— Баста, карапузики, кончилися танцы.

Я занёс водителя «Запорожца» во двор Прохоровых. Белобрысый ещё не шевелился, помечал наш путь тонкими прерывистыми струйками красноватой слюны. Врезал я ему не в полную силу, но и не аккуратничал. Но всё же предполагал: его челюсть треснула в паре-тройке мест. Меня это обстоятельство не беспокоило: я не собирался с белобрысым вести беседы. Всё, что хотел, я уже узнал у его напарника: расспрашивал того тщательно, настойчиво. На проведение очной ставки для похитителей Ильи Владимировича у меня не осталось ни времени, ни желания.

Артур и Кирилл сидели за столом около летней кухни, когда я ударом ноги распахнул калитку. Комсомольцы вскочили со своих мест при моём появлении, рванули мне навстречу. Они рассматривали мою ношу, пугливо озирались по сторонам. Забросали меня вопросами, от которых я отмахнулся. Краем глаза я заметил глубокую яму под кустом пиона. Но не остановился рядом с ней — сразу проследовал к сараю. Уложил белобрысого на землю около вольера. Из будки выглянула собачья морда — пёс жалобно тявкнул и заскулил. Кирилл схватил меня за руку. Я обернулся, заглянул в глаза брата.

Успокоил его:

— Живой он.

Показал парням свои ладони, сказал:

— Я ж не зверь, пацаны. Несильно его приложил.

Толкнул белобрысого ногой.

— Но очнётся он не скоро. Вырубил я его своей «коронкой».

Поправил тельняшку; убедился, что не испачкал её.

Велел Артуру принести верёвку.

Спросил у младшего брата, о темноволосом пленнике.

— Уже не стонет, — сказал Кирилл. — Немного пошумел и затих. Мы не заходили к нему. Как ты и просил.

— Вот и молодцы.

Я приоткрыл дверь сарая. Вдохнул запахи мочи, мышей и гнили. Встретился взглядом с пленником. Мужчина смотрел на меня не грозно — испуганно: он не забыл о нашей беседе. Пленник взглянул на оставленные мной на ящике инструменты. Замычал. Я приободрил его улыбкой. Пинками откатил мужчину к дальней стене, освободил место на полу для второго тела. Прохоров принёс мне бельевой шнур. Я упаковал белобрысого качественно: связал ему руки и ноги, соединил их вместе. Убедился, что водитель «Запорожца» дышит — заткнул ему рот подвернувшейся мне под руку мешковиной.

Свет в сарае я погасил. Закрыл дверь на щеколду. Взглянул на выбравшегося из будки пса — тот поджал хвост. Часы подсказали, что я возился с похитителями директора швейной фабрики меньше часа. Прохоров и Кирилл внимательно наблюдали за мной. Я вернул Артуру испачканную дорожной пылью сигарету — Прохоров тут же прикурил её (будто по команде), выдохнул в собачий вольер струю дыма. Кир озадаченно поглядывал на красноватое пятно, что осталось на том месте, где я связывал белобрысого водителя. Я прошёл мимо парней, мазнул взглядом по яме под пионом, сполоснул в умывальнике руки.

— Что нашли под кустом? — спросил я.

Кирилл и Артур переглянулись.

Прохоров провёл пальцем по усам, снова затянулся дымом.

Мой младший брат сказал:

— Серый, там…

— Сам посмотри, — предложил Артур. — Мы занесли банки в кухню. Мало ли… Ещё увидит кто-то.

— Банки? — переспросил я.

Вытер о полотенце руки, посмотрел на лица парней.

Комсомольцы стояли навытяжку, будто солдаты на торжественном построении.

Ветер шевелил их волосы, помахивал листвой пиона.

— Некогда мне разглядывать ваши банки, — сказал я. — Что там? Деньги? Или золото?

— Деньги, — ответил Прохоров. — Много. Я… не знал, что у отца есть… столько.

— И жестянка с монетами, — сказал Кир. — С золотыми, царскими.

Я ухмыльнулся, покачал головой.

Подумал о том, что Артур почти угадал: тогда, в прошлой жизни. Вот только оказалось не «или, или» — Илья Владимирович прятал под пионом и золото, и деньги.

Я указал пальцем на парней и скомандовал:

— Яму под кустом засыпать. Быстро и качественно. Сейчас же! Вам ясно?

Комсомольцы кивнули — синхронно, словно предварительно потренировались.

— Во-вторых, — сказал я, — о своей находке не говорите никому.

Посмотрел на лица парней и уточнил:

— Вообще никому! Наказание за покупку и хранение золотых монет — вплоть до расстрела. Это не шутки, пацаны. Вам понятно?

— Да, — хором отозвались парни.

Позабывший о сигарете Прохоров нервно потирал усы.

Кирилл покусывал губы.

Парни стояли плечо к плечу, не сводили с меня глаз.

— Банки… и жестянку заверните в старые мешки и спрячьте в погребе, — сказал я. — У дальней стены. Забросайте картошкой. Илья Владимирович вечером сам с ними разберётся.

— Ладно.

Я указал в направлении сарая, из которого пока не доносилось ни звука.

— Следите за пленными, — напутствовал я парней. — До вечера они под вашим присмотром. Им не нужно ни есть, ни пить, ни писать. Потерпят. Главное, чтобы они просидели в сарае до моего возвращения. Уяснили?

— Да.

Я спросил:

— Артурчик, у тебя водка есть?

Прохоров заморгал, будто его мозг с трудом перестраивался на новую тему.

— Есть, — ответил он. — «Столичная». Три бутылки.

— Давай две, — сказал я.

И тут же произнёс:

— Нет! Стоп. Неси все три.

Махнул рукой.

Попросил:

— Заверни их в газеты и положи в сумку. Я скоро их у тебя заберу.

Я бросил взгляд на циферблат часов и направился к калитке.

— Серый, ты куда⁈ — спросил Кирилл.

— Сейчас вернусь, — ответил я. — Ждите меня здесь.

Дома я бросил на стол учебник физики и переоделся в свою парадную армейскую форму. Сменил сандалии на кеды. Заломил набок берет, застегнул белый ремень. Придирчиво осмотрел своё отражение в зеркале.

«Среднего роста, плечистый и крепкий, — мысленно продекламировал я, — ходит он в белой футболке и кепке…»

Достал из-под кровати свой старый чемодан, вытряхнул его содержимое на кровать. Защёлкнул замки, взвесил чемодан в руке. Даже пустой он весил немало, будто содержал чугунные вставки.

В парадной форме и с пустым чемоданом я вернулся во двор Прохоровых. Забрал у дымившего сигаретой Артура тряпичную сумку с бутылками. Вручил своему младшему брату трофейный кастет.

— Это на всякий случай, — сказал я.

Кирилл надел оружие на пальцы, сжал кулак.

«Кастет в руке боксёра — это страшное оружие», — подумал я.

— Серый, а ты куда? — повторил Кир.

Он закусил губу.

— На вечер у меня запланирован подвиг, — ответил я. — Прогуляюсь за Ильёй Владимировичем…

Прохоров встрепенулся, шагнул ко мне.

— Сергей, я с тобой! — сказал Артур.

Я покачал головой. Похлопал Прохорова по плечу.

— Нет, Артурчик. Сам справлюсь. Вы с малым стерегите пленных.

Посмотрел на серьёзные лица парней.

— Если до темноты не вернусь, звоните в милицию, — сказал я. — Но не раньше! Вы меня поняли, пацаны?

Комсомольцы кивнули.

В вольере тявкнул пёс.

— Вот и молодцы, парни, — сказал я.

Взял в правую руку и чемодан, и сумку. Обёрнутые газетами бутылки ударились друг о друга — отозвались на мои действия приглушённым стуком. Я решительно зашагал к забору.

— Чёрный, а зачем тебе водка? — крикнул мне вслед Кир.

Я обернулся, хмыкнул и ответил:

— Как это, зачем? Малый, запомни: без водки в нынешние времена — никуда…

Я шагал по центру дороги в парадной форме ВДВ Советской армии. С потёртым, будто потрёпанным жизнью, чемоданом в руке. Словно вновь возвращался со службы. Вот только теперь я топал не домой, а в обратную сторону: шёл в направлении дома Варвары Сергеевны Павловой. Любопытные детишки не спускали с меня глаз. Бдительные пенсионеры с орденскими планками на груди провожали меня взглядами и спрашивали, куда это я направился — я отвечал им уклончиво, нагнетал загадочность… и позвякивал завёрнутыми в газеты бутылками.

Солнце давно перевалило за зенит — придорожные деревья и кусты отбрасывали длинные тени. То здесь, то там звучали голоса: советские граждане возвращались домой с работы. Я вспомнил, что Варвара Сергеевна сегодня отсыпалась после ночной смены. Но не дошёл до дома Павловых. Я поравнялся со свежевыкрашенным в синий цвет деревянным забором — сбавил темп, а потом и вовсе свернул с проезжей части к облицованному кирпичом дому с покатой крышей. Распахнул калитку, прошёл мимо припаркованного во дворе мотоцикла и постучал в дверь веранды.