Учитывая характер голосования, неудивительно, что мужчины голосовали по разным мотивам. Сами вопросы, безусловно, вызывали у многих избирателей серьёзные опасения. Политика Джексона по удалению индейцев и предоставлению дешевой земли получила широкое одобрение на Западе, что способствовало его популярности там. Транспортная революция создала новые экономические возможности, что заставило одних приветствовать, а других опасаться экономического вмешательства со стороны местных, государственных или национальных правительств. Начиная с 1819 года, колебания делового цикла привели к появлению сторонников твёрдых и мягких денег, Национального банка, свободной банковской системы или полного отсутствия эмиссионных банков. События администрации Ван Бюрена усилили значение экономических вопросов в партийной политике, возникшее после банковской войны Джексона.
В целом, Демократическая партия Ван Бюрена привлекала людей, которые по тем или иным причинам предпочитали ограниченное правительство и свободную торговлю. Часто эти люди считали себя «аутсайдерами», подозревая, что активное правительство будет благосклонно относиться к «инсайдерам». К таким аутсайдерам относились недавние иммигранты (как правило, наиболее сильно демократизированный электорат из всех), жители провинциальных географических районов, обойденных торговыми артериями, и критики влиятельного и активного Евангелического объединенного фронта. Этим аутсайдерам было удобнее решать вопросы в местных сообществах, где с их мнением считались, а не доверять отдалённым (для них) космополитическим центрам власти. Но в некоторых частях страны те, кто поддерживал демократов, могли быть определенно «инсайдерами». Например, многие крупные хлопковые и табачные плантаторы и нью-йоркские торговцы-экспортеры поддерживали Демократическую партию, потому что были заинтересованы в свободной торговле. Представитель Джеймс К. Полк из Теннесси выразил желания тех, кто производил основные сельскохозяйственные товары, в тосте, который стал лозунгом демократов: «Продавайте то, что у нас есть, на рынке, где мы можем продать по лучшей цене; покупайте то, что нам нужно, на рынке, где мы можем купить дешевле всего».[1168] Наконец, те, кто наиболее рьяно стремился сохранить господство белой расы и расширить рабство, будь то инсайдеры или аутсайдеры, считали Демократическую партию безопасной и беспокоились, что программа партии вигов по расширению федерального правительства может в какой-то момент создать проблемы.
Центральное место банковского вопроса в партийной политике не случайно. Банковская система, обеспечивающая эффективный источник кредитования, была необходимым условием экономического развития Соединенных Штатов. Банки выполняли и другие важные финансовые функции, мобилизуя капитал, предоставляя потенциальным инвесторам информацию о рисках и выгодах, а также способствуя проведению финансовых операций.[1169] Те, кто больше всего стремился к экономическому развитию, поддерживали вигов. Те, кто чувствовал угрозу в связи с перспективой экономических перемен, поддерживали демократов.
В деле пробуждения политического интереса к самим проблемам большую роль сыграла революция в сфере коммуникаций с её массой дешевых, интенсивно ангажированных изданий. Политические памфлеты существовали уже давно, были и политические книги — появились биографии каждого претендента на пост президента; но самым влиятельным сегментом политических СМИ стала газетная пресса. К 1836 году во всех частях страны процветали газеты как администрации, так и оппозиции. Пока они освобождали рабство от критики, они пользовались свободой политического самовыражения везде. Несмотря на жесткость пристрастной прессы, никто не пытался возродить Акт о подстрекательстве 1798 года.
Иногда революция в области коммуникаций сама становилась предметом предвзятых дебатов. В 1832 году Сенат целую неделю обсуждал меру по предоставлению всем газетам бесплатной почтовой оплаты. Сторонники утверждали, что это повысит политическую осведомленность электората и поможет сплотить нацию. Противники жаловались, что это позволит жителям сельской местности подписываться на газеты больших городов и подорвет местные рынки прессы маленьких городков. Предложение потерпело поражение со счетом 22:23, причём все джексонианские сенаторы проголосовали против. Тогда, как и сейчас, те, кто считал себя аутсайдерами, не доверяли влиянию столичных авторитетов.[1170] Такое отношение не помешало джексонианцам создать свои собственные газеты в крупных городах и развить утонченное понимание роли средств коммуникации.
Редакторы газет того времени представляют собой увлекательные примеры не только ярких личностей, но и взаимодействия между политикой и прессой. Фрэнсис Блэр был выходцем из Кентукки, где он получил свои шпоры как представитель движения за облегчение долгового бремени после паники 1819 года. Выбранный для управления газетой Washington Globe, которая стала органом администрации Джексона, Блэр вывесил на её мачте лозунг «Мир управляется слишком сильно» и выпустил газету, которая обращалась не только к мелким фермерам, но и к недавним иммигрантам и начинающим бизнесменам, нетерпеливым к национальному банку. Как говорят, «Глобус» служил «армии мелких чиновников» в качестве «своего рода постоянного сообщения из национальной штаб-квартиры».[1171] Блэр был вознагражден контрактом на печать отчета о дебатах в Конгрессе, который он переименовал в «Глобус Конгресса». Иногда он использовал эту точку обзора для подавления выступлений критиков администрации.
Новые средства массовой информации открыли новые возможности для таланта и воображения. Джеймс Гордон Беннетт, иммигрант из Шотландии, создал газету New York Herald и превратил её в самую продаваемую в Америке. Католик, иногда критиковавший священноначалие своей церкви, Беннетт во многом определил городской электорат Демократической партии. Мордекай Ной, драматург, дипломат и потенциальный основатель еврейской общины под названием Арарат, был вознагражден за свою джексоновскую журналистику назначением на должность землемера Нью-Йоркского порта. Отчужденный от демократов Банковской войной, Ной потерял свою должность и перешел в партию вигов, и в 1833 году основал новаторскую, высококачественную газету «Нью-Йорк Ивнинг Стар».[1172]
Энн Ройалл, вынужденная содержать себя как пятидесятичетырехлетняя вдова, завоевала репутацию сначала как путешествующий журналист, а затем как язвительный редактор небольшой вашингтонской газеты. Она поддерживала джексоновскую демократию по вопросам своего времени, в том числе по вопросам банковского вето, воскресного почтового транспорта и защиты прав штатов на рабство. Хотя он часто не соглашался с ней, Джон Куинси Адамс восхищался её духом и называл её «извергом в заколдованных доспехах».[1173] (История о том, как она добилась интервью с обнаженным президентом, пока Адамс купался в Потомаке, увы, апокрифична). В то время, когда многие женщины находили выход своим талантам и энергии в церковной деятельности, Энн Ройалл направила палец презрения на евангелическое христианство. Женщины Первой пресвитерианской церкви в Вашингтоне жаловались, что она словесно домогалась их по дороге в церковь. Ройалл была привлечена к суду за «обычную ругань» и отстаивала свою свободу слова. На суде над ней резко обозначились политические партийные линии, поскольку пресвитерианки были связаны с уходящей администрацией Адамса, а новый военный министр Джексона Джон Итон (муж скандальной Пегги) выступал в качестве свидетеля защиты. После вынесения приговора Ройалл судья вместо традиционного пригибания табуретки назначил штраф, который за неё заплатили сочувствующие коллеги-журналисты. Ройалл возобновила свои язвительные обличения церквей.[1174]
