— Привет, мальчишки, — сказала Лена.

Уселась справа от меня.

Сказала:

— Ну что, будем учиться?

На большой перемене Котова не пошла в столовую вместе с Тороповой и Артурчиком.

— Третий лишний, — сказала она в ответ на мой вопросительный взгляд (говорить я не мог: жевал беляш).

Лена уселась на лавку рядом со мной и Васей Ковальчуком, отбросила со лба прядь волос.

Она подмигнула Василию — тот едва не подавился пирожком с ливером.

Котова улыбнулась и вынула из бумажного пакета песочный коржик.

В среду Котова снова будто приклеилась ко мне в институте. Я не видел, беседовала ли она с Васей Ковальчуком. Но Василий на практических занятиях уступил ей место: перебрался за ту парту, где раньше сидели Артур и Кирилл. Мой младший брат теперь восседал бок о бок с Ингой Рауде. Артурчик развлекал Торопову.

На большой перемене Василий снова исчез: он ушёл в столовую вместе с земляками. Будто запомнил вчерашние слова Котовой о том, что «третий лишний». Лена бегство Ковальчука словно и не заметила: она преспокойно уселась рядом со мной на скамейке, взяла из моих рук коржик и стеклянную бутылку с лимонадом.

— Сергей, а как ты понял, что любишь эту свою Варю? — спросила она.

Я покачал головой, затолкал в рот остатки беляша.

Заметил, что Котова всё ещё ждала мой ответ — пробубнил с набитым ртом:

— Никак. Я её не любил.

Ветер пошелестел листьями каштана над нашими головами. В небе над институтом пролетела птичья стая: птицы выстроились клином, будто самолёты на параде. Я отобрал у Котовой бутылку, сделал большой глоток газированного напитка. Заметил, что Лена задумалась. Котова указала на меня коржиком.

— Но ты же с ней…

Она не договорила.

— Ага, — сказал я. — Я с ней спал.

Протянул Лене бутылку — Котова этого будто и не заметила.

— А она… почему тогда она…

Я пожал плечами, поставил бутылку на лавку.

— Не грузись, Котова. Мир сложнее, чем тебе кажется.

Взял с расстеленной на скамье бумаги очередной беляш.

Сказал:

— Хочу, что б ты знала, Котова. Я в женщин не влюбляюсь. Никогда.

Впился зубами в румяный бок беляша — заметил, что Лена ждала продолжение моего признания.

Я прожевал и сообщил:

— Моя личная жизнь уже спланирована. Без всякой там любви. Я женюсь по расчету.

Котова скривила губы, помахала коржиком.

— Как-то это…

— Не по-комсомольски, — сказал я. — Знаю. Но такова жизнь.

Развёл руками.

Лена смочила лимонадом горло, спросила:

— И кто же эта счастливица? Она знает о твоих намерениях?

— Узнает, — сказал я. — Когда придёт время.

После занятий Котова не пошла в общежитие вместе с Тороповой и Прохоровым. Она увязалась за мной. Удивилась, когда поняла: я направился не в столовую, а в магазин.

— Зачем тебе продукты? — спросила Лена.

— Торт сегодня испеку, — ответил я.

Котова взмахнула ресницами.

— Торт? — переспросила она. — Зачем?

— Илье Владимировичу Прохорову пообещал.

Лена улыбнулась.

— Торт для Вари! — воскликнула она.

Всплеснула руками.

— Значит, ты, и правда, по ней скучаешь. Ты всё ещё её любишь.

Я покачал головой и произнёс:

— Не выдумывай то, чего нет.

Котова толкнула меня в плечо, сощурила глаза.

— Это нормально, Сергей, не стесняйся свих чувств, — сказала она. — Я не расскажу об этом Артуру.

Лена провела пальцем по своим губам, словно закрыла их на застёжку-молнию.

И пообещала:

— Вообще никому не расскажу. Честное комсомольское. Могила!

Вечером запах брауни привлёк внимание Паши Мраморова и Вовы Красильникова. Парни явились на кухню, пожали мне руку. Взглянули на посыпанный мукой стол, уселись на подоконник, закурили. Поинтересовались, будут ли сегодня «танчики». Я расстроил их сообщением о том, что покрою торт глазурью завтра. И завтра же сделаю для торта украшения из шоколада. Объяснил парням, что сегодня для украшательств не хватит времени.

Лена Котова вошла на кухню, когда я уже вынул из духовки шоколадный корж и под присмотром Паши и Вовы взбивал яичные белки. Парни при виде Лены встрепенулись. Они пригладили причёски, заправили в штаны майки. Котова сыпала вопросами «что это» и «зачем». Вместо меня ей охотно отвечали Мраморов и Красильников. Они повторили девчонке всё то, что я на прошлой неделе рассказывал им о приготовлении «Птичьего молока».

— Это всё ерунда, — сказал Вова. — Ты ещё танчики не видела!

— Но танчики будут только завтра, — сообщил Паша.

— Какие танчики? — спросила Котова.

Я не слышал объяснения парней: пошёл в комнату за остывшим брауни. Застал там Кирилла — мой младший брат сидел за столом, решал математику. Кир сообщил мне, что приходила Котова. Он уже не избегал встреч с Леной. Но Кир и Котова по-прежнему не смотрели друг другу в глаза. Я известил брата, что Лена меня отыскала. Увидел Красильникова и Мраморова, когда возвращался на кухню. Парни ринулись мне навстречу.

— Это… Чёрный, я просто пошутил, — сказал Вова.

— Не злись, Серёга, — сказал Паша. — Это была просто шутка.

— О чём вы говорите?

Парни хором извинились и прошмыгнули в свою комнату. Громко щёлкнул замок. Я секунду постоял рядом с запертой дверью, вернулся на кухню. Увидел, что Котова рассматривала форму для торта. Заметил дымок, что поднимался из стеклянной банки с окурками: Красильников и Мраморов не затушили сигареты. Лена вертела в руках деревянную рамку и улыбалась, будто рамка напомнила ей о приятных и весёлых событиях.

— Что тут у вас случилось? — спросил я.

— Ничего, — ответила Котова. — Мальчишки позвали меня на свидание.

— И что?

— Я же говорю: ничего такого… — повторила Лена.

Она пожала плечами.

Её глаза смеялись.

— Я согласилась, — сообщила Котова.

Сощурила глаза и призналась:

— Сказала мальчишкам: ты ломаешь носы всем, кто со мной заигрывает.

Котова улыбнулась.

Подняла рамку, посмотрела на меня сквозь неё.

— Когда я такое делал?

Лена махнула рукой.

— Сергей, я же пошутила, — сказала она. — Неужели непонятно?

Тряхнула головой.

— Но было весело. Ты бы видел их лица!

В четверг вечером я завершил работу над тортом — занялся им после ужина, когда пришла Котова. Красильников и Мраморов (сегодня они нарядились в рубашки и брюки) заверили Лену, что нынешние «танчики» у меня получились даже лучше, чем в прошлый раз. И больше размером. Я лишь пожал плечами в ответ на утверждение парней. Хотя и не сомневался, что изготовил шоколадные фигурки чётко по сохранённому в памяти шаблону.

Сегодня отметил, что оба четверокурсника не приближались в моём присутствии к Котовой. А Лена будто дразнила их — то и дело заглядывала парням в глаза, улыбалась. Лицо рыжего Красильникова время от времени покрывалось розовыми пятнами. Прятал от девчонки глаза и Мраморов. Но парни не сбежали в свою комнату — досмотрели мою работу над тортом до финала: когда два танка замерли друг напротив друга на шоколадном поле.

Илья Владимирович Прохоров пришёл, как и в прошлый раз: точно в назначенный час. Улыбнулся при виде «тридцатьчетвёрок». Внимательно осмотрел торт, будто искал трещины на его шоколадной скорлупе. Кивнул. Поблагодарил меня. Оставил на столе сорок рублей. При виде оплаты за торт (изображавшая сидящее на стуле привидение) Котова изумлённо вскинула брови. Я проводил директора швейной фабрики до выхода.

Попрощался с Прохоровым, прикрыл дверь.

— Это что такое? — спросила Лена.

Она указала на четыре банкноты, что лежали на столе.

— Деньги, — сказал я.

— За торт? — произнесла Котова.

— За работу.

— А я думала…

— Ты ошиблась.

Котова пару секунд молчала — смотрела на деньги.

— А ты странный, Чернов, — сказала она. — Я всё ещё тебя не понимаю.