— Ай, ай, ай, — запричитал я. Кончик впился в кожу, причиняя боль. У меня потекли слезы, всхлипывая, я осторожно поднялся.

— Так-то лучше. — Он, убрав кинжал, достал веревку. — Руки давай.

— Не надо, пожалуйста, что я сделал, зачем? Отпустите меня. — Запричитал я, пряча их за спиной, не понимая, что происходит. Он тут же врезал мне пощечину. Щеку пронзала жгучая боль. Не ожидая подобного, я вздрогнул. Зарыдав, закрыл лицо руками.

— Когда говорю что-то делать, ты должен это выполнять! Руки протянул, быстро. — Зарычал он.

Продолжая плакать, опустив голову, боясь, что он вновь меня ударит, я подчинился.

Он сложил их вместе. Быстро, крепко связав, взялся за конец веревки и дернул.

— Пошли.

Повернувшись, потащил меня в сторону леса.

— Не надо, пожалуйста, отпустите, — Заголосил я, внутри все дрожало. Пока мы шли, я увидел то, что осталось от каравана.

Везде лежали люди, они были мертвы. Валялись отрубленные руки, ноги, головы, очень много крови. Отовсюду шел отвратительный запах, мне стало дурно.

— Отпустите меня, — вновь взмолился я, всхлипывая. — Не надо, я нечего не сделал, отпустите, пожалуйста.

Пацан остановился. Повернувшись, зло на меня посмотрев, достал клинок.

— Еще хоть слово вякнешь, я тебе яйца отрежу. Понял? — И сунул мне его между ног, чуть надавив вверх.

Побледнев, вздрогнув, я инстинктивно сжал ножки, вытаращившись на него. По спине побежал холодок. Было видно, он не шутит и сделает это. Причем сама мысль ему нравилась, на лице отражалась мерзкая улыбочка. Я, сильно испугавшись, быстро закивал соглашаясь.

Убрав кинжал, он вновь потащил меня за собой.

Мы углубились в густой лес, уходя все дальше и дальше. Бродили по нему целый день. Время уже близилось к вечеру. Я устал, вымотался, ноги с непривычки болели, идти становилось все труднее, они заплетались.

Да, иногда мы делали привал, передохнуть, подкрепиться, останавливаясь возле воды. Вот только отдыхал он, развалившись на травке. Что-то жевал, улыбаясь, поглядывал на меня, привязав предварительно руки повыше к дереву, так, чтобы я не мог сесть.

Ни воды, ни еды не давал. Во рту все пересохло. Я облизывал губы, наблюдая за тем, как он умывается, утоляет жажду из ручья, довольно причмокивая. Ножки не произвольно подгибались, тряслись, я провисал на руках, отчего сильно болели запястья. Возникало огромное желание упасть на землю, но лишь всхлипывал. А затем, парень, немного передохнув, тащил меня дальше.

Пару раз все-таки развязывал руки, чтобы дать возможность оправиться. А когда вновь стягивал на них веревку, я морщился от боли, подвывая, дергался.

Все это время, меня не покидало чувство нереальности происходящего. Как будто это твориться не со мной, или я сплю? Но усталость и боль отрезвляли. Мотая головой, сбрасывая наваждение, я продолжал двигаться вперед. Слезы высохли, лишь изредка тихо всхлипывал, смерившись с неизбежным.

Наконец, мы вышли к заброшенной деревне, расположенной на огромной поляне, в глубине леса. Когда и кто здесь жил, непонятно. На данный момент, это место облюбовала банда. Избы выглядели старыми, некоторые, слегка покосились.

Парень, облегченно вздохнув, повел меня к одному из домов. Во дворах стояли лошади, много телег. То там, то тут я видел бородатых мужиков. Кто-то, что-то делал, носили какие-то вещи, корзины, рубили дрова, при этом, все были при оружии. У кого, короткие, у кого, длинные мечи. Кто-то, с топором за поясом, кто-то, даже с секирой.

Ни кто на нас не обращал внимания, так, изредка бросали косые взгляды и продолжали заниматься своим делом. Одну из телег я узнал, как раз на ней ехал учиться в город. Слезы сами потекли из глаз.

Мы вошли во двор одного из домов и, приблизившись к крыльцу, остановились. Нам на встречу вышел здоровый, высокий мужик, со шрамом на лице. Он был одет в черные сапоги, свободные темно-синие штаны и серую, широкую рубаху. На поясе, в ножнах, висел длинный меч. Встав возле двери, облокотился о косяк. Сложив руки на груди, окинул нас суровым взглядом.

— Здрав будь Атаман. — Произнес пацан, слегка кланяясь.

— И тебе не болеть. — Ответил тот. — Ну и где ты шлялся?

— Да вот, — он кивнул на меня, — пленника привел. По лесу долго петлял, следы заметал.

— И на кой, ты эту девчонку сюда притащил? — Чуть приподняв брови, поинтересовался он.

— Почему девочку? — Опешил парень.

— А что, по личику, не видно, что баба? — Хмыкнул атаман.

Пацан повернулся, изумленно на меня посмотрел. Подошел в плотную, глянул в лицо, затем сунул руку мне между ног, пощупал. Я инстинктивно их сдвинул всхлипнув.

— Не-е, мальчик. — Довольно произнес он.

— Ладно, пусть будет мальчик. — Атаман покачал головой. — За тобой двое, еще одного ранил, неплохо навострился стрелять из лука, молодец. — Похвалил он.

Тот довольно заулыбался.

— Но, вот только скажи мне, зачем ты его сюда привел? — Атаман вздохнул.

— Так я… — растерялся парень. — Он же сын знатного купца, смотри, какой хорошенький, холеный, — и погладил меня по голове. — Его же продать можно. Такой дорого стоит.

Тот покачал головой.

— Согласен, получить можно много. Товар первосортный, покупатель найдется быстро, за такого, хорошо заплатят. Вот только, где мы, а где рынок, ты об этом подумал? До него же, семь дней пути, и кто его туда повезет?

— Так это… — парень задумался, почесав затылок. — Я как то, не подумал. — Выдал он. На крыльцо вышел еще один мужик, откусывая по пути яблоко.

— Не подумал он. — Не довольно произнес атаман. — Ты же знаешь, мы ни кого не берем, мороки много, следы заметаем, а ты сюда приволок.

Пацан сник. — Ну, я же, петлял по лесу. — Тихо промямлил он.

— Откуда эта девчушка? — Произнес, вставший сбоку мужик.

— Пацан это. — Бросил атаман.

— Миленький, какой смазливый. — Медленно протянул тот, как то не хорошо улыбнувшись.

— И что мне теперь с ним делать? — Грустно промолвил парень, поглядывая, то на меня, то на главного.

— Утром уходим, чтобы до утра, его тут не было. Трофей твой, сам привел, сам и порешишь. — Повернувшись, скрылся в хате.

Пацан, вздохнув, нахмурился, бросил на меня злой взгляд.

— Да, отведи в лес, горлышко вскрой, делов-то. — Посоветовал бандит.

Я вздрогнул, внутри все похолодело.

Парень поморщился.

— Что, не хочешь резать?

Тот отрицательно покачал головой.

— Тогда вздерни на суку или мне лучше отдай. Я поиграюсь с ним до утра, да кончу. — Мужик хмыкнул.

Пацан задумался, затем отрицательно помотал головой. Хитро улыбнувшись, подмигнул мне, от чего я не произвольно поежился.

— Я сам. Пойдем. Повеселишь меня напоследок. — Бросил он.

Мужик с сожалением вздохнул, махнув рукой, скрывшись в доме.

Я, всхлипывая, еле передвигая ноги, поплелся за ним. Сердце билось учащенно, внутри все сжалось.

Мы вошли в какой-то сарай, скорее всего, когда-то, это была конюшня.

Поставив меня по центру, он отошел в сторону, скинул с себя все лишнее, оставив лишь кинжал за поясом, и внезапно поинтересовался:

— Устал?

Я, всхлипнув, кивнул.

— Очень?

Я вновь кивнул.

— Вижу, как ножки дрожат, это хорошо. — Затем, откуда-то сзади, он притащил чурбак, на котором рубят дрова, поставив его рядом со мной. Не торопясь, развязал руки. Я застонал, осторожно трогая, сильно болевшие запястья.

— Раздевайся. — Приказал он.

Оторопев, удивленно на него смотря, я замер на месте.

— Ну, чего зыркаешь, скидывай одежку, говорю. — И не дожидаясь, пока начну сам это делать, быстро принялся меня раздевать. Вскоре, оставшись совсем голым, я смущенно прикрылся спереди руками. Он зашел за спину.

— Руки сюда давай. — Я сжался.

Пацан не стал ждать, схватил одну, рывком завел за спину, затем вторую. Сложив их, крепко стянул веревкой, да так, что я заверещал от боли, переступая ногами.

— Больно? — Подойдя спереди, он посмотрел мне в глаза, от туда текли слезы.