Мико радовала контролем. Она не тратила энергию зря — лишь короткие, сокрушительные вспышки, оставлявшие после себя только пепел и расплавленный камень. Это был не бой. Это был священный гнев Феникса, карающий нечестивцев.

Скоро к нам присоединились другие. Сперва небольшой отряд северян, патрулировавший окрестности гробницы — их нашел один из посыльных Вестры. Потом — группа адептов Трора, узнавших о резне в Городе Пламенной Птицы и пришедших на помощь. Они были слабы, но их ненависть горела ярко. Хельда, не теряя времени, встроила их в общую машину возмездия, поручив зачистку окраин и спасение уцелевших горожан, которых находили забившимися в подвалы и руины.

Город превратился в гигантскую мышеловку. Демоны клана Песчаных Зубов, оставшиеся без вожаков и ослабленные откатом, оказались не готовы к такой слаженной, беспощадной атаке.

Мы вышли на центральную площадь. Здесь были почти все найденные нами полукровки и пара демонов с шестью кругами. Полукровками занялись Мико и остальные — мне не хотелось убивать этих тварей клинками с энергией — я чувствовал, что получу от них не только силу кругов, но и что-то иное, мерзкое. Поэтому я завалил шестерок.

Хоть в городе еще теплились очаги сопротивления, и какие-то демоны точно сбежали, в воздухе над площадью висело странное ощущения завершенности, перебиваемое запахом крови и гари.

Мико стояла посреди этой площади. Ее взгляд скользил по затоптанным, полустертым границам ритуальной арены, где Ли заставлял людей убивать друг друга, по обугленным руинам мертвого города, торчащим, как обломки гнилых зубов… Слез больше не было. Только пустота и тлеющий уголек ярости, раздутый местью, которая теперь тоже исполнилась. И что дальше?

Я шел в сторону Мико, когда крот вновь прикатился к ее ногам. Он тыкался в них, что-то урча.

Мико вздрогнула и посмотрела на крота, потом — на меня. В ее глазах, полных боли, мелькнуло что-то… человеческое. Слабая искорка. Она медленно опустилась на корточки. Ее рука дрогнула, затем потянулась к кроту. Тот не отпрянул. Он ткнулся в ее ладонь, заурчал громче, вибрируя всем телом.

— Он… теплый… — прошептала Мико, и голос ее сорвался. Слезы, которые она так яростно сдерживала, наконец хлынули. Она обхватила крота руками, прижала к себе, уткнувшись лицом в его полупрозрачный бок. Крот не протестовал. Он просто урчал, излучая свое простое тепло, этот невероятный комок жизни посреди смерти.

Я подошел и крепко обнял их обоих. Просто чтобы она знала, что не одна. Что мы здесь. Хаггард, наблюдавший за этой сценой, тихо крякнул и отвернулся, быстро протирая глаза тыльной стороной ладони. Чоулинь тяжело вздохнул, убирая меч в ножны. Даже Хельда, отдававшая распоряжения Вестре по организации лагеря и помощи выжившим горожанам, на мгновение задержала взгляд на этой картине.

Мико, продолжая держать крота и теперь уже уткнувшись в мою грудь, продолжала рыдать. Она плакала по деду, по невинным, чьи жизни превратили в ад, и плакала от всего, что скопилось внутри за долгие годы. Но в этих слезах, в нашем с кротом нелепом безмолвном утешении была катарсическая сила. Это был не конец горя, но его первый, мучительный выход наружу.

— Он бы не хотел, чтобы я плакала, — вдруг, всхлипнув, произнесла Мико, — он пожертвовал собой, чтобы я жила и чтобы была счастлива. Я всё это понимаю…

Плотину молчания прорвало: Мико говорила не останавливаясь, рассказывая свои самые теплые воспоминания. Сначала о деде, потом в целом о жизни. Постепенно слезы закончились. Я же внимательно слушал, кивал и гладил ее по спине. Наверно, так лучше, чем говорить глупости.

Мико говорила. Говорила без умолку, слова лились рекой, а потом в какой-то момент из нее словно вытянули стержень, и она замолчала. Словно исчерпала все слова разом. Голова ее опустилась, длинные рыжие пряди скрыли лицо. Плечи, только что напряженные, вдруг обмякли. Казалось, она просто… рассыпалась. Это были последствия. Весь этот день девочка неимоверным усилием воли сдерживала мощный поток внутреннего пламени, подпитанный собственной яростью, давая ему выход очень дозированно и точечно. Поэтому нет ничего удивительного, что, стоило только ей расслабиться, как от нее пошла неконтролируемая волна жара.

Золотистый, почти невидимый ореол вспыхнул вокруг Мико, заставив кровь, разлитую на камнях площади под ногами, зашипеть. Воздух вокруг нее затрепетал пульсирующим знойным маревом. Крот пискнул и откатился, его тельце на мгновение стало ярко-оранжевым.

— Мико? — я инстинктивно отстранился, чувствуя волну опаляющего жара. — Мико, держись! Соберись!

Но она не слышала. Ее дыхание стало прерывистым, поверхностным. Сквозь пряди волос я увидел, как ее глаза налились жидким, пугающим золотом. Не пламенем, а расплавленным золотом. Сила Феникса, до этого сдерживаемая волей, вырывалась наружу. Вот он какой, выброс силы…

— Горит… — прошептала она хрипло. — Всё горит…

Пламя рванулось наружу тяжелой волной. Золотая стена всепожирающего жара хлынула от нее во все стороны. Камни под ногами задымились, края плаща Хаггарда, стоявшего неподалеку, свернулись и обуглились мгновенно. Раздались крики — люди инстинктивно отпрянули.

Инстинкт кричал и во мне: Отскочить! Защититься! Но рядом была она. И отступать было некуда. Мысли в голове проносились быстрее молнии. Раньше стоило засунуть палец в ее огонь, он жег нестерпимо. А сейчас… вполне можно терпеть. Что же изменилось? Точно, сила дракона!

Я впился взглядом в бушующее ало-золотое море передо мной, в саму его суть. Не во внешние проявления огня, не в энергию, из которого он состоял, а в самую глубину — я старался разглядеть волю, рождающую этот огонь. И параллельно я зачерпнул остатки всех сил в Драконьем Сердце, но не для того, чтобы создать технику или нанести удар. Я щедрой рукой разливал вокруг ауру своей силы, свое присутствие.

Я обернул этой силой пламя, исходящее от Мико. Я старался не допустить ни капельки энергии из черного ядра — уж оно бы горело будь здоров. Сила же Дракона просто встала непоколебимой скалой, о которую разбивались волны растекающегося пламени.

Чувствуя, как адский жар лижет мою кожу сквозь защиту ци, как каналы в руках ноют от напряжения, я продолжал стоять, стиснув зубы. Драконье Сердце билось ровно, мощно, излучая ту самую древнюю, спокойную силу — силу порядка в хаосе, силу подавления. Я извне подавлял волю Феникса, с которой обычно Мико почти всегда справлялась самостоятельно. При этом не понимая, что именно я делаю, но в тот момент это казалось очевидным — как очевидным кажется сказать «фу» псу, который ищет что-то в кустах.

Постепенно, невероятно медленно, яростный золотой шквал начал стихать. Не потому, что Мико взяла его под контроль — она была слишком опустошена. А потому, что пламя, наткнувшись на непробиваемую преграду моей Воли Дракона, начало… успокаиваться. Терять свою разрушительную ярость. Оно все еще клубилось вокруг нее, золотое и опасное, но уже не рвалось сжечь все вокруг. Оно искало выход, колебалось.

Я сделал шаг вперед, сквозь остаточные волны жара. Рука, все еще излучая ту же несокрушимую Волю, легла ей на плечо. На этот раз — не обожгло.

— Тише, — сказал я. — Тише. Я здесь.

Ее золотые глаза, полные ужаса, встретились с моими. Вертикальные зрачки Дракона смотрели прямо в бездну Феникса. И в этой встрече взглядов что-то… щелкнуло. Непостижимая связь. Древнее равновесие. Свободолюбивый Феникс встретил непоколебимую волю Дракона и отступил. На этот раз.

Пламя вокруг Мико дрогнуло, сжалось и совсем погасло. Мико глубоко вдохнула, как человек, который вынырнул из глубокого озера, и точно рухнула бы, если бы я не подхватил ее. Она лихорадочно дрожала, пот струился по ее лицу, а в глаза вернулся разум. Все золотое безумие исчезло, оставив после себя лишь истощение и недоумение.

— Керо… — прошептала она. — Что… что ты сделал? Это… это ведь не ци?..

Я сам не понимал до конца. Я просто знал, что нужно делать. И сделал… И только сейчас я задумался над тем, что все время проходило мимо. Слишком чем-то постоянно был занят, чтобы поразмышлять. У меня ведь офигенно мощная родословная, целая Искра Дракона, но что она мне дает? Кроме высокого качества энергии по умолчанию.