бы нас больше не видеть, а Дана сейчас даже не смотрела в сторону кухни и кастрюль, которые явно были на вражеской территории. Проблема могла бы решиться гораздо проще — уходи мы с ней сразу ко мне — исключительно на мою территорию, дружественную ко всем. Однако моя недотрога не решалась оставаться со мной в моей комнате долго наедине — словно опасаясь, что стоит ее попе хоть разок сесть на мою кровать, как эта попа тут же окажется сначала в моих руках, а потом и вовсе подо мной. Хотя, конечно, мы оба знали, что так оно и будет.

Так что вместо пребывания на дружественной территории мы спускались на нейтральную — в гостиную, которую по неписаным правилам этой холодной войны следовало бы оставлять незанятой никем. Все перемещения моей управляющей по дому так или иначе проходили через эту комнату — это был своего рода транспортный хаб — и мы, засевшие в его вип-зоне, на мягком диване у телика, не могли оставаться незамеченными. Раз за разом, сталкиваясь на этой общей территории, девушки обменивались молчаливыми взглядами, которые с каждым днем становились все острее. Я же до сих пор наивно надеялся, что оно как-нибудь разрешится само.

— Ну все, теперь можно и расслабиться, — довольно изрекла Дана, ставя между нами тарелку с попкорном, который мы торопливо сделали в микроволновке, пользуясь тем, что хозяйка кухни ненадолго оставила свою вотчину без присмотра.

Я включил серию, на которой мы вчера остановились, переставил тарелку себе на колени, а на ее место подтянул мою милашку. Она опустила голову мне на плечо, я обнял ее и уже привычно поехал пальцами вниз, поглаживая бедро. Мне нравилось сминать подол ее школьной юбки, проскальзывать под него, добираться до кружевного края чулок. После чего мои пальцы обычно захватывали и, как нарушителей спокойствия, выводили наружу под томный шепот «Ром, ну мы же в доме не одни». Я соглашался, мнимой покорностью переключая ее внимание на экран — только для того чтобы через пару минут вновь повторить попытку и с каждым разом продвигаться все глубже и глубже, надеясь однажды забраться так глубоко, что даже моей недотроге уже нечего станет стесняться.

— Ром… — с милой улыбкой прошептала она во время одной из особенно успешных вылазок.

— Что? — отозвался я, поглаживая ее так высоко, что уже касался трусиков.

— Ну, Ром…

— Ну что? — невинно протянул я. — Руку убрать?

— А сам как думаешь? — вредно прищурились в ответ.