Спустя почти час тягостного молчания и раздумий, орчанка заговорила первой с идущей впереди и механически переставляющей ноги Богиней:

— Ло, ну прости ты меня, дуру любопытную…

Тёмная обернулась и удивлённо вскинула брови:

— За что, Гудрун? А сама согласилась. Тем более, что опыт первой смерти в этом мире бесценен. Теперь я знаю, как это происходит. Неприятно, не скрою. Но я же жива. А это главное!

— И не обижаешься?

— Нет. Ну правда, нет, Ведьма. Вот только, что нам теперь с этим знанием делать. Какие могущественные силы скрыты в недрах этой горы? Что за хумансы в этих саркофагах? Что вообще это такое. Усыпальница? Крипта? Кто те, кого охраняют столь могущественные стражи, уничтожившие меня в мгновение ока? Столько вопросов, что болит голова.

— И всё это под боком у Ковена… — задумчиво пробормотала Гергудрун, — знаешь, что, Ло? Ну их, эти тайны к… Подгорному с Великим Альвом, и Единым на закуску! Что-то расхотелось мне дальше разбираться с этой находкой. Доложим Совету Ковена. Пусть у них голова болит!

— И тебе совсем-совсем не любопытно, Гудрун?

— Любопытно, как без этого. Только если такое любопытство награждается смертью, я больше к этой горе и на лигу не подойду!

— Разумно, разумно…

Тропа давно уже повернула вдоль малолесистого предгорья и постепенно пересекла наезженную дорогу. Дождей давно не было, и трава по обочинам превратилась в жёлто-коричневое сено. Лоос остановилась, отцепив с пояса небольшую флягу. Приложилась, в два глотка допив остатки воды и, стряхнув на ладонь несколько капель, освежила лицо и шею.

— Как думаешь, деревня близко?

— К ночи будем, не переживай. Вот же, зараза. Не перестаю думать об этом склепе. Никогда ни о чём подобном не слышала. Всё, что ты описала… какое-то не наше…оно…чужое, что ли. Понимаешь о чём я, Ло?

— Не совсем, но догадки подобные в голове мелькали. Хотя я и новичок в твоём мире, Ведьма, но в моём родном такого и быть не могло. Один альв, ещё там, на родине, мне когда-то сказал, что мой мир — это игра, в которую играют Боги. Он много знал, этот Рейнджер… Второй раз я встретила его в другом обличье… Он спас меня от позорной гибели. Благодаря ему я здесь, я живу и бессмертна…

— Хм, очень интересно. Ты так о нём говоришь, подруга. Что я начинаю подозревать, уж не Бог ли он то же?

— Ха-ха-ха! — рассмеялась альва. Впервые за последние часы её лицо посветлело и украсилось улыбкой, — нет, Гудрун, не Бог. Маг сильный, не спорю, мужчина настоящий… но не Бог, совсем не Бог…

— Эй, Ло, да ты покраснела, подруга! Вот оно что! Уж не пошалила ли с вами Амате?

— Кто? Амате? А кто это?

— Ну да, ты же не знаешь. Хумансы так называют одну из Трёх Сестёр: Амате, Спера и Фидем, в честь трёх лун Небытия. Хумансовы богини любви, надежды и веры, им строят храмы и монастыри по всем хумансовым землям…

— Я поняла. Какая любовь, Гудрун? Я — Богиня без народа, а он — путешественник между мирами…

— Как ты сказала? Путешественник… Так он тоже в Небытии?

— Да, говорил, что тоже будет где-то здесь… путешествовать со своими бессмертными друзьями.

Подруги продолжали шагать по медленно забирающей в гору дороге. Ведьма замолчала после последних слов Богини, обдумывая пришедшую к ней неожиданную догадку. Слишком невероятной была эта мысль… Грандмастер Рунной Магии знала, что бывают ещё и не такие совпадения. Впрочем, как и наоборот. Поэтому, внутренне замерев, задала следующий вопрос:

— Скажи мне Лоос, Богиня Альвов, Тёмная Королева, как звали твоего путешественника между мирами?

Альва остановилась и повернулась к идущей позади Ведьме:

— Его звали Эскул Дан Холиен, орчанка. А что?

— Ох ты ж, задница Подгорного! Ох… Знаешь, подруга, ты скоро очень удивишься!

До деревеньки хоббитов действительно добрались перед закатом. Еле волоча ноги от усталости, магессы свернули к первому же большому дому с широким подворьем. И не ошиблись. Придорожный трактир был светел и шумен, как это бывает традиционно у половинчиков.

Из-за множества набившихся в него обитателей деревеньки, а может из-за изрядного количества пива, к тому моменту употреблённого хоббитами, на путешественниц никто не обратил внимания.

Заплатив за комнату на сутки вперёд и заказав ужин с собой, ибо за столами просто негде было упасть яблоку, подруги стали подниматься по скрипучей пологой лестнице на галерею второго этажа.

Лоос поймала на себе внимательный взгляд трактирщика с весёлым круглым лицом, который что-то шептал на ухо мальчишке-слуге. Дойдя до комнаты, альва обратила на свои наблюдения внимание орчанки.

— Ну а ты чего хотела, Ло? Пограничье. Обо всех пребывающих они должны сообщать Ковену. В любое время дня и ночи. А хоббиты никогда не пренебрегали лояльностью к Ведьмам. Не переживай, здесь уже наша земля. На сотни лиг вокруг нет ни одного хуманса. Не любят они здесь селиться…

— Это почему же? — заинтересовалась Тёмная.

— Знаешь что, Ло? Давай все разговоры назавтра отложим. Я еле до кровати доползу. Но в этом есть для тебя преимущество. Вся вода для омовения и еда достанутся тебе. А моих сил уже нет… — и орчанка в подтверждение своих слов расстегнула оружейный пояс, ослабила ремни и рухнула на травяной тюфяк, застонав от наслаждения.

К Богине же сон долго не приходил. Плотно поужинав на удивление вкусно приготовленной дичью и обтеревшись льняным полотенцем смоченным едва тёплой водой с приятным запахом хвои, она предалась раздумьям. Новость о том, что вскоре она может встретиться с Эскулом, здорово обнадёжила Богиню. Как ни крути, а в Небытии альва чувствовала себя гостьей. Встреча с орчанкой не в счёт. Ведьма доберётся до своих, а потом их дорожки разойдутся. Кто знает, как повернётся вопрос с проблемой Тёмных Альвов? Удастся ли убедить Совет?

А Эскул — это совсем другое дело. Есть в нём что-то такое, от чего только при имени этого альва у Лоос сегодня застучало сердце. В конце концов, она должна ему сказать хотя бы спасибо за свою новую жизнь! Впечатления сегодняшнего дня, странная находка, первая смерть и первое возрождение крутились в голове Богини до самой полуночи. Лоос и не заметила, как уснула, не потушив свечи.

Утренние сборы были недолгими. Наскоро перекусив, магессы выспросили у трактирщика, где можно купить лошадей, направились на противоположный конец деревни. По утреннему времени улицы были безлюдны. Лоос выразила своё недоумение несколько грязноватым видом улиц и домов. Не характерного для селений хоббитов её мире.

В частности, заборы, выбеленные стены домов и мостовая, покрывал тут и там тонкий слой грязно серого, а местами, даже чёрного налёта.

На что орчанка просто махнула рукой, объяснив всё это достаточно просто:

— Угольная пыль, Ло. Местные берут в аренду почти выработанные шахты у гномов. Они кропотливо выбирают остатки угля из отвалов в ручную и свозят к себе в хранилища. Потом, ближе к зиме, продают на северной и западной ярмарках богатым хумансам.

— Но это же тяжкий труд! — покачала головой Лоос.

— Ну, половинчикам трудолюбия не занимать. А одной охотой, да огородничеством не проживёшь. Кстати, уголь с удовольствием покупают и в Цитадели. Зимы здесь длинные и суровые. А обогревать замки, хранилища, кузницы да конюшни со скотным двором магией — сплошное расточительство. Ковен в здешних местах пользуется уважением не за страх, а за совесть. Ведьм надо кормить, одевать, обувать, обихаживать наконец. В долине целая армия прислуги, строителей, да Подгорный ещё знает кого!

У второго от окраины дома они безошибочно нашли нужное место. Большой загон для лошадей, которых, как раз, заводили с ночного выпаса. Договорившись с хозяином о залоге, магессы, не откладывая, попросили оседлать приглянувшихся животных и двинулись дальше уже верхом.

После деревни дорога резко ушла влево и стала забирать в гору, извиваясь, как змея. Путешественницам с непривычки приходилось быть предельно внимательными. Каменистые осыпи, встречавшиеся довольно часто, заставляли спешиваться и проводить лошадей шагом по опасным местам. Иначе магессы могли остаться без транспорта. В таких условиях сломать лошади ногу или потянуть сухожилия — пара пустяков. Не выспавшиеся и недостаточно отдохнувшие, орчанка и альва почти не разговаривали.