— Татыщ! Татыщ! — орал самый высокий, белобрысый, и изображал нечто вроде броска копья в реку.

— Фью-и! — свистел-подвывал другой и носился вокруг первого, растопырив руки, словно птица.

Третий степенно отколупывал кусочки макухи от большого, неровно сломанного куска. Отколупанное бросал в воду, и Илидор мимовольно потянул носом, ловя запах давленых подсолнуховых семечек — не уловил, далеко. Четвёртый мальчишка, самый мелкий и тощий, тоже то и дело отламывал от куска макухи, только не бросал добычу в воду, а украдкой жадно заглатывал сам. Не то изображал рыбу-глота, не то был голоден, а может, и то и другое сразу.

Илидор толкнул Йеруша локтем, указал подбородком на мальчишек.

— Что там за рыба у них в песке?

Найло дернул головой, и в его шее хрупнуло.

— Не знаю. Я гидролог, а не рыболог.

— Рыбы же плавают в воде! Разве ты не разбираешься в рыбах?

— Слегка, — Найло дёрнул головой в другую сторону. — Я слегка разбираюсь в ёрпыльной туче вещей, связанных с водой. Донных рыб знаешь сколько, знаешь, нет?

Йеруш вскинул руки, растопырил пальцы высоко над головой.

— Может, это парахлит какой-нибудь или мимикус, ой, слушай, ну какая разница! Это же не рыба вылезает из воды щупать баб, не рыба путает сети, нет! Рыба так не может, у неё плавники! В донных рыбах не водятся аномалии, так что пусть себе сидит, глаза таращит, ну какая разница!

Найло согнул-разогнул пальцы, вцепился в свои локти, сжался весь, съёжился, выставил вверх острые плечи, отчего куртка повисла на нём, как на палке. Неровно остриженные пряди волос покачивались у левой щеки и правого уголка рта, и сейчас это придавало Йерушу страшно жалостливый вид.

— Как же зябко, просто омерзительно. Почему я не рыба, интересно? Рыбы не зябнут.

На песок поодаль приземлилась крупная ворона, смотрела на Йеруша чёрными глазами, залитыми волчьей тоской. Перья блестели, как лощёная шерсть. Бабы с мостков расходились, забрав корзины с бельём.

— А знаешь, дракон, жрать рыбу полезно для работы мозга. Потому ты любишь рыбу, наверное, хах!

— А я подумал, потому тебе нужно выдать хорошего леща, — тут же отбрил Илидор. — На логово-то пойдём смотреть?

— Да на кой оно нам?

— Как это на кой? Неведомо чьё вонючее логово в лесу — это же страшно интересно, разве нет? Нет? Я так и думал. А ещё, кажется, я слышу подземный источник во-он там, под холмом, и он звучит как-то непохоже. Нужно подойти ближе, расслушать.

— Источник?

Йеруш обернулся в ту сторону, куда указывал Илидор, словно до этого не видел холма за деревней.

— А что значит «непохоже»?

Илидор не успел ответить: к ним шла одна из женщин, что полоскали белье на мостках. Свою корзину она передала товарке и шагала к Илидору и Йерушу с какой-то неохотной решимостью, как и давешние мальчишки. Дракон смотрел с интересом, как она подходит, шагая размашисто и принуждённо, точно её одновременно толкают в спину и держат за ноги. Очень сосредоточенной она была — высокая молодуха в опрятном тёплом платье и меховой жилетке поверх, через плечо перекинута толстая коса цвета ячменного колоса, и красными намёрзшимися руками молодуха всё теребит эту косу, точно прося у неё уверенности.

Остановилась в пяти шагах, глядя поверх плеча Илидора, и завела, вроде ни к кому не обращаясь:

— Старики кажут, в посёлке стал быть осенний злой дух. Взялся от ведьминой старой хаты и тут стал быть. Опасный дуже и зловредный.

Только что отрешённо сидевший на песке Йеруш вдруг вскочил на ноги с возгласом «Да что ж вас всех так прорвало-то?» и молодуха, ойкнув, отпрянула. Илидор встал между ней и Найло, лучезарно улыбнулся:

— Он не кусается.

— Я не кусаюсь? — Удивился Йеруш.

Женщина несмело улыбнулась Илидору. Найло попытался обойти его, но был схвачен за руку крылом драконьего плаща, слегка скручен и обездвижен в позе, напоминающей знак Ϡ, которым эльфы сокращают фразу «и всё такое прочее».

— Так откуда взялся дух? — вежливо переспросил дракон.

— Ведьмина хата в лесу стоит, недалечко, — женщина отёрла ладони о шерстяную юбку. Ладони были маленькие, пальцы красные, негнущиеся от ветра и холодной воды. — Сама ведьма померла давно, а хата всё стоит, стоит и не разваляется…

Илидор оглянулся на Йеруша, крыло выпустило руку эльфа.

— В этом есть какой-нибудь смысл? — тихо спросил дракон.

— Да мне почём знать? — сердито прошипел Йеруш. — Я не разбираюсь в ведьмах, заброшенных домах и невидимых злыднях! Я гидролог, а не лихолог!

— Старики молвят: то с ведьминой старой хаты стелется по посёлку злыдний дух, — бубнила молодуха и переминалась с ноги на ногу, опустив взгляд, теребя косу.

Илидор посмотрел на неё, чуть прищурившись, склонив голову, и этот наклон головы чрезвычайно не понравился Йерушу. Он вцепился в плечо Илидора и тихо прошипел:

— Так, дракон, даже не вздумай! Просто не смей!

— Чего ещё мне не вздумывать?

— Связаться с ещё одной женщиной, вот чего! — Йеруш шипел и махал свободной рукой, как покалеченная мельница, и молодуха попятилась. — Это плохо заканчивается! Я даже представлять не хочу, что случится в следующий раз, может, тебя на вилы наденут, а я не хочу, чтобы тебя надевали на вилы, я к тебе привык, ты уже даже почти меня не бесишь, ужасный дракон, нет! Да!

Илидор улыбнулся уголком рта, и это вдруг рассердило Найло.

— О-о, я ошибся! — выплюнул он и выпустил драконье плечо. — Ты по-прежнему невыносимо меня бесишь, Илидор! Делай ты что хочешь, в самом деле!

Развернулся, едва не упав, и пошёл к воде, сердито выбрасывая ногами фонтанчики песка и на ходу вытаскивая из карманов стеклянные пузырьки, обмотанные подвявшими зелеными листьями, чтоб не цокались друг об друга.

Илидор шагнул к молодухе, и та зарумянилась.

— И ты хочешь показать мне ведьмину хату? Очень-очень хочешь?

Женщина сделала шаг в сторону, с прищуром глядя на дракона. Лицо её побледнело, узкий яркий рот стал казаться хищным.

— Дух злобный, — повторила с нажимом. — Всем сразу надо ходить на хату глядеть, не к добру меньше трёх быть. Старики так говорят.

Илидор рассмеялся, и смех его проскакал цветными бусинами над водой, над холодным песком, умчался к лесу, рассыпался там на осколки среди зябнущих деревьев.

— Почему ты стараешься увести нас от реки?

Взгляд женщины забегал. Она что-то промямлила, но дракон не слушал. Шагнул к ней, и обманчиво-безопасными пальцами обхватил оба её запястья. Она дёрнулась раз, другой, забилась всем телом — с тем же успехом можно было вырываться из кандалов, Илидор едва покачнулся.

— Что тут творитс-ся? — голос его стал шипящим, змейским. — Что находится за холмом?

— Ничего! — Воскликнула она и перестала вырываться. — За холмом нет ничего!

Дракон выпустил её запястья и отступил, улыбаясь до изумления ехидно.

— Я так и подумал.

Йеруш ворчал и распихивал по карманам пробирки, в которые едва успел набрать воды. Илидор целеустремлённо шагал через посёлок по направлению к холму, почти тащил за собой Йеруша, а местные провождали их внимательными взглядами. Кто с любопытством и надеждой, точно желая и не решаясь что-то подсказать, кто с сердитой тревогой, словно тоже желая и не решаясь помешать чужакам свободно шляться по округе.

Йеруш ощущал недобрые взгляды плечами, словно в их касались одновременно десятки мелких коготков. У Илидора то и дело щетинилась на загривке чешуя, несуществующая в человеческой ипостаси.

На лавочках там и сям сидели мужики и бабы, загадывали друг другу диковатые загадки: «А как волосы кручёны, щёки бледны, поглядит на кого — словно ей монету задолжали!».

Ребятишки гоняли воробьёв. Из некоторых дворов неслись протяжные песни на несколько женских голосов. Кто пел о кудели-дороге, кто о богатом урожае, о добрых приплодах в каждом хорошем дому, и слова песен были светлые, радостные, но тягучие мотивы и горестные надрывы в голосах певуний навевали тоску. «Будто котёнок умер», — поморщившись, оценил Найло.