Проснулся Йеруш ни свет ни заря и тут же растолкал Илидора. Очень-очень сильно пекло встретиться с Брантоном и узнать наконец, куда делся Фурлон Гамер после посещения этого замечательного города.

Пробыв тут несколько дней, Найло скорей понимал Фурлона, который ушёл, чем Брантона, который остался. Какого хрена тут делать приличному магу сживления, в самом-то деле? Маги с такой неординарной специализацией обычно оседают в местах с развитой чего-либо добычей либо при учёных, которым требуется регулярно проверять новые гипотезы, либо на дорожно-торговых перепутьях, где постоянно трётся самый разный народец с разнообразными надобностями. Тем же добытчикам и учёным бывает удобно навестить мага, живущего неподалёку от торжища или разъезжей дороги. Проходя мимо, не пройти мимо.

Но чем занимается маг сживления в Лисках — Йеруш не мог понять.

Недоумение его разрешилось довольно быстро: в Лисках маг сживления Брантон занимался шарлатанством пополам с бессовестным надувательством, притом очередь перед его дверьми выстроилась такая, что сперва Илидор и Йеруш решили, будто перепутали адрес и в этом доме раздают бесплатную похлёбку.

Задав несколько осторожных вопросов и прислушавшись к разговорам в очереди, они выяснили, что маг Брантон берёт плату за гадания, ворожение, толкование снов и другие подобные вещи. И веры ему много, поскольку он маг обученный, а не кто попало, и пришёл в город из самого издалека, стало быть, мир повидал и набрался мудрости, не смотри что сам ещё молод. А главное: посетившие его люди обыкновенно бывают очень довольны. Перед многими открываются новые смыслы прожитого, приходит иной взгляд на повседневье и становится в целом спокойней на душе. Потому люди приходят к Брантону снова и другим советуют поступать так же.

— Какая любопытная трансформация, — пришибленно отметил Йеруш, незаметно для себя перейдя на высокий штиль знаткости.

— И что мы предполагаем с этим делать? — спросил дракон, так оценивающе разглядывая очередь, словно примерялся, кого тут нужно съесть первым, чтобы остальные тут же разбежались и освободили подходы к дому.

Ясно же, что если встать в череду ожидающих, то простоишь тут до следующего рассвета.

Пройдя вперёд, они увидели установленный у двери навес и под ним столик. За столиком сидела эльфка, к которой обращались люди, дождавшиеся своей очереди. Йеруш длинно и скорбно вздохнул, прошипел себе под нос что-то вроде «Как же я это ненавижу» и спросил Илидора почти жалобно:

— Если я тебя попрошу отвернуться и заткнуть уши, ты же этого не сделаешь?

— Да с чего бы? — поразился дракон.

— А если я попрошу занять место в очереди и подождать меня там?

Илидор вместо ответа сложил руки на груди и уставился на Йеруша выжидающе. Что-то было героически-надрывное в непопогодно одетом, замотанном в ярко-рыжий вязаный шарф драконе, в его заострившихся скулах и воинственно сияющих, нахально-кошачьих глазах.

В общем-то, Йеруш понимал, что спрашивать ни о чём не стоило, он просто оттягивал момент неизбежности и настраивал себя так, чтобы выпустить на волю не слишком много банкирских найловских фокусов. Чтобы только хватило на эту эльфку у входа.

— Ладно. Ладно. Хорошо. Можешь смотреть, если у тебя совести нет, Илидор.

Дракон изогнул разлётистую тёмную бровь как-то нарочито паскудно, подтверждая, что совести у него нет совсем. Но Йеруш уже не смотрел на Илидора. Йеруш ушёл в себя и там тщательно, осторожно, на волос за раз отпускал найловско-банкирский поводок.

Хрупнула-удлинилась шея на расправившихся плечах, гордо уселась на этой шее дурная голова, взгляд заледенел, как лужица воды под неумолимым шагом зимней стыни, расслабился-изогнулся рот, тело вытянулось элегантно-властной стрункой, поднялась к поясу одна ладонь, сложенная в какую-то неповторимую ступенчато-утончённую композицию пальцев.

Незнакомый Илидору важный, исполненный достоинства эльф с лицом Найло величественно шагнул к столику эльфки, и волны-барашки ожидающих людей раздвинулись вокруг него, не помыслив издать хоть звук возражения. И незнакомый Илидору голос, размягчённый до тёплого баритона, величаво сообщил эльфке, что мага сживления Брантона желает видеть Йеруш Найло, и Йеруш Найло изволит говорить с магом Брантоном о Фурлоне Гамере.

Эльфка тут же поднялась из-за стола, быстро закивала, присела в неуклюжем книксе и исчезла за дверью. Илидор, медленно моргая, смотрел на Йеруша, а тот смотрел прямо перед собой, на дверь дома Брантона холодным строгим взглядом, и вся очередь притихла, уважительно молчала, и обращённая к Илидору щека Йеруша медленно наливалась краской.

Их тут же пригласили в дом, эльфка услужливо посеменила рядом, указывая направления и открывая все двери. Из последней навстречу вышел мужчина в добротном замшевом костюме, по виду торговец средней руки, прошествовал на выход, что-то подсчитывая на пальцах.

Брантон сидел в хорошо освещённой комнате, окружённый запахами цветочного воска и сушеных ягод. Мягкие яркие занавески на окнах и плотные ткани с набивным рисунком на стенах, чисто выскобленный деревянный пол, прикрытый плетёными половиками, нагромождение полок, подушек, табуретов, стульев, скамеечек. Хозяин восседал в высоком кресле, одновременно похожем на трон и на пушистое облако, к нему боком обращён был стол, заваленный бумагами, странного вида глиняными посудинами, свистульками, колокольцами и прочей дребеденью.

А сам Брантон выглядел… обычно. Илидор ожидал увидеть балаганщика, достойного занять видное место в цирке Тай Сум, но сидел перед ним обыкновеннейший человек лет двадцати с небольшим. Темноволосый, длинноносый, с аккуратной бородкой-щёткой, в практичной шерстяной одежде, которую мог бы носить ратушный служитель — синяя рубашка с отложными манжетами, коричные штаны, перетянутые мягким кожаным поясом. Разве что на шее болтается амулет на толстой серебряной цепи — осьминог с перьями. Разве что волосы, лежащие на плечах очень уж аккуратными волнами, явственно завиты.

И выражение лица. Таинственное и ободряющее, важное и радостное, словно вылепленное из чьей-то кожи и аккуратно, обстоятельно натянутое на настоящее лицо. Прирастающая, неотделимая маска. Потому что не может быть такого выражения лица у обычного мага двадцати с небольшим лет, которому предстоит проделать ещё очень долгий путь, чтобы дойти хотя бы до тени подлинного мастерства.

На самом деле, это ведь так невыносимо — две трети жизни идти к мастерству, которое, быть может, не принесёт ничего особенно важного. Не принесёт ничего, значимого настолько, чтобы последняя треть жизни окупила вложения первых и лучших двух.

— Вы от мадори Фурлона?

Йеруш предостерегающе наступил Илидору на ногу, но дракон и не думал вмешиваться. Он нихрена не понимал, что случилось с Найло в этом месте, и, строго говоря, маг сживления не был заботой Илидора. Потому он просто старался сохранять непробиваемо-невозмутимый вид, который едва ли имел особое значение, ведь Брантон смотрел только на Йеруша.

— Когда вы в последний раз видели вашего мадори? — спросил Найло скучливо-ледяным тоном, от которого маг непроизвольно вытянулся в нитку.

— Да вот когда мы остановились в Лисках. Я решил остаться, мне нравятся города и вообще настало время закончить обучение. Так я счёл.

— И ваши пути с Фурлоном Гамером разошлись, когда… — требовательно-вопросительная интонация Найло подвисла в воздухе, подхлестнула неспешное плетение речей Брантона.

— Мадори отправился в Сварью. С ним что-то случилось?

— В Сварью? — повторил Найло своим обычным голосом, но всё ещё ничего не понимающий Брантон этого не заметил и поспешил пояснить:

— Сварья — посёлок далеко на юго-востоке, в разливе, там встречаются три реки, действует известный плавучий рынок и вообще хорошая путевая развязка…

— Далеко на юго-востоке, — выплюнул Йеруш, как ругательство. — Ну твою же ржавую кочергень!

Зашипел, съёжился-согнулся, вцепился в свои плечи, круто обернулся к Илидору.