Она не отводила взгляда от моего лица.

— Серёжа, неужто ты и в этом мою вину нашёл? — спросила она.

Сказала:

— Я не такая, поверь.

«Я не такая, я жду трамвая», — подумал я.

Пожал плечами.

Заявил:

— Поживём — увидим.

Мне почудилось, когда я сегодня прощался с Уваровым: Николай радовался, что я вот-вот уеду. Будто моё присутствие его напрягало. Или он боялся, что я увезу с собой Маргариту Лаврентьевну.

Я не остался у Коли и не увёз Марго.

По дороге к Новосоветску я мысленно заглянул в свой воображаемый ежедневник — убедился, что до начала июля у Чёрного дембеля не осталось ни одного запланированного «спасения».

Ещё до темноты я вернулся в общежитие.

С середины мая в мужском корпусе общежития все чаще вспоминали об учёбе. После зимней сессии тема поиска конспектов и подготовки к экзаменам в разговорах студентов ушла на второй, а то и на третий-четвёртый план. Она уступила место «насущным» проблемам: разговорам о женщинах, о спорте, о мечтах, о деньгах и о международной политике. Но уже после майских праздников «ветер» вновь подул в другую сторону: в нашей комнате, коридорах общежития и в студенческой столовой на первом этаже общаги я всё чаще слышал фразы, касавшиеся темы учёбы и сдачи летних экзаменов.

В прошлой жизни летняя сессия мне ничем особенным не запомнилась. Я тогда без приложения сверхусилий получил зачёты, закрыл сессию без троек. Сейчас не сомневался, что проблем с переходом на второй курс института у меня не возникнет. Я уже договорился с Васей Ковальчуком, что приобрету у него по комплекту шпаргалок к каждому из грядущих летом экзаменов. Закрыл долги по контрольным и лабораторным работам. Проблем со сдачей экзаменов я не ждал. Подшучивал над Кириллом и Артурчиком, которые всё меньше думали о своих подружках и всё чаще заглядывали по вечерам в конспекты лекций.

В среду двадцать второго мая мои соседи по комнате вновь на время позабыли о страхах перед летней сессией. Они ввалились в комнату после занятий в институте ещё до того, как сюда пришла Котова — шумные, весёлые (я удивился, что они пошли «к себе» в общагу, а не отправились в женский корпус вместе со своими подружками). Артур и Кирилл объяснили мне своё поведение: они похвастались, что приобрели в ларьке «Союзпечать» газеты с результатами розыгрыша товарно-денежной лотереи. Причём, купили они сразу три экземпляра — один они бросили рядом со мной на кровать.

Я прижал рукой струны гитары. До прихода моего младшего брата и Прохорова я думал о запланированной на лето поездке к морю и наигрывал мелодию «Свадебного марша», сочинённую больше сотни лет назад Феликсом Мендельсоном. Появление соседей сбило мой лирический настрой. Я понаблюдал за тем, как суетились Кирилл и Артурчик. Видел, как Кир извлёк из ящика стола подаренные ему на день рождения лотерейные билеты и поделил стопку на две части — одну он вручил Артуру. Парни уселись за стол. Я опустил взгляд на лежавшую у моих ног газету, уловил запах типографской краски.

— Серый, ты свои билеты сам проверишь? — спросил Кирилл.

Он указал на тумбочку, где ещё с апреля хранились полученные мной в день рождения открытки и билеты товарно-денежной лотереи. Подарить свои билеты брату я не успел: будто в ответ на слова Кирилла раздался негромкий стук в дверь, и в комнату вошла Лена Котова. Она быстро сориентировалась, что происходило сейчас у нас в комнате. Лена взглянула на шуршавших лотереями Кира и Артурчика. Её глаза азартно блеснули. Котова нашла взглядом принёсённую мне парнями газету. Посмотрела на меня и умоляюще сложила на уровне груди руки. Я пожал плечами и звякнул струной.

Проверку своих лотерейных билетов я доверил Лене.

— До конца всего осталось несколько минут… — напевал я песню из пока ещё не существовавшего в этой реальности мультфильма «Остров сокровищ».

Я лежал на кровати, смотрел, как Кир и Артур водили по газетам указательными пальцами и шевелили губами, беззвучно проговаривая номера лотерейных билетов.

— …И меня, какая жалость, видно не убьют…

На моё пение не обращали внимания ни мой младший брат, ни Артурчик, ни Котова: они напряженно всматривались в номера билетов и сравнивали их с напечатанными в газете цифрами.

— …Не болтаться мне на рее…

— Есть выигрыш! — воскликнул Кирилл.

Он вскинул голову, взглянул на приостановившего сверку номеров Артура, показал ему билет. Я прервал пение — в комнате воцарилась тишина. Котова повернулась к Киру, недоверчиво сощурилась.

— Что там? — спросил Артурчик.

Мой младший брат улыбнулся.

— Часы «Заря-2014» женские, — прочёл в газете Кирилл.

— Дай-ка.

Прохоров отобрал у Кира билет, внимательно его осмотрел. Вытянул шею, пробежался взглядом по мелкому шрифту на газетной странице. Лена и Кир наблюдали за ним, затаив дыхание.

— Нет, не годится, — произнёс Артур.

Он покачал головой. Ткнул пальцем в билет.

— Номер сошёлся, — сказал он. — Но серия-то не совпала.

Он дёрнул плечом и взмахнул билетом.

— Прости, друг, но это не часы, — сказал он. — Зато один рубль у тебя уже есть.

Кир выхватил из руки приятеля лотерейку и снова склонился над газетой.

— Точно, — выдохнул он. — Блин. Не повезло.

Мой младший брат вздохнул, отложил билет на стол отдельно от прочих. Взял из стопки следующий. Артур и Котова утратили к нему интерес, снова зашуршали газетами.

Я провёл рукой по струнам и тихо пропел:

— Фортуна! Лотерея! В жизни и в кино…

Прохоров первый завершил проверку билетов. Он отодвинул стопку полученных от Кира билетов в сторону. Покачал головой, вынул из пачки сигарету.

— Ни одного выигрышного, — сказал он. — Кто бы сомневался. Как всегда.

Артур помял сигарету в руке, но не пошёл на перекур — наблюдал за Леной и Кириллом.

— …Распахнём же поскорее в мир чудес окно… — пропел я.

И снова замолчал.

Потому что Кирилл сообщил:

— Ещё один рубль.

Он ухмыльнулся и пояснил:

— Снова не совпала серия. А мог бы выиграть стиральную машину «Чайка»…

Кир завершил проверку билетов уже под «Песню Верещагина». Я тянул «ваше благородие, госпожа удача», когда мой младший брат откинулся на спинку стула. Он пожал плечами.

— Два рубля, — сказал Кир. — И всё. Не густо.

Кирилл и Артурчик синхронно повернули головы, посмотрели на шелестевшую билетиками Котову. Я тоже взглянул на Лену. Отметил, что она ещё не сверила номера у трети полученных от меня лотереек.

Прохоров всё же решился на перекур. Он ушёл на кухню вместе с Кириллом. Они вернулись примерно через две минуты. Словно опасались, что пропустят радостный крик Котовой, обнаружившей выигрышный билет.

Они его не пропустили. «…Ваше благородие, госпожа победа…» — пропел я, когда Лена вдруг резко выпрямила спину. Я увидел, как Котова встряхнула головой и снова сверила цифры на билете с теми, напечатали в газете.

— Выиграли, — сказала она.

Обернулась, посмотрела на меня.

— Серёжа, мы выиграли, — сказала она уже увереннее.

И вдруг встала со стула и радостно взвизгнула.

— Выиграли! — прокричала Лена, захлопала в ладоши.

От звуков её звонкого голоса задребезжало оконное стекло.

— Что там?! — хором спросили Кир и Артур.

Они тоже вскочили со своих мест, шагнули к Лене. Пристально смотрели на её лицо, словно в ожидании пророческого известия. Я тоже не отводил взгляда от буквально светившихся от счастья Лениных глаз.

— Что выиграли? — повторил Артурчик.

Котова горделиво приосанилась, взмахнула зажатым в руке лотерейным билетом.

И торжественно объявила:

— Мы выиграли… электрический самовар!

В первой половине мая торты у нас почти не заказывали. Поэтому я решил, что Майские праздники не ассоциировались у советских граждан с дарением подарков. До двадцатых чисел мая мы с Котовой передали водителю директора швейной фабрики только четыре заказа (три «Райских сада» и одну «Клумбу императора»). Хотя за предыдущий месяц изготовили двенадцать тортов. Ситуация со снижением количества заказов намекала на то, что интерес к «цветочным тортам от Прохорова» со стороны состоятельной прослойки новосоветского общества снизился. На это обратила внимание и Котова. Но не из-за снижения наших доходов. А потому что Лена уже второй месяц уговаривала меня обучить её изготовлению кремовых украшений — мне пока попросту лень было заниматься обучением.