Парк имени Октябрьской революции расположен в самом центре города рядом с Театральной площадью. От моей гостиницы две остановки, но я предпочёл пройтись. То, что сделал ошибку, взяв большую коробку с куклой понял, когда оказался на главной аллее парка. Коробка мешала, а ещё ужасно скользко. Я придерживаю рукой спрятанную под тёплую куртку розу с её колючками, а другой прижимаю коробку с хрупким содержимым. При этом балансирую, пытаясь удержаться на ногах. Сдури одел чешские ботинки, а у них такая скользкая подошва.

- Хрясь, — это я всё-таки не справился и хорошо так с оттяжкой сытно приложился боком. Наверняка синячина на весь бок будет. Но цветок я спас и коробку тоже. Теперь бы подняться и не улететь опять. Проходившая мимо стайка молодёжи весело прыснули в мою сторону, конечно, это всегда весело, когда прохожий летит носом вниз по обледенелой поверхности.

Кое как поднялся и прихрамывая поплёлся к одинокой лавке. Там уложив свои богатства, отряхнулся и потёр ударенное бедро. Заодно нашёл шапку, улетевшую на обочину. Так, а где же Катя с семейством, вроде договаривались на центральной аллее. А она не такая и длинная, просматривается далеко. Ну, вроде есть запас времени, прогуляюсь. На сей раз я был умнее, плёлся по обочине, там рыхлый снег, можно не боятся упасть.

- Володя, - из боковой алеи вынырнула Катерина собственной персоной. Она держит за руку девочку.

- Привет, дамы, - вроде они одни, и это резко улучшило моё настроение.

- А я тут успел пару раз брякнуться, пока вас ждал, - пожаловался я.

Кате хорош выглядит в своей приталенной дублёнке, лицо такое знакомое, но она повзрослела. Ведь мы виделись вот так накоротке давным-давно, осенью 1981. Пять лет прошло, Катя такая же воздушная и стройная, хотя в зимней одежде точно не определить. Глаза изменились, ямочки на щеках остались, но пролегла носогубная упрямая складка. Нелегко, наверное, быть матерью.

- Ну, здрасте, девушка. А я Владимир, Вас Машей зовут?

Девчушка смотрит на меня, а реагировать не хочет. Надо что-то делать, - а мне дед Мороз тут подарок передал, сказал вручить девочке Маше. А я, наверное, ошибся, ты не Маша?

- Маша, - наконец раздался возмущённый голосок.

- Так что, подарок тебе отдать? Или поискать другую Машу?

В ответ малышка протянула жадные маленькие ручки, и я с удовлетворением избавился от коробки.

Не тут-то было, малышка вцепилась в подарок, но коробка велика, и девчушка не может сдвинуться с места.

- Ой, Кать, а это тебе, - роза напоследок решила мне напакостить и вцепилась шипами в мой шарф.

- Зачем, не надо было, - Катя всё-таки взяла цветок, а я боялся, что откажет.

Пришлось мне забирать куклу, правда пришлось убедить ребёнка, что я только подержать взял и сразу же верну. Теперь удалось тронутся с места. Катя взяла похожую на колобок из-за пушистой шубки дочь за ручку, а я судорожно соображаю, о чём говорить.

- А вы одни? – глупейший вопрос, ну сейчас она ответит, - нет, наш папа вон сидит.

Катя посмотрела на меня, - нет, не одни. Мама не отпустила нас одних.

- Ой, а где Валентина Васильевна?

- А она из-за кустов наблюдает, чтобы ты на нас не набросился.

- А, понятно, надо бы поздороваться.

М-да, приём не совсем дружески. А Катина мама совсем не изменилась, вот только она была в последний раз более дружелюбна. А сейчас прямо сочится ядом. Катя пытается отвлечь маму от желания вцепиться мне в горло, получается плохо.

Ну да, она имеет право так ко мне относится. Я свинья, тогда ведь просил руку ей дочери, и обещал …

Да много чего обещал, а сейчас только отворачиваться получается.

- Ой, мам, подержи пожалуйста коробку, это Володя Машке подарил. А мы покатаем её на горке.

Вот это другой коленкор, я сунул несостоявшейся тёще коробку и цапнув малую за ручку потащил на аттракционы.

Так мы, держа с двух сторон малышку, что она висела как лягушка-путешественница между нами, добрались до деревянной горки, которую полили водой и превратили в удовольствие для малышни и взрослых.

Чудесный вечер, пошёл снежок и окружающий мир изменился моментально. Всё стало таким загадочным и красивым. Мелкая заливисто хохочет, когда я подхватываю её на руки. Забавное дитё, отчаянно картавя требует от меня продолжения акробатических упражнений в снегу. За эти два часа мы перекатались на всех горках, я опередил других желающих и прокатил Машку с мамой на санной тройке. От лошадок попахивало специфическим лошадиным духом, и они активно сыпали яблоками в свежий снег, но девочкам понравился звон бубенцов и пролетающие картинки сказочного парка.

А на обратном пути Мария устала и мне пришлось закинуть её на плечи, испуганный визг сменился радостным смехом, это когда я изображал попытку падения. Ребёнок не понимает, что я не шучу и в самом деле могу навернуться. Справа идёт Екатерина, она периодически косит на нас взглядом, поправляя упрямую прядку волос из-под вязанной шапочки. А когда она взвизгнула, поскользнувшись на накатанной дорожке, то непроизвольно вцепилась в мой локоть. Жалко больше она не пыталась падать и убрала руку. А чуть позади пыхтит Валентина Васильевна. Женщина зажала коробку под мышкой и периодически я чувствую лазеры её боевых систем наведения между моих лопаток. Если у Катерины на лице блуждающая улыбка, то маман немигающим как у змеи взглядом сверлит у меня в затылке дырку. В неловком разговоре мы обсудили аномально снежную зиму для этого южного региона, если бы не это, то нам пришлось бы в лучшем случае месить снежную кашицу под ногами.

В полдень следующего дня наша группа дружно погрузилась в поезд, я залез на вторую полку купе и на приглашение расписать пулю в соседнем вагоне ответил отказом, - что-то притомился малёхо, посплю, - отмазался я.

А сам закрыл глаза и вспоминаю подробности вчерашнего вечера. Вот интересно, к детям я отношусь настороженно. Они вечный источник шума, воплей, соплей и плача. Попадётся в самолёте или купе такая семейка и туши свет. А вот Мария мне понравилась, любознательное дитё и очень симпатичная. И главное, она меня вообще не раздражает. Мне даже понравилось и где-то я позавидовал её папаше. Наверное, я субъективен, это же Катин ребёнок.

Когда мы подошли к уже знакомой мне девятиэтажке, я передал малую бабушке и, пока те подымались по ступенькам, я остался на мгновение с Катей. Уже открыл рот, попрощаться, когда та неожиданно клюнула меня в щёку, посмотрела на мгновение мне в глаза и резко развернувшись побежала домой. Я стоял потом несколько минут, с ненавистью глядя на дверь, отрезавшую от меня от них. Странное ощущение, будто что-то важное потерял сейчас. И даже укоряющий взгляд напоследок прокурорского работника не испортил мне настроение.

И сейчас, раскачиваясь вместе с вагоном, я провёл ладонью по щеке, вспоминая тот невинный поцелуй. Будто бабочка нежно, невесомо коснулась меня. Мне даже показалось, что я опять чувствую тот запах девушки, когда она приблизило лицо ко мне. И что мне с этим делать? Я попытался представить, что мы – я, Катя и её дочь – настоящая семья. Смог бы я жить ради них? Не знаю, а любимую тёщеньку куда девать? И где её муж, Машин отец?

Так я и заснул под стук колёс. А рано утром мы вылезли на ж/д вокзале Балашихи. Здравствуй родная квартира. За это время я немного её обжил, купил холодильник Минского производства, электрочайник, утюг. Обрастаю потихоньку, но чтобы квартира стала жилой нужно ещё многое. Главное – это книжный шкаф в зал. Я имею возможность покупать книги популярных авторов, есть знакомая в Облкниготорге. Пока жил в гостиничном номере, я этим не занимался. А сейчас они пока лежат стопками на полу. Потом не помешал бы сервант, а ещё лучше – стенка. В неё можно многое запихать. Даже телевизор. Но его я пока не покупаю, он даже в десятку необходимого не входит. Предпочитаю в редкие свободные минуты почитать. Да и редко я появляюсь дома, вот завтра опять выезжаем на сборы в Киргизию.