- Да – быстро произнес Савинков – гонорары.

 - О которых вы забыли упомянуть в декларации?

 - Это не ваш вопрос господин следователь. Допрашивая меня о них, вы явно превышаете свои полномочия. Я буду давать отчет о своих зарубежных счетах только представителям фискальной полиции – яростно бросил Савинков и начал подниматься со стула.

 - Сядьте, пожалуйста, Борис Викторович, разговор ещё не окончен – остановил его следователь.

 - Я охотно признал бы правоту ваших слов, если бы не очень интересный факт. Большинство ваши финансовые отправители, в той или иной мере замечены в сотрудничестве со спецслужбами Англии, Франции и Североамериканскими Соединенными Штатами.   

 - Что за чушь!? С какими спецслужбами!? Что за бредятину вы мне пытаетесь приписать!? Измену Родины!!? – взорвался Савинков, впившись гневным взглядом в невозмутимое лицо чекиста.

 - Это данные главного разведывательного управления генерального штаба – уточнил Груббер.

 - Да вы что там с ума посходили! Неужели вы не понимаете что против меня, вице-президента России организованная чудовищная провокация! И все эти переводы сделаны только с одной целью, опорочить мое имя! – метал громы и молнии Савинков. 

 - Видимо этим объясняется тот факт, что зарубежные издательства не прислали вам ни одного сигнального экземпляра?

 - Не знаю. Хотя нет, были, были два экземпляра. Один из них я подарил господину Мережковскому, а второй передал в Румянцевскую публичную библиотеку. Можете проверить!

 - Уже проверили – следователь отодвинул ящик стола и достал из него книгу – вот этот экземпляр вы передали в библиотеку? 

 - Да, этот – упавшим голосом произнес Савинков. Увидев книгу, он с ужасом ощутил, как серьезно за него взялись чекисты. От этого понимания лицо его побледнело, а в ногах разлился противный холод.

- Значит провокация? – уточнил Груббер.

- Да, провокация – усталым голосом произнес Савинков.

- Крепко же они взялись за вас Борис Викторович, если открыли счета на ваше имя в «Националь Банк» и «Леон кредит», а так же в швейцарском «Керстен и К». На сегодняшний день там лежат сто двадцать пять тысяч и семьдесят восемь тысяч франков и двадцать восемь тысяч долларов. Вот выписки – следователь вновь открыл свою папку, и аккуратно выложив бумаги на стол, констатировал – видно сильно вы им насолили, раз потратили на вас столько денег.   

  В голове у ошеломленного Савинкова лихорадочно забилась тоскливая мысль: «Это конец, это конец»! Словно лунатик смотрел он на свои тайные счета, оставшиеся еще с царских времен и аккуратно пополнявшиеся за счет продажи секретных сведений в течение последних лет.

 - Значит, вы продолжаете настаивать, что это все политическая провокация против вас? – Груббер ткнул пальцем в банковские счета.

 - Да, это провокация – сказал подследственный, словно утопающих хватаясь за соломинку.

 - По нашим данным, вы обошлись врагам отечества больше полмиллиона франков – произнес чекист, любовно поглаживая папку, явно намекая на наличие новых документов.

 - Очень даже может быть. Мое имя в политике стоит гораздо больше – сварливо заявил вице-президент.

 - И так провокация? – в третий раз уточнил следователь.

 - Провокация, провокация, что вы как тетерев долдоните одно и тоже? Да, провокация против меня как вице-президента страны, так и запишите – с вызовом бросил Савинков.

 - Прекрасно. Тогда скажите Борис Викторович, где и при каких обстоятельствах вы встречались с господином Жервэ? О чем у вас была беседа, и что вы ему обещали сделать? 

 - О чем вы говорите!? Кто это такой!? Ваш подставной агент!? – вновь взорвался Савинков, отчаянно распыляя себя, чтобы выскочить из петли затягивающейся на его горле.

 - Месье Жервэ,  второй помощник французского посла – Груббер извлек из папки фотографию и положил на стол. На ней был изображен мужчина в форме подполковника французской армии.

 - Вновь продолжаете утверждать, что не знаете его?

 - Да, не знаю!

 - У вас плохая память Борис Викторович. Вы встречаетесь с ним пятнадцатого и семнадцатого сентября этого года, вот взгляните.

  Савинков бросил полный ненависти взгляд на разложенные фотографии на столе и стал лихорадочно думать. Не будь этих проклятых фотографий, факт знакомства с Жервэ можно было отрицать, но все говорило, что чекисты давно следили за ним, и неизвестно что еще лежит в этой чертовой папке Груббера.   

 - Мы обсуждали условия издания в Париже моей книги – осторожно произнес Савинков.

 - Какой книги? Назовите название – быстро спросил чекист и Савинков прокололся.

 - У неё еще нет названия, я только пишу её – устало бросил бывший социалист-революционер.

 - А каковы сроки сдачи произведения?

 - Издательство не обременило меня точным сроком, примерно год или полтора.

 - И каковы условия гонорара ненаписанного произведения? – спросил следователь.

 - Тридцать тысяч франков.

 - И их уже естественно перевели? – многозначительно спросил Груббер.

 - Возможно – ответил Савинков, косясь глазом на папку следователя.

 - И сразу после этой встречи вы потребовали от господина Шевелева, решить положительно вопрос о передачи концессии на красноярский платиновый рудник французской компании «Франс жерминаль»? 

 - Нет! – яростно выкрикнул подследственный.

 - Ну, как это нет, Борис Викторович? – укоризненно произнес следователь. – Вот показания господина Шевелева, где он полностью описывает два ваших разговора, можете почитать.   

  Чекист вновь открыл папку и вытащил из неё несколько тщательно сколотых листов допроса.

 - Нет, значит, нет. Господин Шевелев оговаривает меня.

 - Но вы их даже не посмотрели.

 - Я не буду их смотреть. Я устал, у меня болит голова! Я требую прекращения допроса!

 - Хорошо, но только скажите, вы признаете сам факт встречи с господином Шевелевым?

 - Да, признаю.

 - И то, что вы говорили с ним о концессии на сибирский платиновый рудник?

 - Да, я его расспрашивал о нем, но больше ничего! Он оговаривает меня, ваш Шевелев! Я больше не буду отвечать на ваши вопросы!

  - Хорошо. Как я и обещал, я больше не буду задавать вам  не одного вопроса. Подпишите протокол беседы, и вы можете идти.

 - Могу идти, прямо сейчас?

 - Конечно. Гражданин верховный прокурор дал санкцию только на беседу с вами, а не на задержание.

 - Где я должен подписать?

 - Вот внизу, на каждой странице, мною прочитано, с моих слов записано верно. Только прочтите внимательно, чтобы потом не было претензий – с расстановкой произнес Груббер.

  Савинков склонился над протоколом, и буквы вновь заплясали у него перед глазами. С большим трудом он осилил все листы протокола и внизу каждого из них вывел свою подпись. Следователь нажал кнопку звонка, и в дверь вошли два знакомых молодца.

 - Проводите господина вице-президента – приказал чекист.

 - Не надо я сам дойду, здесь не далеко – устало приговорил Савинков.

 - До дверей проводите – уточнил приказ Груббер и один из чекистов вежливо открыл дверь кабинета. Собрав последние силы, на негнущихся ногах Савинков поднялся с кресла и двинулся к выходу, однако у самого порога чекист остановил.

 - А ведь никакого платинового рудника нет, Борис Викторович.

 - Как нет!? - упавшим голосом спросил несчастный политик.

 - Так нет. Все это выдумка, хорошо составленная легенда. Так сказать капкан для агентов иностранного влияния, и вы в него попались, господин вице-президент. В готовящемся процессе над агентами иностранного влияния, вам будет отведено главное место на скамье подсудимых - учтиво пояснил Груббер – так, что расставание с вами у нас будет не надолго.

  Молча, российский вице-президент испил свою чашу позора и как во сне покинул негостеприимный кабинет старшего следователя. Груббер, стоя у стола неторопливо перебирая листы протокола допроса, когда сквозь неплотно прикрытую дверь в кабинет ворвался приглушенный человеческий вскрик, а через некоторое время глухой звук падения.