— Я понимаю и ждал этого, — кивнул я, — люди активно занимаются тем, что штудируют материалы по достижению шестой стадии. У нас уже растут защитники. Благодаря тебе, в том числе.

— Этот мир стал куда крепче… Но выдержит ли он груз собственных детей? — задрал голову в небо Безымянный.

— Мир никогда ни к чему не готов… Но каждый раз справляется. — настала моя очередь философствовать.

Безымянный кивнул. Он встал, сложил свой стул. Его фигура начала терять четкость, расплываясь в солнечном мареве.

— Береги их, Кер’О. Такое… не каждый раз бывает.

И он исчез. Не с хлопком, не со вспышкой — просто перестал быть здесь.

Я еще минут пять сидел на своем стуле, допивая его невероятный чай и обдумывая его слова. «Береги их». Кого он имел ввиду? Мико и друзей? Чёрт, какой же вкусный чай…

Император Демонов, некогда один из самых успешных правителей его расы, сидел на своем троне из черного базальта и смотрел в пустоту. Его свита нервно переминалась у подножия.

— Опять? — тихо спросил Мацумае, отец Кибато, и его голос звучал устало и почти… скорбно.

— Да, Владыка, — доложил один из маршалов. — Клан Пепельных Когтей снова напал на клан Красных Татуировок. Вырезали всех до единого. Без причины. Просто потому, что могут.

Проклятие, веками сдерживающее самых кровожадных и диких его сородичей, исчезло в один миг. И то, что должно было стать освобождением, обернулось неотвратимым хаосом. Инстинкты, более не сдержанные страхом перед высшей карой, брали верх. Они убивали друг друга с беспрецедентной жестокостью, и Мацумае не мог с этим ничего поделать. Силы было недостаточно, чтобы усмирить всех.

— Как обстоят дела в людской Империи, у моего сына?

— Там все еще хуже. Без действия проклятия они давным-давно стали бы неуправляемы, если бы не ваш сын, который своей властью и силой, разумеется, унаследованной от вас, — он низко поклонился, — еще удерживает хоть какой-то порядок. Десяток кланов остался верен трону, однако, осмелюсь доложить, все почувствовали, что Великий Пожиратель перестал покровительствовать вашей семье, Владыка. Тут и там возникают заговоры и раздаются возгласы о смене династии.

— Оставьте меня, — приказал он.

Когда зал опустел, он провел рукой по лицу. Какая ирония — с исчезновением Пожирателя он обрел власть над собственным разумом, но потерял господство над собственным народом, обреченным на самоуничтожение. Все же, существовать марионеткой прапредка, выполнять его приказы на благо империи и рода было куда легче, чем видеть, как всё, что тебе дорого, катится в пропасть…

Шум детских голосов и радостный визг наполняли солнечный двор. Я сидел на скамье под огромным деревом, которое когда-то посадил вместе с Мико и Хаггардом, и наблюдал за игрой.

Старший сын Чоулиня, довольно-таки крупный ребенок для своих пяти лет по имени Лун, с рёвом носился за своим младшим братом, который пытался укрыться за ногами у своей сестры. А та, маленькая трехлетняя Маюри, с серьёзным видом пыталась повторить стойку, которую только что выпросила показать у Мико.

— Нет-нет, солнышко, вот так, — мягко поправляла Мико её ручки, и её лицо светилось такой нежностью, что у меня щемило сердце.

Чоулинь, стоя поодаль в обнимку с Линфей, ухмылялся во всю ширину своего лица, а Хаггард, развалившись на соседней скамье, с аппетитом уплетал пирог и комментировал действия «молодого поколения» с важным видом знатока, иногда подзывая к себе Луна и что-то шепча ему на ухо.

Вдруг Лун споткнулся о какой-то бугорок на тропинке и растянулся бы на камнях, если бы из земли прямо у его лица не выскочил знакомый энергетический комок.

— Крот! — обрадовался мальчишка, забыв про ссадину.

Крот, заметно развившийся и похорошевший за последние годы, деловито обнюхал Луна, что-то похрюкал на своём языке и потыкал его носом в щёку, будто говоря: «Вставай, не раскисай». Потом он покрутился, увидел меня и радостно подпрыгнул, подкатился и устроился у моих ног, греясь на солнышке.

В этот момент Мико подошла ко мне, и я автоматически обнял её за талию, притянув к себе. Она положила голову мне на плечо, и мы молча наблюдали за этой идиллией. Хаггард казался добрым дедушкой, что играет с внуками, и казалось, что все мы — одна большая семья.

— Знаешь, — тихо сказала Мико, и в её голосе звенела улыбка, — Лун сегодня спросил, когда у него появится новые товарищи для игр. Говорит, одного брата и сестры мало, а с сыном Таэнис и Трора он играть не хочет: боится случайно зашибить королевскую особу…

Я посмотрел на неё. Золотые глаза сияли таинственным, бездонным светом, в котором читалось обещание целой вечности счастливой жизни. Она взяла мою руку и мягко прижала её к своему ещё плоскому животу.

— Думаю, месяцев через семь он перестанет задавать вопросы, — прошептала она.

Время остановилось. Гул детей, одобрительное хрюканье Крота, сдавленный возглас Хаггарда, который всё подслушал, — всё это смешалось в единый ликующий гимн будущему. Я чувствовал под ладонью её тепло и… едва уловимое, новое, дремлющее сияние внутри. Ещё одна искра. Ещё одна нить в нашей общей судьбе.

Я посмотрел на эту картину: на смеющихся детей, на друзей, на женщину, которую любил, и на наше будущее, что тихо зрело у меня под рукой. Я почувствовал ту самую связь — тёплую, прочную, нерушимую — что тянулась ко мне сквозь миры и годы, чтобы привести именно сюда.

Вокруг кипела жизнь. Строилась новая крепость, росла школа. Где-то там бродили древние адепты шестой стадии, а демоны резали друг друга в своих пустошах. Мир был огромным, сложным и полным опасностей.

Но прямо здесь, в этом саду, под щебет птиц и смех детей, царил совершенный момент. Миг абсолютного, ничем не омрачённого, покоя, счастья и надежды.

Мико поймала мой взгляд и улыбнулась — той самой улыбкой, что обещала тысячу приключений и одно общее будущее. Будущее на троих.

«Береги их, Кер’О. Такое… не каждый раз бывает.», — я мысленно повторил слова Безымянного, что он сказал мне на прошлой неделе. Все-то ты знал, чертяка… Уж поверь, в этот раз справлюсь. Я сберегу.