Вот ведь баран, ну говорил же, вспомни себя! Сам с собой начал ругаться я. Первый раз осознал себя в чужом теле, а тут такой облом, скоро сдохну. И задергался от негодования. Не хочу!

Силился кричать, что я не тот, кто им нужен, что меня подставили. Да что толку, только мычал. Да и кто мне теперь поверит. Я же сам во всем признался, сам подписал себе смертный приговор, никто меня ни неволил. Вот же зараза. Мне что, теперь вопить, что я из другого мира? Так сочтут, что сбрендил от страха.

Охранники крепко держали за меня плечи. От моих мычаний и дерганий, все как бы очнулись.

— Ну, — начальник тюрьмы пожал плечами, — не знаю, может повесить? — И посмотрел на поверенного.

Тот отрицательно покачал головой.

— Князь дал указание, казнь должна быть отвратительной и мерзкой.

Мужчина вздохнул, вновь задумавшись.

— Может, — подал голос его помощник, — утопить в выгребной яме, она глубокая, там много дерьма скопилось. Захлебнется в нечистотах, думаю, это мерзко. — И поежился скривившись.

— Согласен, мерзко, но слишком быстро. Забыли, сказано же, долго и в муках. Еще есть идеи?

Все пожимали плечами. Поверенный взглянул мельком на пацана, что тихонько сидел в углу. У того уже горели глазки, он что-то хотел сообщить.

— Ну, говори, говори, дозволяю. — Обратился он к нему.

Присутствующие повернулись в его сторону и внимательно посмотрели.

— Да что он может предложить, оболтус. — Бросил его дядя и махнул рукой, — одна дурь в башке.

— А вот и могу! — Надулся тот.

— Слушаю, говори, я же разрешил. — Подтвердил дознаватель, недовольно скосившись на начальника тюрьмы. Тот, пожав плечами, махнул рукой.

Мальчик встал, приосанился. Ему же разрешил сам поверенный в делах князя.

— У нас во дворе есть качели. — Начал он, шмыгнув носом. — Мы живем недалеко отсюда. Так вот, я предлагаю сделать такие из доски, ну и бревно посередине, чтобы качались. Сверху привязать его, — и кивнул в мою сторону. — Так, чтобы в конце голова свешивалась. Ну, а с другой стороны, что-то тяжелое. Ну, бочонок с песком, или камень какой, чтобы перевешивал и удобно было качать. Я так играю, один ведь, привяжу и качаюсь.

— Это понятно, дальше что? — Поторопил проверяющий.

— Так все просто, — он пожал плечами, — берем бадейку, ну или тазик какой деревянный, поглубже. Наливаем в него нечистот, ставим под его лицо, — и вновь на меня кивнул, — а затем качаем, макая в жижу. Он станет задыхаться, начнет хлебать, так можно долго мучить.

Его дядю всего продернуло.

— И откуда в тебе такое? — Сморщился он.

Тот пожал плечами.

— Ну, вы же просили, что-то мерзкое.

— А что, мне это очень даже нравится, хорошая идея. — Дознаватель улыбнулся и как-то так хитро посмотрел на мальца.

А меня зашатало. Уже сейчас стало дурно, от того, что придумал этот засранец, и как только так быстро все сообразил? И что мне везет на всяких извращенцев. Тут же вспомнился другой маленький садист, что расчленял моё тело с улыбочкой на лице. Оказывается, я это помню.

— А скажи малой, — поверенный подмигнул ему, — а не хочешь ли сам всем этим заняться?

Ага, а кому еще придет в голову возиться с отвратительно смердящими нечистотами. Меня передернуло судорогой, от подобных мыслей.

А тот засиял от счастья, часто кивая головой.

— Не плохая смена растет, а? — обратился он к его дяде, — что скажешь?

Тот пожал плечами, — мне то что, хочет, пусть развлекается.

— Справишься? Не подведешь? — Поверенный кивнул ему.

— Нет, нет, все сделаю, будьте спокойны, я же понимаю, что ему надо подольше помучиться, насладиться, так сказать процессом. — Затараторил тот.

Вот гаденыш. Я засопел от злости.

Главный засмеялся.

— Мне нравится ход твоих мыслей, юнец. Хорошо сказал. Что же, будь по сему. Вы двое, — обратился он к стражникам, которые удерживали меня. — Помогите ему. — И кивнул на пацана. — Соорудите все, что бы он мог воплотить распоряжение самого князя. Вам понятно? — Уже с нажимом в голосе добавил он.

— Так точно! — Одновременно рявкнули оба.

— Местечко у Вас есть тихое во дворе, чтобы никто не мешал? — Он кивнув на пацана, посмотрев на начальника тюрьмы.

Парень стоял счастливый, с улыбкой до ушей. Возбужденный, сияющий от предвкушения развлечения, поглядывая на меня, как на дорогую игрушку. Сверкал глазками, даже губки облизывал.

Ну, вот откуда они такие берутся, эти мелкие, моральные уродцы? Я обреченно вздохнул. Похоже, не судьба мне здесь освободиться, избежать смерти, ой как не хочется таким способом умирать. Мурашки пробежали по всему телу.

Конечно, я понимал, что на самом деле уже не умру, лишь это тело погибнет, но действительно, уж слишком омерзительный способ. Меня вновь передернуло.

— Местечко есть, как не быть, — ответил тот, — сзади тюрьмы небольшая огороженная территория, туда никто давно не ходит. Маленький дворик, раньше там всякий хлам держали, затем ненужное сожгли, место осталось. Выхода оттуда нет, попасть возможно лишь со двора крепости, через воротца в стене.

— Вот и отлично! — Поверенный в делах князя встал. — Приступайте, — бросил он стражникам и повернулся к начальнику тюрьмы. — Ты говорил, винцо у тебя есть хорошее? Может и поесть, что найдется?

— Все есть, не извольте беспокоиться. Сейчас организуем. — Тот засуетился, вскакивая со своего места, заулыбался.

А меня уже выводили из кабинета, сзади, подскочив, довольно сопел малой.

— Я вечером зайду, проверю, перед отъездом. При мне его окончательно утопишь, смотри, чтобы раньше не сдох. — Бросил дознаватель нам в след.

— Не извольте беспокоиться, останетесь довольны! — Весело выпалил пацан, поклонился и мы вышли. Он обогнал нас и радостно подпрыгивая, поскакал впереди.

Выйдя наружу, мы прошли во двор, свернули налево. Обошли центральное здание, приблизились к крепостной стене.

Мое тело подрагивало, по нему пробегала нервная дрожь. Все-таки было страшно, когда тебя вот так ведут на казнь. Уже заранее, мутило от предстоящего.

В стене открыли небольшие ворота. За ними находилась территория, огороженная деревянным забором метра два высотой, туда мы и вошли. Кое-где валялся мусор, какие-то ящики. Возле дальней стены, вплотную, стояла разбитая телега, с прошлогодним сеном.

Меня бесцеремонно толкнули. Упав, я застонал, скрючившись. Все-таки защемило штанами конкретно, до невозможности больно.

Вскоре притащили широкую, толстую доску. Мою тушку подняли, положили на нее, на живот, так, чтобы с конца свешивалась голова. Плотно прикрутили веревкой в нескольких местах.

Прикатили бревно, старую небольшую бочку, засыпали в нее землю. В общем, соорудили качели. Когда все было готово, мальчик важно подошел, нажал рукой мне на плечо, попробовал. Я легко пошел вниз. Довольно кивнув, он убрал руку, качели вернули меня в исходное положение.

Затем все ушли, оставив меня одного. И что дальше? Нет, я понимал, что произойдет, дело не в этом.

Мои мысли были о том, что мне все-таки удалось осознать себя в этом теле. Память того юноши отошла на задний план из-за сильного стресса, и того, что она у него была совсем короткая. Он ведь получил травму, и не помнил своего детства. А умирать то, как не хочется!

Знаю, что уйду куда-то дальше, но все равно очень страшно. Тело нервно дрожало. Все-таки знать, это одно, а пройти через подобное, совсем другое, инстинкты берут свое.

Увы, мне не удастся здесь избежать предначертанной смерти, значит, вернусь назад. Затем все повториться вновь и еще неизвестно, получится ли где, вновь проявить себя в чужом теле.

Вскоре вернулись стражники, с довольным пацаном. Они сняли с какой-то тележки деревянную бадью, почти доверху наполненную нечистотами, поставили ее подо мной.

В нос шибануло смрадом, от едкого, мерзкого запаха, заслезились глаза. Ком подкатил к горлу. Я сморщился, этой вонью невозможно дышать, попытался отвернуть лицо.

— Заткните ему нос. — Попросил пацан, — а то еще захлебнется раньше времени, пусть ртом дышит.