***

Наконец-то Йеруш встретил на волокушинском рынке эльфа-торговца с товарами из домена Донкернас! От самого котульского прайда Найло искал именно такого эльфа-торговца — который давно в контакте со Старым Лесом, знает больше, чем старолесцы хотели бы показать, и согласится поделиться информацией.

Торговец с плодами дерева мельроки, конечно, не бывал в драконьей тюрьме, но имя Теландона, верховного мага домена Донкернас и главы драконьей тюрьмы, произвело на торговца такое воздействие, словно самолично Теландон возник перед ним. И очень. Попросил. Помочь.

Теперь Йеруш Найло, не без труда ускользнув от таскавшихся за ним троих жрецов, стоит перед плотоядным деревом у лесусветной поляны, где остановились лагерем котули, и чувствует себя городским сумасшедшим. Он стоит, закрыв глаза, и медленно сыпет наземь перед собой смесь душистой корицы и острого чихучего перца. В небе неподалёку орут волокуши-дозорные.

— Мне нужен особый проводник, — негромко проговаривает Йеруш заученную фразу. — Особый проводник. Мне нужно добраться до кровавого водопада. Если не найдётся проводник до места — пусть найдётся проводник, который укажет направление. Отыщется ли для меня особый проводник?

Как выразился эльф-торговец: «Может, кто и подыщется, кому оно тоже надо и кто сам не может». Йеруш этих слов не понял, но какая, в общем, разница, если они почему-то сработают.

В Старом Лесу всякого можно ожидать. Вчера Йеруш своими глазами видел, как восемь дозорных волокуш поднимают приезжего мужика в люльку, закреплённую между двух высоченных кряжичей, а в этой люльке мужика ожидает волокушинский лекарь. У лекаря, как пояснили Йерушу заезжие торговцы, подготовлен сонный отвар, настой спиртянки и щупики из металла, которые лекарь воткнёт мужику в зрачок. Воткнёт и «снимет мутность глаз», как с восторгом пояснил Йерушу торговец из перекати-дома.

Найло, конечно, слыхал, что волокушинские лекари славятся как большие мастера починки тел — это не так уж удивительно при их летучей хрупкокостной жизни — но чтобы оперировать катаракту… До сих пор Йеруш был уверен, что только в крупнейших больницах Эльфиладона умеют подобное.

Чего только не бывает в Старом Лесу.

— Мне нужен особый проводник. Особый проводник до кровавого водопада. До места или по направлению.

Голова кружилась, ужасно хотелось открыть глаза и зафиксировать себя в пространстве.

От лагеря котулей неслись взмявы. В небе орали волокуши. В носу свербело от запаха жгучего перца и корицы. Несколько крупинок перца попали Йерушу на место недавно сорванного заусенца, кожу пекло и щипало.

— Мне нужен особый проводник. До кровавого водопада.

Йеруш ощутил его появление, как толчок. Словно кто-то вторгся в пространство, всколыхнул водную гладь, выдавил своей массой часть воды из резервуара.

Найло открыл глаза. Перед ним, сложив на груди руки, опираясь плечом о ствол плотоядного дерева и подёргивая хвостом, стоял Ньють — тот самый котуль, который напал на Илидора в прайде.

— Я не доведу до места, — промолвил котуль хрипло, неохотно, словно голос не желал ему подчиняться. — Но поведу по направлению. Подведу тебя близко к кровавому водопаду.

Йеруш медленно кивнул и быстро проговорил:

— Направление — северо-запад?.. Хах. Завтра в полдень. Третья северная точка сгона. Я доберусь на перегонном кряжиче, ты пешком.

Котуль смерил эльфа угрюмым взглядом, в котором явственно читалось «Ты что тут, самый умный?», а Йеруш ответил взглядом, говорившим, что да, Йеруш Найло тут определённо самый умный. Ньють неохотно кивнул и мотнул подбородком, показывая, чтобы эльф отвернулся. Тот засопел — совсем не хотелось поворачиваться спиной к этому странному коту, но отвернулся и мимо воли сгорбился.

Что-то сместилось в воздухе — не предмет, не дыхание, не дуновение. Йеруш обернулся — Ньютя больше не было у плотоядного дерева.

— Я точно знаю, что не сумасшедший, — сказал плотоядному дереву Найло и с нажимом уточнил: — Меня проверяли!

И зажмурился. Снова как будто оказался в прохладной тишине тёмного коридора…

— Ничего, уверяю, — скрипучий голос диагноста вязнет в складках шкур, которые лежат на полу кабинета. — Серьёзного ничего. У этого эльфёнка есть лишь некоторые, мгм…

— Ужасные особенности? — голос отца напряжён.

Мать нервно прочищает горло.

— Да нет же, уверяю! — диагност начинает выплёвывать слова быстрее. — Это просто особенности. Мгм.

— Я хочу знать, — сухо роняя слова, говорит отец, — насколько полноценен этот ребёнок. Через несколько лет ему предстоит войти в семейное дело. Мне нужно знать, способен ли он на это. Способен ли работать в банке. Способен ли оправдать доверие и принять ответственность за своё предназначение.

— Физиологически, уверяю… Разумеется, мгм, я не знаю, сможет ли он работать в банке. Никто не знает, уверяю вас. Тут много влияющих факторов. Обучение, воспитание. Отношения в семье, его собственные желания…

Мать фыркает.

— Но никаких, мгм, физиологических препятствий не существует.

— Кое-кто из учителей говорит, что он необучаем.

Йеруш стоит в темноте коридора у приоткрытой двери кабинета, влепившись лопатками в стену и прижав к ней ладони. Прохлада штукатурки немного рассеивает то чёрное и пронзительное, что мечется сейчас в его голове, отдаёт щекоткой в нос, то и дело падает в горло, не давая дышать.

— Уверяю и повторяю: нет никаких препятствий к обучению, мгм, физиологически. К обучению банковскому делу. Есть некоторые особенности двигательных отделов, мгм, возможно, из-за детской травмы или врождённые. Может быть, изменены прилегающие области мозга, но ничего серьёзного. Серьёзного ничего. Положим, небольшие слуховые погрешности, мгм. Ничего ужасающего, я вас уверяю.

Долгое молчание. Мимо Йеруша, как мимо пустого места, проходит слуга с метёлкой для пыли.

— Ну что же, — со сдержанным оптимизмом произносит наконец отец. — Если вы оставите заключение…

Шуршат бумаги. Звенят монеты. Звякают браслеты на руках матери. Звучат торопливые заверения в огромной признательности. Шаги нарастают из глубины кабинета и приближаются к двери.

Йеруш вжимается в стену — он понимает, что зазевался и не успеет покинуть свой пост незамеченным. К счастью, на него падает тень от приоткрытой двери, и Йеруш худощав даже по меркам эльфов. Диагност не замечает его, когда выходит из кабинета, бормоча что-то себе под нос. Словно мимо пустого места, проходит мимо Йеруша по коридору направо, к освещённой лестнице.

— А может, всё-таки стоит завести другого ребёнка, — голос отца так же сосредоточен, как когда он размышляет о долгосрочном хранении клиентских денег. — Конечно, двенадцать лет потеряно. Но разве это означает, что нужно потерять ещё больше?

— Я отказываюсь проходить через этот ужас снова без веских причин, — твёрдо отвечает мать. — Врач сказал, Йер НЕ безнадёжен, значит, мы не напрасно вкладываем в него силы и надежды. Значит, из него можно вылепить полноценную… или почти полноценную часть семьи. Ему просто нужна твёрдая рука, чтобы добросовестно выполнять своё предназначение. И ёрпыль с ней, с музыкой, что-нибудь придумаем. Мы ведь ожидали, что всё будет хуже, правда?

Йеруш прижимается затылком к прохладной штукатурке и пустыми глазами смотрит на ярко освещённую лестницу. Горло щиплет обида на судьбу, которая позволила ему уродиться ущербно-бестолковым, и злость из-за того, что он не понимает, как сделаться не таким бестолковым.

И всё это растворяется, размякает, тонет в мысли о маленьком никчемном ручейке, который может сделаться огромным и бескрайним солёным морем.

…Йеруш открыл глаза. Напротив него качало щупальцами плотоядное дерево, над головой орала синепузая птичка, на поляне резвились котули. Где-то по лесу рыскали потерявшие его недоумки-жрецы. Ньютя рядом не было.

— Нет, — сквозь зубы прошипел Йеруш Найло. — Я совершенно точно не сумасшедший.

Он был почти уверен, что котуль Ньють не привиделся ему. Что завтра котуль встретит его на третьей северной точке сгона, куда Йеруш доберётся на перегонном кряжиче.