- Нет. Об этом тогда никто не думал, китайцы наступали Кульджу. Телохранитель только успел рассказать об этом Якуб-хану. Он может подтвердить мои слова. Сделайте запрос подполковнику Кенигу в Кульджу.

 - Уже сделан, господин полковник. Но только ваш Якуб-хан сейчас находиться в Урумчи и боюсь, что его ответ на наш запрос придет не скоро.

 - Что же заставляет вас сомневаться в моих словах господин генерал? Я боевой офицер и свою честь никогда еще не ронял – с вызовом произнес Покровский.

 - Все ваше поведение с момента убийства капитана Тухачевского, господин Покровский. Они похожи на действия уголовника спешно заметающего следы, но никак на действия боевого офицера – язвительно бросил Шервинский.

 - Позвольте!!! – выкрикнул полковник.

 - Не позволим!!! – рыкнул Журавлев и в голосе его громко звякнул металл – Почему вы сразу не объявили гарнизону о смерти Тухачевского, а спрятали его тело в кабинете, сказав, что он под домашним арестом  и своей властью принудили к молчанию часовых?! Скрывали? Думали, что все будет шито-крыто, и победителей не судят? Нет, судят и ещё как!

 - Слишком много взяли на себя, господин Покровский – поддержал своего коллегу Шервинский – просто так застрелить своего товарища, боевого офицера и думать, что вам все с рук сойдет за удачный разгром китайцев? Не выйдет, господин Буанопарт.   

  И тут, глядя в зеленые с рыжиной глаза генерала, Алексей вдруг отчетливо понял, что сидящие перед ним люди не желают слушать его слова. Более того, пользуясь, случаем господа генералы просто сводят с ним счеты. Они откровенно мстили Покровскому за то, что он настоял дать ему бронеотряд. За  его успех под Яркендом и Кульджой,  за то, что он вопреки их мнениям и доводам  рискнул и его риск оправдался.   

 - В следующий раз я обязательно сделаю, так как вы говорите, господин генерал – произнес Алексей и по снисходительной  улыбке Климовича понял, следующего раза у него не будет.

  Генерал Щукин, к которому Алексей обратился за поддержкой, пообещал похлопотать за него, но по его озабоченному лицу Покровский сразу определил, что его дело обстоит очень серьезно. Наталья Николаевна предложила мужу похлопотать за него у начальника президентской канцелярии, но гордый полковник категорически отказался от помощи штатского человека, полностью вверив свою судьбу в руки Щукина. 

  Однако Сталин сразу заметил резкую перемену настроения у Покровской и без всяких церемоний, напрямую спросил об этом. Подобное внимание к скромному референту со стороны главы президентской канцелярии заключалось в определенной симпатии Сталина к Наталье Николаевне. Она была не только действительно толковым и дельным работником, но довольно тактичным и корректным человеком. 

  Видя стремление Сталина восполнить свои пробелы в образовании, она охотно давала ему рекомендации по книгам на ту или иною темы, в которых была компетентна. Кроме этого, Наталья Николаевна была единственным человеком из секретарей президентской канцелярии, кто стал сразу называть своего начальника по имени отчеству, тогда как все остальные именовали его коротко, господин столоначальник. Сознательно или непредумышленно подчеркивая не высокое происхождение Сталина.

  Будучи очень не глупым человеком, кавказец сразу почувствовал скрытый подтекст но, не желая обострять отношения с коллективом, мужественно снес этот гаф. Он  только мирно попыхивал своей трубкой и усердно трудился над документами, поражая всех своей работоспособностью и памятью. И в том, что она у него отменная, кое-кто из аппарата вскоре ощутил на себе.

  Давая своим работникам то или иное поручение, Сталин прекрасно помнил о сроках его выполнения и в свою очередь очень жестко спрашивал с тех, кто просрочил его выполнение или допустил неточность в составлении важной бумаги. За подобные нарушения кавказец карал строго и беспощадно невзирая на лица, пол и происхождение. Насмешливо прищурив глаза, он учтиво спрашивал об образовании провинившегося сотрудника, а потом, разведя руками, говорил, что Пелагея Прокофьевна наверняка гораздо лучше справилась с этим делом. Пелагея Прокофьевна была уборщицей в президентской канцелярии и была яростным апологетом чистоты и порядка.

 - Извините, но я не могу держать на столь ответственной работе, такого безответственного человека как вы – говорил кавказский тиран и провинившийся пулей вылетал с работы.

  Когда вой обиженных и оскорбленных служащих достиг ушей Алексеева, он попытался воздействовать на Сталина. В ответ начальник канцелярии спросил президента, что он хочет иметь в своем распоряжении, работоспособный аппарат или штат бездельников и подхалимов способных запороть любое дело? Алексеев естественно выбрал первый вариант, после чего вопрос был закрыт раз и навсегда.

 Конечно, не все из проштрафившихся людей вылетали из президентской канцелярии после первого проступка. Иным было дана возможность «кровью искупить свою вину», но большинство покидали стены Кремля, поскольку Сталин считал, что пришедшие сюда люди знали куда идут и должны были быть готовыми к предъявлению им высоких требований.

  По понятной причине текучка кадров  в президентской канцелярии была довольна сильной, однако постепенно Сталин образовал вокруг себя ядро нужных ему людей, и Наталья Николаевна была в их числе. 

  Покровская коротко обрисовала возникшие неприятности у своего мужа и, выполняя приказ мужа, ни слова не проронила о помощи Алексею.

- Я хорошо помню Алексея Михайловича. Господа союзники нас вместе с ним награждали французскими орденами в ставке генерала Корнилова. 

  Сталин с пониманием посмотрел в лицо молодой женщины, а затем по-отечески приободрил её.

 - Не волнуйтесь Наталья Николаевна, я думаю, что с вашим мужем разберутся. Все будет хорошо.

  Большего начальник личной канцелярии президента ничего не сказал, но по прошествию нескольких дней в Кремль был приглашен сам Покровский и генерал Шервинский, представлявший следственную коллегию.

   Холеный президентский секретарь уверенно сортировал всех приглашенных на прием к президенту. Сразу, как только кто-то покидал кабинет президента, он брал телефонную трубку и, получив указание, впускал следующего посетителя.

  Пригласив к президенту помощника министра вооружений, секретарь предложил генералу Шервинского быть готовым к следующему докладу. Алексей отрешенно смотрел на противоположную стену приемной, стараясь ни одним взглядом не пересечься с торжествующими глазами своего недоброжелателя. 

  Неожиданно входная дверь отворилась, и в президентскую приемную вошел Сталин. Холеный секретарь грозно взглянул на вновьприбывшего, но тут же безвольно увял. Сталин пользовался правом свободного прохода в кабинет президента без доклада. Кавказец, однако, не шагнул к дверям кабинета президента, а направился прямо к Алексею сжатому подобно пружине.

 - Здравствуйте Алексей Михайлович – приветливо произнес он и протянул Покровскому руку.

 - Вы здесь давно?

 - Нет, не давно – отрывисто произнес полковник.

 - Тогда я наверно буду первым, кто сообщит вам приятное известие. В знак признательности за ваши заслуги перед Отечеством в августе 1917 года, господин президент подписал указ о награждении вас специальной медалью за номером десять, выделении дачи под Москвой, а так же денежной помощи в размере двух тысяч рублей. Поздравляю вас, господин Покровский – Сталин еще раз энергично пожал руку Алексею, а затем удивленно спросил.

 - Что не верите?

 - Да нет, я, – замялся Покровский.

 - И напрасно, указ будет опубликован в сегодняшних газетах. Читайте – сказал Сталин и мягкой кошачьей походкой покинул приемную.

  Когда дверь за главой президентской канцелярии закрылась, на господина Шервинского было жалко смотреть. Прежняя властность и уверенность разом покинула его лицо, едва генерал услышал о награждении Покровского. 

  Дверь кабинета мягко отворилась, выпуская прежнего посетителя. Шервинский вскочил со своего кресла, но секретарь небрежным взмахом руки остановил его. Сняв трубку, он внимательно выслушал указание президента и важно произнес.