Другие вопросы также создавали трудности для демократов; законодательная программа администрации обнажила расколы внутри партии. Тариф Уокера, названный в честь министра финансов и принятый по его указанию летом 1846 года, отменял Тариф Вигов 1842 года и отказывался от принципа защиты, заменяя скромные адвалорные ставки пошлинами на конкретные товары. Это принесло пользу членам британской Либеральной партии и американским экспортерам, выступающим за свободную торговлю, но вызвало недовольство протекционистски настроенных пенсильванских демократов в Конгрессе, заставив их выбирать между верностью партии и экономическими интересами своих избирателей. Тариф Уокера прошел в Сенат только благодаря голосам двух новых сенаторов-демократов из Техаса. Тем временем группа конгрессменов-демократов с северо-запада объединилась с вигами, чтобы принять законопроект о внутренних улучшениях, предусматривающий федеральные субсидии на дноуглубление рек и гаваней. Полк наложил вето на этот законопроект, следуя примеру вето Джексона на Мейсвиллскую дорогу; в результате у сторонников демократов осталось ощущение, что президенту нет никакого дела до их проблем. Все эти факторы в сочетании с общим недостатком откровенности администрации подорвали доверие даже среди демократов. Сенатор-демократ Джон Дикс из Нью-Йорка писал Мартину Ван Бурену, что в войне Полка «мошенничество доведено до конца с нарушением всех справедливых соображений национального достоинства, долга и политики».[1828]
В долгосрочной перспективе наиболее значительный раскол в американском мнении, усугубленный войной в Мексике, произошел между Севером и Югом. Доктрина о «явной судьбе» Америки возникла не в результате заговора рабовладельческих держав, а в результате политики, имевшей общенациональный характер и глубокие культурные корни. Когда Джеймс Нокс Полк вступил в должность, территориальная экспансия представляла собой не секционный, а партийный вопрос. Помимо партийной выгоды, стремление Полка получить Калифорнию и Нью-Мексико, как представляется (насколько можно судить о мотивах этого скрытного человека), было продиктовано скорее геополитическим видением национальной мощи, чтобы сделать Соединенные Штаты доминирующими в Северной Америке, чем намерением укрепить институт рабства. Полк не разделял склонность Кэлхуна рассматривать все вопросы с точки зрения их влияния на вопрос о рабстве. Тем не менее, по мере того как длился срок его полномочий, его администрация все больше приобретала узко южные взгляды. Империалистические цели президента привели к ожесточенному междоусобному спору о расширении рабства, что подтвердило предчувствия Кэлхуна.
Довести до кипения недовольство северных демократов помог странный сговор Полка с Санта-Анной, который теперь находился в изгнании на Кубе. Тайные переговоры с посредником по имени Алехандро Аточа убедили Полка в том, что если он обеспечит Санта-Анне безопасный проезд обратно в Мексику, то бывший диктатор снова захватит власть, а затем заключит мирный договор в соответствии с пожеланиями Полка. Этот план был фактически заложен ещё до начала войны, что объясняет уверенность Полка в том, что она будет короткой. В августе 1846 года, по предварительной договоренности, британский корабль с Санта-Анной с Кубы прошел через американскую блокаду в порт Веракрус. Военные поражения дискредитировали Паредеса и его центристов, но Санта-Анна воспользовался своей прежней харизмой и через несколько месяцев действительно вернулся на пост президента. Но этот непревзойденный оппортунист решил предать гринго, а не своих соотечественников. Он нарушил обещание, данное Полку, заключил союз с провоенным крылом федералистов и принялся убеждать мексиканскую общественность поддержать военные действия. Предложение Аточи воспользовалось склонностью администрации к изворотливости и секретности, чтобы помочь Санта-Анне вернуть власть. Как метко выразился Томас Харт Бентон в своих мемуарах, «никогда во главе правительства [в военное время] не стояли люди, менее проникнутые военным духом или более пристрастные к интригам», чем Полк и его кабинет. В декабре 1846 года виги в Конгрессе разоблачили заговор Полка и Санта-Анны. Некоторое время администрация отрицала его существование, но в конце того же месяца Полк признал его в своём ежегодном послании к Конгрессу. Демократическое большинство в Конгрессе отказалось провести полное расследование по этому вопросу, которого требовали виги. Возвращение Санта-Анны оживило сопротивление мексиканцев и затянуло войну. Полк наконец понял, что его обманули и что Алехандро Аточа был «большим негодяем».[1829]
Ожидая скорого заключения мира с Санта-Анной, Полк в августе 1846 года запросил у Конгресса ассигнования в размере 2 миллионов долларов на «покрытие любых чрезвычайных расходов, которые могут возникнуть при сношениях между Соединенными Штатами и иностранными государствами». Президент хотел получить эти средства для быстрого авансового платежа при покупке земель у Мексики. Любое мексиканское правительство, уступившее территорию Соединенным Штатам, рискует быть свергнутым, а эти деньги (пояснил Полк в своём дневнике) позволят ему платить армии и поддерживать её лояльность.[1830] Другие заметили, что эти деньги также можно будет использовать для взяток — возможно, самому Санта-Анне. Законопроект выдавал намерение администрации получить территориальные уступки, хотя это ещё не было публично заявлено как цель войны. Радикалы-виги и раньше обвиняли администрацию в стремлении расширить зону рабства; теперь эту озабоченность стали разделять и другие северяне. Когда представитель Хью Уайт, нью-йоркский виг, предупредил, что Конгресс должен помешать Полку использовать запрашиваемые деньги для расширения рабства, дюжина конгрессменов-демократов с Севера решила послать Полку сигнал, что он больше не может воспринимать их как должное. Один из них, Дэвид Уилмот из Пенсильвании, внес поправку к ассигнованиям в размере 2 миллионов долларов, уточнив, что рабство не должно быть разрешено на любой приобретенной им территории. Знаменитая «Оговорка» Уилмота прошла в Палате представителей с перевесом в 83 голоса против 64. В Сенате все ассигнования, включая оговорку, были подвергнуты обструкции[1831] в последние часы сессии одним из видных вигов в защиту принципа партии «Никаких территорий».
Уилмот и его друзья принадлежали к крылу партии Ван Бюрена, которые надеялись сохранить часть огромных просторов Техаса для свободной земли и считали, что Полк манипулировал и вводил их в заблуждение по этому и другим вопросам. Ван Бюрены не имели своего представителя в кабинете министров и игнорировались при распределении покровительства даже в Нью-Йорке. Но Оговорка Уилмота понравилась не только приверженцам Ван Бюрена. За неё проголосовали все представители северных вигов и пятьдесят два из пятидесяти шести северных демократов в Палате представителей. Полк отправил свой запрос на деньги для заключения мира с Мексикой в тот же день (8 августа 1846 года), когда представил в Сенат Орегонский договор, дав, наконец, понять всем северным демократам, что, хотя они и поддерживали его экспансионистские планы на юго-западе, он не будет поддерживать их в отношении линии 54°40′. Склонность Полка к компромиссу с Британией, но не с Мексикой, несомненно, отражала его оценку разной силы двух стран, но современники объясняли это преобладанием Юга над Севером в выработке политики. Растущее недовольство северного электората политической властью Юга уже проявилось в отмене «правила кляпа» шестнадцатью месяцами ранее. Теперь же противодействие продлению (в отличие от существования) рабства оказалось делом, на котором могли объединиться многие рядовые избиратели Севера и политики из обеих основных партий.
Уилмот резко отличался от аболиционистского движения. Он сформулировал свои меры как обращение к белому рабочему классу, а не как гуманитарную помощь чернокожим. Называя своё предложение «Оговорка белого человека», он хвастался, что его целью было «сохранить для свободного белого труда справедливую страну, богатое наследство, где сыны труда, моей расы и цвета кожи, могут жить без позора, который связь с негритянским рабством навлекает на свободный труд».[1832] Оговорка оставалась вопросом второй сессии Двадцать девятого Конгресса зимой 1846–47 годов; она снова прошла Палату представителей (неоднократно), но не Сенат, где Юг был сильнее. В итоге Полк получил свои ассигнования (увеличенные до 3 миллионов долларов) без поправки Уилмота и без поправки вигов, предложенной Джоном Берриеном из Джорджии, которая полностью исключала приобретение территории у Мексики. Однако легислатуры десяти северных штатов приняли резолюции, поддерживающие Оговорку Уилмота в различных формах, что свидетельствует о сохранении его потенциала как вопроса.[1833]
