— А ну брысь! — изменившимся голосом рявкнула на них Дарья Васильевна. — Я сама, а вы просто давайте мне ману!

Старуха вытащила из-под одеяла отёкшие жёлтые руки, положила их на живот, и в следующий миг с них полилась такая волна силы, что даже у меня встали дыбом волосы.

Вот это магия! Я не сдержал победной улыбки — ведь буквально на глазах тело женщины стало сдуваться, а цвет её кожи светлеть.

— Что это было? Что ты сделал? Ты кто? — не прекращая колдовать, засыпала меня вопросами женщина.

— Я добрый волшебник — барон Акулов, хозяин Савино, — рассмеялся я. — А вот по остальному я вам пока ничего сказать не могу. Это секрет рода.

На самом деле после произошедшего мне очень хотелось поговорить с бароном Щавелевым — ведь никаких порч не существует, а он ни много ни мало использовал на старосте Власова магию искажения. Причём изменил он работу одновременно и печени, и почек моей недавней пациентки. Не будь она таким сильным магом, умерла бы ещё две недели назад. И вопрос, сделал барон это умышлено или интуитивно, оставался открытым. И очень для меня важным.

Едущую навстречу колонну машин капитан Мышкин увидел издалека. Он потёр переносицу и устало посмотрел на сидящего за рулём своего помощника, старшего лейтенанта Жукова.

— Ты готов, Коля?

— Знать бы к чему, — невесело усмехнулся тот.

— Да ко всему. Тормози.

Колонна, включающая и два фургона-лаборатории, остановилась на обочине лесной дороги. Капитан вылез из внедорожника и внимательно посмотрел вперёд.

— В Усмани-то хоть кто-то остался? — присвистнул тоже вышедший наружу Жуков.

— Похоже, нет, — покачал головой Мышкин, насчитавший уже минимум десять машин. Включая один грузовик.

Колона сияющих огнями и визжащих сиренами машин остановилась прямо перед ними. Разумеется, полностью перекрыв при этом дорогу.

— Федя, — заорал выскочивший Аркадий Валентинович. — Почему эти фургоны до сих пор с тобой?

— Они арестованы, — пожал плечами капитан Мышкин.

— Я же тебе всё сказал по рации…

— Мне кажется, Аркадий Валентинович, вы ошиблись.

— Когда кажется, креститься надо, Федя. Всё, езжай в город, я сам ими займусь.

— Это моё расследование.

— Теперь нет!

В животе у капитана Мышкина свернулся тугой узел. Он не был трусом и всегда отстаивал правду, даже если это могло стоить ему должности, но отлично понимал, что сейчас находится на самом краю пропасти и дальше или полетит, или рухнет вниз. Вариант отступить он не рассматривал.

— Это моё расследование, Аркадий Валентинович, и мне кажется, вы в нём имеете какой-то личный интерес…

— Что? — Начальник полиции Усмани выпучил глаза и обернулся на стоящих за ним бойцов, которых, к слову, было втрое больше, чем тех, что сумел собрать Мышкин. — Это измена! Именем императора ты арестован! Семён, надеть на капитана Мышкина наручники!

Над дорогой на секунду повисла тишина, после чего из-за спины начальника выскочил рослый и широко скалящийся старший лейтенант в сопровождении пятёрки полицейских.

— Аркадий Валентинович, вы же понимаете, что это каторга? — протягивая руки, спросил Мышкин.

— Да, и поедешь на неё ты! Все назад! — Последний приказ относился к стоящим за спиной капитана бойцам. — У вас ещё есть шанс отмыться за неисполнение приказа!

— Не дёргайтесь, ребята, — кивнул Фёдор Филимонович и, подталкиваемый лейтенантом, медленно пошёл к машине. При этом он старался посмотреть в глаза каждому приехавшему с начальником полицейскому. Да, здесь были преданные тому люди, но, даже несмотря на это, лица многих отражали сомнения, а иных и вовсе страх.

Аркадий Валентинович проводил взглядом помощника и вытер пот со лба.

— Где арестованные? — резко спросил он, снова поворачиваясь к группе Мышкина.

— Вот в этом фургоне, — ткнул пальцем в один из фургонов старший лейтенант Жуков.

— Открыть!

Жуков переглянулся с остальными и медленно пошёл к двери передвижной лаборатории.

— Быстрее! — прикрикнул на него начальник.

Внутри у Аркадия Валентиновича бушевало пламя. Он понимал, что Мышкин прав и пожизненная каторга — это самое мягкое, что ему светит, но теперь пути назад не оставалось. Надо доделать дело, а по дороге в Усмань исчезнуть. Благо и деньги, и место, где спрятаться, он нашёл заранее.

Тем временем Жуков подошёл к большой двери. Замок щёлкнул, и старший лейтенант отступил в сторону.

— А открыть⁈ — рявкнул на него начальник, после чего сплюнул и сам потянул ручку, отодвигая массивную створку.

— Здравствуйте, Аркадий Валентинович, — раздался из недр лаборатории удивлённый голос. — А вы чего тут делаете?

— Я… я… — промямлил побледневший главный полицейский Усмани. — А вы что тут делаете⁈

— А мы с Фёдором Филимоновичем операцию по захвату наркоторговцев проводили. — В дверном проёме появился майор ликвидаторской службы Константин. — Ни фига себе, сколько вы народу привезли. А чего так поздно? Мы уже всё сделали. И где капитан Мышкин, кстати?

Майор выпрыгнул из фургона, а за ним один за другим стали появляться вооружённые до зубов боевые маги.

Впервые в этом мире я наблюдал такую мощную магию земли. Всего пятнадцать минут Дарье Васильевне потребовалось, чтобы ликвидировать все последствия долгое время практически не работающих почек и печени. И вскоре на кровати лежала пусть по-прежнему пожилая, но полная сил женщина.

— Выйдите, молодой человек! — твёрдым голосом произнесла она. — Жанна, а ты открой окна, дышать нечем.

Я усмехнулся и вышел за дверь, где лицом к лицу столкнулся с Жориком и ещё минимум тридцатью взволнованными жителями.

Судя по тому, что Рыбака и Топора зажали прямо в центре толпы, их держали в заложниках, на случай если я сделаю что-то плохое.

— Всё в порядке! — как мог широко улыбнулся я. — Порча снята, с Дарьей Васильевной всё будет хорошо.

Мне не поверили, и, отпихнув меня в сторону, Жорик влетел в дом.

— А ну пошёл отсюда! — раздался женский крик, и он тут же вылетел наружу.

— Она здорова! — радостно заголосил лохматый и вскинул кулаки вверх. — ЗДОРОВА!!!

Вот ему поверили, и площадку перед домом огласил рёв радости. Меня, как барона, трогать побоялись, а вот Рыбаку и Топору на эмоциях благодарности здорово намяли бока.

В следующие двадцать минут мы усиленно отбивались от многочисленных предложений выпить или «хотя бы поесть нормально, а то вон чего худые какие, особенно барон».

Я уже начал склоняться к принятию последнего предложения, но тут дверь дома распахнулась, и на крыльцо вышли Мила, Жанна и незнакомая женщина.

Нет, я, конечно, признал в ней недавнюю больную, но сейчас Дарья Васильевна выглядела совсем иначе. Лет шестидесяти немного полноватая дама с властным лицом, минимумом морщин, одетая в чёрные свободные штаны, блузку и куртку.

— Чего за сборище? Работы что ли нет? — рявкнула она, и девяносто процентов присутствующих сдуло со двора словно ветром. — И почему гости ещё не накормлены?

— Мы неголодные, — улыбнулся я.

— Зато я голодная! Сука, такая голодная, что сейчас одного худосочного барона сожру!

Наверное, теперь можно считать, что она приняла меня за своего, и надо бы воспользоваться ситуацией.

— Тогда у меня есть встречное предложение. Собственно, ради этого мы и пришли.

— И какое? — прищурив глаза, посмотрела на меня староста Власово.

— Сегодня в Савино праздник первого урожая. Еды будет валом…

— О, как всегда, — рассмеялась Дарья Васильевна. — Начало мая, работы выше крыши, а в Савино лишь бы побухать, да, Рыбак?

— Да у нас…

— Тихо! — скомандовал я, и бородач прикусил язык.

— О, ничего себе, — одобрительно кивнула женщина. — А вы умеете с ними обращаться.

— В общем, Дарья Васильевна. — Я снова повернулся к собеседнице. — Вы мне должны. И в качестве оплаты за медицинскую помощь я приму только гостевой визит в Савино, как минимум ваш и вашей внучки, а вообще всех из Власово, кто пожелает…